Утро просто сказочное, мне кажется даже, что я на мягком лежу, а мамочка ещё спит. Она ночью плохо спала, потому что у неё кошмары были. Ну это когда страшные сны. У меня тоже бывают, но я не кричу, потому что нельзя же другим мешать спать. Мамочка ещё отдыхает, а я иду к ручейку умываться. Солнышко только встало, а платье, которое больничное, я не надевала, не так уж и холодно здесь. Вот когда меня на ночь в душе зимой запирали, тогда было холодно, потому что окно приоткрытое не закрывалось.

– Доброе утро, дедушка Лес, – здороваюсь я, подойдя к ручейку. – Здравствуй, ручеёк!

Я умываюсь, думая о том, что нужно мамочке ещё ягодок собрать, потому что после сна всегда кушать хочется так, что животик болит. У меня уже не болит, потому что я привыкла и ещё водички попила.

– Дедушка Лес, можно я ещё ягодок для мамы соберу? – прошу я, чувствуя, что дедушка Лес не против.

Я улыбаюсь и иду за платьем, чтобы собрать в него ягоды. Подхожу к маме и вижу, что её глаза открыты. Она смотрит на меня так, как никто никогда не смотрел, от этого мне почему-то плакательно.

– Чудо моё, – говорит мне мамочка, а я лезу обниматься.

– С добрым утром, мамочка, – я прижимаюсь к ней, и мы так замираем. – Я сейчас принесу завтрак, а потом помогу тебе умыться.

– Я доползу, – улыбается мне мама и показывает, как она умеет ползать.

Ножки мамины совсем не шевелятся, но ручеёк недалеко совсем, поэтому она на руках доползает, чтобы умыться. Я вижу, что она справляется, беру рубашку свою и отправляюсь к кустикам с ягодками. Вчера я красненькие собирала, а сегодня буду жёлтые, интересно, какие они на вкус. Не удержавшись, пробую. Сладенькие такие ягоды, но ни на что не похожие.

Набрав ягод, я говорю «спасибо» дедушке Лесу и иду маму кормить. Она протягивает мне кусочек хлеба, а я опять с ней делюсь, потому что хлеба у нас почти нет, а я не хочу, чтобы мама голодала. И вот тут я узнаю, что мама очень быстро ползать умеет, потому что за моей спиной обнаруживается собачка. Ой, мы в лесу, значит, это волк?

– Нет, не трогай Алёнушку! – восклицает мамочка, как-то очень быстро оказавшись передо мной. Она раскидывает руки, защищая меня, но я же вижу, что волк добрый, мы же в сказке.

– Мамочка, дядя Волк добрый, – объясняю я замершей маме и протягиваю свой кусочек хлеба ему. – Хочешь хлебушка? Или ягодок?

Он не берет угощение, а будто бы вздыхает – ну, мне так кажется, а потом тыкает меня носом. Мне кажется, он что-то сказать хочет, только не умеет пока или нашего языка не знает. Но он точно нападать не хочет, а отходит в сторону, как будто ждёт. Мамочка удивлена, но ещё она за меня испугалась, потому что мамочка же. Поэтому она меня обнимает и плачет немного.

Дядя Волк как будто всё понимает. Он подходит к мамочкиной коляске и тыкает её носом, потом ещё раз, и тогда до меня доходит: он зовёт нас куда-то! Я поднимаюсь и иду за коляской, чтобы мамочку пересадить, но присаживаюсь рядом с ним и говорю ему «спасибо», решившись погладить. Дядя Волк, кажется, не против, а я беру коляску и подвожу её к маме.

Затаскивать мамочку тяжело очень, но я справляюсь, а потом собираю все наши вещи, потому что они нам ещё пригодятся. Мама пробует подвигаться и смотрит на дяденьку Волка, а он кивает головой и идёт вперёд, время от времени на нас оглядываясь.

– Мамочка, мы должна за дядей Волком идти, – говорю я мамочке, – ведь он зовёт.

– Ну, пойдём, – улыбается мама, которой уже не страшно, а почему она вдруг во всё верит, я не знаю.

Дядя Волк ведёт нас по тропинке, но не быстро, поэтому я почти не задыхаюсь. Мы далеко идём, но я знаю, что нужно потерпеть, ведь не зря же он нас ведёт? Мамочка видит, что я устала, останавливается и сажает меня к себе не колени. Я уже хочу сказать, что могу дальше идти, но она просто качает головой, и я молчу. Это же мама, она всегда знает, как правильно, а я прижимаюсь к ней и, кажется, даже немножко сплю, потому что часть дороги пропускаю.

– Ой, – говорит мамочка.

Я поднимаю голову и вижу дом. Ну такой, из брёвнышек сделанный. Дядя Волк тычет носом в дверь и смотрит на нас.

– Нам туда, дядя Волк? – спрашиваю я его, на что он просто кивает головой. – Спасибо тебе, дядя Волк! – от души благодарю я. – Пойдём, мамочка.

– А вдруг нам там не рады? – интересуется мамочка.

– Раз дядя Волк привёл, – отвечаю я ей, – значит, рады.

Я подхожу и открываю дверь, громко поздоровавшись, но внутри никого нет. Тогда я помогаю маме заехать, и оглядываюсь. Внутри пыльно, но это не страшно, потому что метелка есть. В доме две комнаты – в одной большая кровать, а в другой стол деревянный, две скамейки, как в школе почти, и печка большая.

– Мамочка, ты посиди, а я приберу, – предлагаю я маме.

– Нет уж, – улыбается она мне, – вместе приберёмся, но сначала поешь хоть немного.

Ой, мы же о завтраке забыли, значит, надо сначала поесть, чтобы потом не уснуть случайно. Я послушно сажусь на скамейку, чтобы поесть хлебушек и ягоды. Мамочка всегда знает, как правильно, а я послушная, потому что хорошая. Мы немножко едим, я вижу даже тряпку в углу, значит, сейчас будем прибираться. Кажется, мама смирилась с тем, что она в коляске, потому что уже не плачет.

– Я схожу за водой, – предлагаю я. – Надо будет тряпки вымакать и тогда я буду убирать.

– А я подметать стану, – предлагает мама. – И пол потом вымою.

– Ура! – радуюсь я, беря в руку ведро.

Рядом с домом я сразу же вижу колодец, как в мультике. Значит, надо крутить ручку, и тогда вода появится. Так я и делаю, хотя мне очень тяжело, но я стараюсь изо всех сил, и вот наконец ведро появляется. Но я, видимо, что-то не то делаю, потому что оно меня в холодной воде мочит, но что-то и в то попадает, которое я из дому принесла.

Мамочка дома уже сняла свою рубашку и тоже только в трусиках сидит. Она говорит, что это для того, чтобы не запачкаться, а я только киваю. Я замечаю, что у неё тоже подарки были, потому что… ну только её, наверное, кто-то очень плохой подарки делал, потому что мамочка не может быть плохой девочкой, ведь это мама.

Я немножко сижу, чтобы отдышаться и с силами собраться, мамочка же гладит меня, принимаясь затем подметать пол кругами. Ей же непросто на коляске, вот она и придумала вокруг себя подметать. Мамочка – самая умная!

***

– Простите, тётя Печка, можно я вас протру? – прошу я разрешения, потому что плохо же без спросу что-то делать.

– Протирай, малышка, протирай, – доносится из печки, на что я киваю, а мама ойкает и роняет метлу.

– Ну сказка же, мамочка! – улыбаюсь я, принимаясь за работу.

– Сказка… – шепчет мама, отчего-то всхлипнув.

– Совсем дети… – негромко говорит тётя Печка, пока я её аккуратно протираю. – Вы готовить-то умеете?

– Я немножко умею, – признается мамочка. – Только нам всё равно нечего готовить.

– Ну тут ты не скажи, девица, – произносит Печка. – Я тебе помогу.

Мамочка такая удивлённая, а я оглядываю комнату, заметив, что мы уже всё убрали. Наверное, поэтому я так устала. Я кладу тряпку на то место, которое теперь её, но понимаю, что прямо сейчас не смогу воду грязную вынести, потому что силы куда-то подевались. Так у меня бывает, я знаю, что делать надо. Подхожу к маминой коляске, чтобы обнять её, а она как-то сразу берёт меня на руки.

– Устала, маленькая? – спрашивает меня всё понимающая мамочка.

– Да-а-а-а, – тяну я, расслабляясь в её руках. – Я сейчас отдохну и снова смогу.

– Хворая малышка? – спрашивает тётя Печка.

– Сердечко у неё нездоровое, – объясняет мамочка. – Доктора не захотели лечить, вот и тяжело моей маленькой.

– Тогда пусть подремлет дитя, а ты ступай, коли можешь, ко мне, – говорит мамочке она.

Наверное, в этот момент мама и верит, что мы в сказке. Она кладёт меня на кровать во второй комнате, погладив по голове, и желает сладких снов. Я закрываю глазки, но сразу не засыпаю, а слушаю, как тётя Печка учит мамочку, где взять муку, как тесто замесить, сколько ягод положить можно. У неё голос такой ласковый, она будто бабушка из сказки, и под этот голос я сладко засыпаю.