***

Домой меня тоже на автобусе везут, а старшие девочки провожают меня, громко хваля, отчего мне даже улыбаться хочется. Но я не буду, потому что сильно устало себя чувствую. Автобус рычит, но мне как-то необычно, отчего я, кажется, ненадолго даже засыпаю.

Но тут мы приезжаем, и очень добрый дяденька помогает мне выйти, дёрнув за ранец, отчего я падаю вниз куда-то. Потом я не помню, что происходит, но как-то оказываюсь в той комнате, где подарки раздают. Вот тут я улыбаюсь и начинаю готовиться к подаркам, но добрая тётя говорит, что пока подарков не будет. Наверное, я не заслужила ещё. Она отводит меня в мою спальню, на прощанье ещё охорошив меня пару раз, отчего из носа начинает кровь течь. Но я уже знаю, что так бывает, поэтому хочу пойти в туалет, но неожиданно падаю и засыпаю.

Потом я просыпаюсь в какой-то белой комнате. Там есть тётенька в белом, наверное, она меня сейчас хорошей делать будет. Но она не делает, а о чём-то разговаривает с той тётей, которая очень хорошая.

– Как вижу эту дрянь, так хочется вбить ей эту улыбочку идиотскую, – говорит очень добрая тётя, которая подарки раздаёт.

– Выпей успокоительного, а то убьёшь ненароком, – советует ей тётенька в белом. – Пусть здесь ночь проведёт, раз ты так реагируешь.

Тётя в белом подходит ко мне и говорит, что я очень плохая, поэтому буду лежать здесь, а я говорю ей «спасибо», хотя жалко, конечно, что ужина не будет. Наверное, тётя очень сильно хочет, чтобы я хорошей стала, вот и делает всё для этого. А она говорит, что кого-то там понимает, только я не знаю кого.

А ещё она переворачивает меня и что-то делает с тем местом, которое подарки получает, отчего оно жжётся сильно. Такое охорашивание у меня в первый раз, оно очень сильное, поэтому я не шевелюсь, чтобы не мешать меня хорошей делать. Я честно пытаюсь заснуть, но животик бурчит и не даёт. Животик у меня не знает, что я должна поскорее хорошей стать, поэтому и не даёт уснуть.

Тётенька в белом приносит мне тарелку с чем-то непонятным и кусочек хлеба. Маленький, конечно, ведь я же плохая девочка. Но она решила меня покормить! Наверное, тётеньке мешает мой животик, который очень громко бурчит и болит ещё, но я же терплю…

Очень быстро всё съев, я благодарю её и вот теперь очень легко засыпаю. Оказавшись в знакомом классе, я подбегаю к знакомым девочкам и усаживаюсь за стол. Они мне улыбаются, даже несмотря на то, что я плохая. Странно, но во сне у меня почти ничего не болит и дышится очень легко. Девочки садятся рядом, неподалеку держатся и мальчики, а тот дяденька, который учитель, кивает мне.

– Здравствуй, маленькая, – меня девочка старшая обнимает так, как будто я хорошая. Ой, я же забыла, мы играем в то, что я хорошая, а плохая – это другая девочка. – Расскажи о своём… о дне плохой девочки, – поправляется она.

– Сначала её делали хорошей в автобусе, – начинаю я рассказывать. – Он прыгал, отчего плохая девочка чуть не уснула. А потом была школа…

– Не уснула? – не понимает одна из хороших девочек, а я объясняю, как это происходит.

– Обморок от боли, – непонятно объясняет учитель, тяжело вздохнув.

– А потом в школе были старшие девочки, – продолжаю я. – Они такие хорошие!

Но вот тут мне начинают объяснять, что старшие девочки ни чуточки не хорошие, потому что они тоже дети. А раз они мне такое наговорили и пытались ещё об стенку хорошей сделать, то они совершенно точно не хорошие, а делают это, потому что плохие и хотят, чтобы все были плохими.

Я внимательно слушаю, но не понимаю, о чём говорят. Тогда одна девочка показывает мне в шаре, тут в классе такой шар есть, и в нём картинки разные. Вот она мне показывает, что должны делать хорошие девочки, а что делают плохие. Я внимательно смотрю и понимаю, что плохие девочки стараются быть хорошими, чтобы привыкнуть, и только те, которые не хотят, делают всё плохо. Значит, старшие девочки в школе не хотят, чтобы я хорошей стала. Это очень грустно, поэтому я немного плачу, но меня обнимают, отчего становится как-то спокойно.

– Учитель, её просто забьют дикие, – говорит та, что меня обнимает. – Мы совсем ничего не можем сделать?

– Флот ищет, – непонятно объясняет учитель. – Но пока ничего, ведь мы даже остаточные найти не можем…

– Тогда… – девочка задумывается, а потом обращается ко мне. – Если будет совсем плохо и ты будешь часто засыпать, произнеси такую фразу…

– Алиния, нет! – пытается её остановить дяденька. – Дети не проходят Испытание!

– Я не вижу другого выхода, – качает она головой. – У неё хоть какой-то шанс будет в поле Испытания, а так ведь совсем никакого.

– Хорошо, – кивает он, а потом делает со мной это, которое «гладить».

Девочка говорит мне фразу, которую я повторяю несколько раз, потом показывает жест двумя руками и начинает рассказывать, что когда я так сделаю, то окажусь в другом месте, где, наверное, никого не будет. Я не должна бояться, потому что, если я там окажусь, значит, я уже хорошая. Ну, почти. Она говорит, что да, но я-то знаю, что мне до хорошей ещё долго.

– Только я забуду, наверное, – грустно говорю я ей. – Я же всё забываю.

– Это ты не забудешь, – уверенно отвечает она мне.

И я ей почему-то верю. Очень сильно верю, потому что она же не будет меня обманывать? Хорошие девочки совсем не обманывают, я знаю. Поэтому я стараюсь быть хорошей, чтобы привыкнуть.

А потом меня начинают учить тому, как можно выжить в лесу. Где можно спать, а где нельзя, что можно кушать, ну и так далее. Я не всё запоминаю, но та девочка говорит, что я вспомню, если понадобится. А потом они начинают рассказывать сказки. Это такие волшебные сказки, которые я слушаю, раскрыв рот. В этих сказках нет плохих девочек, все хорошие. И никого не охорашивают, потому что жгучие подарки запрещены. Целая страна такая есть, ну, я так понимаю, потому что не знаю, что такое «планета». И ещё девочки говорят, что если у них получится меня найти, то меня заберут к хорошим, потому что я не такая уже и плохая.

Такие волшебные сказки, что я просто улыбаюсь. Я люблю сказки – про Бабу Ягу, Змея Горыныча, только я представляю себе их хорошими, потому что мне хватает того, что я плохая. А все вокруг должны быть хорошими… ну, хотя бы в сказке…

Утром тётенька в белом меня посылает в столовую. Она качает головой и говорит о том, что я ей не нравлюсь. Ну это правильно, потому что как может нравиться плохая девочка? Ходится мне сегодня получше и дышится немножко тоже, поэтому я на стенки не натыкаюсь. В столовой тоже есть старшие девочки, но они такие же, как я, наверное, поэтому не хотят меня толкнуть.

Я сажусь, чтобы поесть. Сегодня у нас на завтрак длинная сосиска и хлебушек, а что будет в школе, я не знаю. Я ем быстро, потому что автобус уже ждёт. Волосы у меня недлинные, поэтому долго расчёсываться не нужно. Мне очень интересно, что будет сегодня в школе, а ещё я думаю о странных старших девочках.

Если они поступают, как нехорошие девочки, значит, они просто не хотят, чтобы я хорошей была. Мне тогда надо назло им быть хорошей, потому что привыкать же надо, а то вдруг я стану хорошей и не буду знать, как поступать? А если я не буду знать, как поступать, тогда стану плохой, а плохой быть мне не нравится.

Я иду в наш автобус, который уже ждёт. Дяденька водитель смотрит на меня так, как будто у него животик болит. Я уже знаю, куда нужно идти, и иду туда, чтобы начать охорашиваться, хотя меня, кажется «укачивает», так это назвали девочки из сна. Но я всё равно сажусь тут, потому что это моё место. Интересно, а я скоро стану хорошей? Очень устала я быть плохой девочкой, пусть даже и родилась такой.

Автобус начинает рычать, подбрасывать меня, но подарки уже не болят, только я всё равно чуть не засыпаю, потому что там, где я сижу, пахнет плохо и ещё дышать становится грустно. Наверное, это потому, что я недополучила подарков? Хотя меня же охорашивали вечером, но, наверное, мало. Девочки, которые плохие, в школе, они тоже охорашивать будут, даже если хотят, чтобы я плохой оставалась.