Время шло к обеду – вероятно, скоро вернутся. Я в нерешительности постояла перед дверью с табличкой «Проф. маг. раст. Доронина Т.Г. ДЕКАН» и уже собралась выйти в коридор, чтобы подождать декана, а по совместительству, моего дипломного руководителя, там, как услышала голос.

В кабинете говорила Флорина. Я не могла разобрать слов – только тон: заискивающе-просящий.

В груди поднялась знакомая волна злости – опять она! Желание выйти в коридор усилилось. Видеть сестру не хотелось совершенно!

Фло закончила говорить. Ей в ответ раздался густой мягкий баритон. Я вздрогнула. Вот уж кого я не ожидала здесь застать.

В кабинете сам ректор! Встреча с профессором Шереметевым не сулила мне, как и любому студенту, ничего хорошего. Несмотря на внешность богообразного старичка и приятный голос, глава университета имел удивительно резкий характер и страстное желание обогатить знаниями любого, кто подвернется на его пути.

С ректором даже в коридоре было опасно пересекаться. Профессор имел привычку издали сканировать ауру и искать недостатки в течении потоков энергии. Если таковые находились – назначал дополнительные занятия по защите. Мог просто попросить собрать какие-нибудь заклинание, до которого тебе по программе еще пару лет напряженной практики. А если не сможешь (естественно нет!) – назначал какой-нибудь дополнительный курс с зачетом и полноценным экзаменом по окончании. Сдавать, конечно же, нужно будет лично ему.

Отказаться от такой милости было нельзя, потому вокруг места, где находился ректор, обычно образовывалась мертвая зона.

Теперь понятно, куда делись все студенты. Мне, кстати, срочно надо… туда же!

Я развернулась и устремилась прочь отсюда. И почти успела.

– Кара! – раздался за спиной голос декана, – Господа, она уже здесь!

Я медленно развернулась, стараясь сохранить спокойное выражение лица, украшенное, как я надеялась, вежливой улыбкой, а не гримасой предвкушения будущих страданий.

В дверях стояла профессор Доронкина. Она осмотрела меня, оценила оставшееся расстояние до выхода из приемной, поняла мой план и понимающе усмехнулась.

– Заходи, – кивнула она, – мы как раз обсуждали твою дипломную.

Сердце мое тревожно забилось. Обсуждение дипломной с ректором не сулило мне ничего хорошего.

В кабинет я вошла на ватных ногах и с бешено бьющимся сердцем. Боясь лишний раз двинуться и привлечь чье-то внимание, я шла вперед и смотрела ровно перед собой.

Первое, что я увидела – был цветок в горшке. Точнее, его мумифицированный труп. Судя по сморщенным листочкам и остаткам крупных, с лесной орех, ягод, – это была магическая гуарана. Лиана из тропических лесов бассейна Амазонки. Практическая часть Флорининого диплома. Печально проваленная часть.

Горшок с мертвой гуараной стоял на большом письменном столе, за которым, обыкновенно, сидела Проф. маг. раст. Доронина Т.Г.

К сожалению, сейчас она стояла в дверях у меня за спиной, отрезая путь к отступлению. А в её кресле сидел уважаемый профессор Шереметев, маг, своей мощью и силой поддерживающий в себе жизнь уже пятую сотню лет, что было нонсенсом даже для сильного колдуна, величайший исследователь магических наук, гроза студентов, и, по совместительству, наш ректор.

В руках он держал, и с интересом читал какие-то бумаги, в которых я, к своему ужасу, узнала свою почти дописанную дипломную по Магическому растениеводству.

Рядом, на столе, лежала папка с еще одной работой. Вероятно, Флорининой.

Она сама сидела в кресле для посетителей, лицом к ректору и спиной ко мне.

Я не видела её лицо, но по поникшим плечам, опущенной голове и тихим всхлипам поняла, что сестра вовсю наслаждается обществом обожаемого ректора. И вряд ли он собрал нас здесь, чтобы хвалить и чествовать.

– Рада приветствовать вас, господин рек… – начала я дрожащим от волнения голосом.

– Сядь, – махнув он рукой, не отрываясь от чтения моего диплома.

Куда?! На колени к Флорине?

Я почувствовал, как ватные ноги превращаются в желейные.

Сбоку, у окна, стояло еще одно кресло и длинная банкетка. Кресло оказалось занято незнакомой мне ведьмой с длинными белыми волосами, собранными в два пышных хвоста, красивыми колечками обвившими мебельные ножки.

На банкетке развалился и, кажется, дрых, Бахыт!

Беловолосая выразительно приподняла брови и указала на место рядом с котом.

Я тоскливо подумала, что вариант потеснить Флорину был не самым плохим.

Профессор Доронкина силой усадила меня подле фамильяра. Тот даже глаз не открыл. Только хлестнул меня своим роскошным хвостом.

Тишину в кабинете нарушал только хруст страниц, переворачиваемых ректором, и редкие всхлипы Фло.

– Как интересно, – тихонько пробормотал ректор, дойдя до последней страницы, – как это все интересно…

По моей спине потекла капелька холодного пота. «Интересно» в устах ректора могло означать что угодно, но воображение рисовало мне самые худшие варианты. Что он мне назначит? Дополнительный курс по теории магии, которую я уже сдала и благополучно половину забыла? Практикум по управлению силовыми нитями? Спецкурс по чистописанию? Это был черновик диплома и местами я спешила, делая заметки, сокращала слова, даже, о ужас, что-то зачеркивала!

Ректор дочитал до конца, отложил в сторону мою работу, откинулся на спинку кресла и вопросительно посмотрел на моего дипломного руководителя.

– Это всё, – ответила профессор магического растениеводства.

– Что ж… – сухо начал он и мы все, включая профессора Доронкину, перестали дышать, – Я разочарован!

Флорина всхлипнула громче и жалобнее, профессор поджала губы, а я… почему я не умею падать в обморок по заказу? Я зажмурилась, ожидая самого худшего и призывая в защитники всех богов, которым когда-либо молились в нашей древней семье.

– Я крайне разочарован, – повторил он, – вами, профессор!

Фло вскинула голову. Уверена, она сейчас смотрела на него широко раскрытыми, полными удивления глазами. Как и я!

Он разочарован нашим профессором? Да она же лучшая! Она с нами нянчилась с первого года обучения, даже Флоринку научила выращивать из семян полезные растения и варить зелья, в меру её способностей. А мне она была… да как мать, которой я никогда не знала! Она же… пионер в растениеводстве, несколько поколений учатся по написанным ей учебникам, и вообще….

– И вообще, профессор Доронкина, как можно было такой талантливой студентке дать такую простую тему? – ректор был возмущен и не скрывал этого, – Кара могла бы заниматься наукой, а она потратила годы, выращивая… плющ?! У вас что, недостаточно знатных девиц для этой задачи? Почему этим занималась она, а не, скажем… её сестра?

Профессор Доронкина подобное оскорбление, да еще при студентах, терпеть не стала.

– Господин ректор, – в её холодной вежливости сквозила угроза, – что вы себе позволяете? Все темы выбраны вместе со студентами, согласно их природным способностям и, между прочим, с вашего одобрения. Не вы ли подписывали приказы о назначении дипломных проектов?

Ректор, не ожидавший отпора, резко сел в кресле.

– Тогда как же вышло, – он мягко начал уводить разговор в сторону, – что Флорина Осман… Небесная не смогла выполнить практическую часть работы? Если она соответствовала её уровню?

Он демонстративно подвинул трупик гуараны к краю стола – подальше от себя и поближе к профессору Доронкиной.

Сестра снова опустила голову. Неужели стыдно смотреть на результат своих трудов? Не сомневаюсь, что она еще и плачет. Ну так и есть, плечи вздрагивают.

– Она могла! – продолжала перепалку мой профессор, – на момент начала работы её энергетические нити были достаточно сильны и она…

– А сейчас?! – прервал её ректор, распаляясь, – Хотите сказать, Флорина стала слабее?

Профессор Доронкина замерла с приоткрытым ртом. Слабее? Как это возможно?