Наверное, эту полянку для нас дедушка Лес открыл, чтобы мы долго не плутали. Он очень хороший, добрый, даже платьями нас с мамочкой одарил. Они такие красивые и не пачкаются совсем. У меня такого прекрасного платья никогда ещё не было! Мамочка говорит, что на них вышивка «традиционная», правда, что это значит, я ещё не знаю.

– Спасибо тебе, дедушка Лес! – радостно благодарю я его, отправляясь с мамочкой в обратный путь.

Тётя Печка рассказала мамочке, что из грибов можно не только пироги сделать, но и суп ещё, потому что нам с ней суп полезен, особенно мне, потому что я худенькая очень. Кормили меня плохо, потому что я же была нехорошей девочкой, хотя мама говорит, что наоборот, – значит, просто помучить хотели. А грибными пирогами мы дедушку Лес угостим обязательно, ведь он столько для нас делает! Ну и правильно это, всех угощать, по-моему, потому что хорошие девочки должны делиться, а я точно-преточно хорошая!

Сейчас мы вернемся, я немножко посижу, потому что устала, а потом принесу воды из колодца, и мамочка начнёт всякие вкусности делать. Может быть, и я помочь смогу – мне очень нравится мамочке помогать, потому что она моя мама.

Я помню, как мечтала о мамочке, и теперь, когда она есть, я стараюсь её не сердить, быть очень послушной и во всём помогать. Потому что она моя мама. Навсегда.

Грибной суп просто чудо какой, я такой никогда и не ела. Мамочка так здорово с тётей Печкой сделали, что я им объедаюсь. И вот тут, обнаружив картошку в супе, удивляюсь, но вопросов до конца пиршества не задаю. Хорошие девочки за едой не разговаривают, я помню.

– Очень-очень вкусно, спасибо, мамочка! – обнимаю я её после еды. – Просто чудо как вкусно!

– Вот и славно, что тебе понравилось, – улыбается мне мамочка, ей очень приятно, я вижу.

– А откуда у нас картошка? – удивляюсь я.

– Тётя Печка подсказала, – объясняет мне она, гладя по голове. – У нас, оказывается, подпол есть, и в нём и мука, и картошка… Домовой помог мне достать.

– Спасибо, дяденька домовой! – кланяюсь я. – А как вас зовут?

– А как назовёшь, малышка, – с хитринкой в голосе говорит мне он.

– Тогда… – я задумываюсь – …Кузьма?

– Благодарствую, дитя, – отвечает мне теперь уже Кузьма.

У нас речь меняется, я заметила, потому что мы только с тётей Печкой да с домовым разговариваем, поэтому от них тоже берём словечки разные. Мамочка меня гладит по голове, это так приятно, просто до слёз. Но я не плачу, а просто радуюсь. Вокруг нас нет плохих людей, которые только и мечтают, чтобы помучить такую хорошую девочку, как я, и ещё мамочку… Я видела у неё следы, когда мы купались. А мамочка не может быть плохой девочкой, значит, всё правда…

– Я не хочу возвращаться, – говорю я мамочке, а потом спрашиваю тётю Печку. – А можно так сделать, чтобы нас из сказки не забирали?

– Вас никто не вернёт туда, откуда вы пришли, дети, – серьёзным голосом отвечает мне она. – Но навсегда остаться в сказке пока нельзя.

– А почему не вернут? – интересуюсь я у неё.

– Потому что никто не знает, где ваш мир, ведь вы сами пришли, – объясняет мне тётя Печка. – Да и слишком страшен он.

Мне этого достаточно, потому что я верю, что плохо уже не будет, ведь я хорошая девочка. Я очень хорошая девочка, так мама говорит, а мама всегда знает, как правильно. Плохие люди остались в прошлом, поэтому бояться ничего не надо. А мы с мамочкой живём в сказке.

– Сейчас помоем посуду, – говорит мне мамочка, – а потом я с тобой позанимаюсь.

– А чем? – удивляюсь я.

– Будем учиться считать, – улыбается она мне. – А потом попросим у дедушки Леса берёсты немного, тётя Печка даст уголёк, и буду тебя учить буквам.

– Здорово! – радуюсь я, но потом мне становится грустно. – Только я ничего не запоминаю…

– А вот мы узнаем, – отвечает мне мамочка, опять погладив по голове. – Может быть, и запоминаешь уже, ведь мы не пробовали.

Я очень сильно радуюсь и готова прямо сейчас начать, но нужно сначала посуду помыть. Так странно – всего несколько дней назад у нас ничего не было, кроме ягод и четырёх кусочков хлеба, а теперь и посуда, и мука, и картошка… Мамочка говорит, что в подполе ещё есть семена, их можно будет посадить, и тогда появятся и помидорки, и огурчики, и морковка, и зелень всякая! Наверное, это потому, что мы в сказке живём.

Я уже нормально хожу, и у меня не дрожат руки и ноги, потому что, наверное, сердечко починилось. Мне легко таскать вёдра с водой, но усталость бывает, потому что я маленькая. Вот я принесу воду, тётенька Печка её согреет, и мы с мамочкой будем мыть посуду. Я очень люблю делать что-то с мамой, потому что чувствую это правильным.

Вот в неведомо откуда взявшемся тазике плещется вода, мама берёт ложку, кладёт к ней ещё одну, а потом ещё и вдруг спрашивает меня:

– Сколько тут ложек? – и смотрит хитро так.

– Три, – сразу же отвечаю я, потому что видно же.

– Умница моя, – улыбается мамочка.

Она меня несколько раз ещё спрашивает, и я всё правильно отвечаю, за что мама меня хвалит. И только тут я понимаю, что ничего не забыла, и всё-всё помню. У меня получается считать! Это так радостно! Но ведь в школе не получалось, а почему?

– Мамочка, а почему в школе не получалось считать? – спрашиваю я у самого важного в жизни человека.

– Потому что тебя часто били, малышка, – вздыхает мамочка. – Били, не кормили, мучили… А теперь тебя просто любят.

– Любят… – тихо повторяю я за ней, чувствуя, что сейчас буду плакать.

Почему мне говорили, что я плохая? За что охорашивали, если я и так была хорошей? За что? Я не знаю этого, но взрослых, наверное, боюсь. Они страшные, просто очень-очень. Не хочу из сказки уходить, потому что тогда вокруг опять появятся взрослые, которые захотят мне давать подарки и называть плохой. А я хорошая! Так мама говорит!

Тётя Печка только вздыхает, а мы с мамочкой идём на улицу, чтобы там считать и ещё берёсты попросить. Мама меня будет учить писать! И читать тоже, хотя я немножко умею, наверное. Я буду очень-очень прилежной, чтобы она улыбалась. Вот мы подходим к тому пню, где подарки оставляем, а мамочка обращается к дедушке Лесу, прося его дать нам немножко берёсты, чтобы меня учить.

И тут прямо с неба прилетают две птички. Они вдвоём несут в клювиках стопку листов чего-то на толстую бумагу похожего. По-моему, это не берёста, но я точно не знаю. Мама сердечно благодарит, а я уже прыгаю вокруг неё – так мне хочется поскорее начать учиться. Она улыбается мне, потому что всё-всё понимает. Мама на меня никогда не смотрит так, как будто у неё животик болит и её сейчас вырвет, а только ласково, от этого мне в два раза больше учиться хочется.

Я усаживаюсь за столом рядышком с моей самой любимой на свете мамочкой. Она просит уголёк у тёти Печки и принимается меня учить. Выписывает знакомые мне буковки и некоторые незнакомые, которые мне очень нравится учить. А потом она и слова начинает писать, которые я разбираю.

– Ма-ма мы-ла ра-му, – по слогам читаю я.

– Умница какая у меня доченька! – гладит меня мамочка, а я от этого просто растекаюсь, как будто я водичка.

Она занимается со мной до ужина, и это так интересно, что просто и не рассказать. Потому что мама доказывает мне, что я всё знаю, что у меня получается, и я всё больше уверена в своих силах. Я больше не боюсь что-то забыть, потому что она говорит, что у меня всё получится, и я верю маме! Я очень сильно верю, потому что иначе быть не может. Мама просто-напросто не может ошибаться.

Я устаю, конечно, но не так, как в школе. И ещё мне не страшно совсем, а мамочка меня гладит и говорит, что я чудо, и ещё – лапочка. И это очень ласково, так нежно, что я просто улыбаюсь от необычного внутреннего ощущения. Надо маму спросить…

***

На улице дождик. Мы только вчера с мамочкой посадили семена, а сегодня уже дождик идёт, поэтому на улицу нельзя. Наверное, наступила осень, так мама говорит, а у нас осенней одежды – только курточки. Они не очень тёплые, а болеть нельзя, поэтому мы сидим дома.