— А если я не захочу? Ну… сам подумай… какая-никакая, а жизнь тут. Да и отцу твоему… ну вот на кой ляд ему такой сынуля? Ты вон сразу видно, что этот… княжич. А я? Я ж, думаешь, не знаю, что у меня ни манер, ни образования. Я ж там таких дел наворочу, мало не покажется…

— Если ты останешься, то умрёшь. Связь разорвётся. И дело не только в тебе. Этот договор был заключён с вышними силами. А потому, возможно, война, которая случится за престол, будет меньшим из бедствий. Так что ты не имеешь права отказаться.

— Хрена. Если я князь…

— Княжич пока.

— Лады, княжич. То и прав у меня поболе…

— Это так не работает. Кроме прав существуют обязанности пред богами и людьми…

— Я это… атеист. Вроде.

— Просто тебе пока не встречались боги.

— А что, могут?

— Могут.

— Ну… так-то… нет, в реале, я ж не в отказ иду. Я ж за вас… я ж понимаю, что одно дело фирмой рулить, и другое — княжеством… не боитесь?

— Куда страшнее остаться без князя. А в остальном помогут. Есть советники. Есть наставники. Матушка опять же… она сильно горевала. И будет счастлива.

Матвей лишь крякнул.

Тему матери он в беседах предпочитал обходить.

— И что? Вот так просто заявиться? Здрасьте, я ваш княжич? Прошу любить и жаловать? И… они полюбят?

— Далеко не все. Думаю, будут и те, кто не слишком обрадуется… многим выгодно ослабление Ратмара. Тому же Великоляшскому царству. Да и не ему одному. Более того, возможно, тебя попытаются устранить. Скорее всего попытаются… но как только ты получишь благословение, сделать это станет сложнее.

— Понятно… что ни хрена не понятно.

Катерина осторожно выглянула из-за шторы. Матвей и Гремислав сидели за столом, друг напротив друга. Такие разные и в то же время одинаковые, как только могут быть одинаковыми близнецы.

— Так-то… мне тут делишки надо… завершить… и это… как тварь мочить станем?

— А вот насчёт жорника имеется у меня одна идея… правда, она несколько безумная… и Погожин потребовал документ, Екатерина, от вас.

— Какой? — она ничуть не удивилась тому, что они узнали, что Катерина не спит.

— Что я нормален.

— А, справку… это да, справочка завсегда нужна, — согласился Матвей. — И мне уж выпишите. А то вдруг там в князья без справки не берут.

— Берут.

— И зря. Порядок должен быть! А то вдруг псих какой. Вот стану князем, издам указ, чтоб в князья без справки от психиатра не принимали…

— У нас нет психиатров.

— Так, заведём… проблема что ли? Вона, Катерину Андреевну с собой заберем. Пущай помогает мне приспосабливаться к новым реалиям бытия и купирует эти… как его… приступы агрессии и меланхолии.

Гремислав поглядел на брата с уважением.

— И сестрицу вашу тоже заберем, — Матвей говорил о том с полною уверенностью. — И детей… слушай, а дом у вас там большой?

— Терем? Княжичу положен собственный. Князю и подавно. Его, конечно, поддерживали в хорошем состоянии, но челяди там немного осталось. Хотя не думаю, что это будет проблемой. Если вдруг, я из числа своих могу отправить, всё одно дома не так часто появляюсь.

— Терем — это хорошо…

— Но лучше бы поселить в гостевом, — продолжил Гремислав, кажется, обрадованный, что в целом новообретённый брат его согласился вернуться домой. — Безмужняя женщина в мужском тереме — это… не совсем правильно. Тебе никто и слова не скажет, а вот её репутация может пострадать. Решат, что гулящая…

Матвей склонил голову, прижимая подбородок к шее и вид у него сделался мрачный.

— Ты это… за базаром следи, а то не погляжу, что братишка.

И потянуло вдруг таким… странным таким.

Матвей же череп потрогал.

— Это… на мозги чего-то давит.

— Сила, — ответил Гремислав. — Врата рядом, вот тут и тянет.

— Типа, как сквозняком? А про Настасью… я на ней женюсь.

Катерина, до того сидевшая тихо, закашлялась.

— А чего? Мне этот старых хрыч…

— Вообще-то это один из известнейших целителей.

— Ага. По взгляду видать… я от честное слово, врачей побаиваюсь. Какие-то они… никогда не знаешь, чего с тобой утворить могут, — произнёс Матвей и оглянулся, будто подозревая, что милый старичок окажется где-то рядом. — И этот как глянет, так прям до самых печёнок пробирает. Так он сказал, что Настасья эта… тоже… ну целительница. Это ж хорошо?

— Весьма.

— Ну вот… и такая от… вот вы, Катерина Андреевна, не обижайтесь, тоже женщина видная. Но сестра ваша… она же ж такая… ну такая!

— Хрупкая и беззащитная? — уточнила Катерина, раздумывая, как бы помягче намекнуть человеку, который категорически не понимал намёков, что идея не самая лучшая.

— Во! Точняк! Говорю ж, лучше Катерины Андреевны мозголомов нету! Ты пойми, я как увидел, так вот и сразу… ни с одной бабой такого не было.

Катерина закрыла глаза.

Намёки точно не помогут.

И прямым текстом говорить бесполезно.

— А у меня ж баб! У меня ж только жён четыре было! И ещё любовницы… раз, два… не, тогда не считается… но это ж не то! Там да, красивые… через одну то мисски, то ещё какие. Но Настасье моей в подмётки не годятся.

— Вообще-то она замужем, — осторожно начала Катерина.

Матвей поглядел на неё с откровенным изумлением.

— Да херня вопрос! Пришибём и закопаем…

— Вот как раз об этом я и хотел бы всё-таки поговорить, — спокойным тоном произнёс Гремислав. — У меня появился план…

— Это тот, для которого нужна справка, что ты не псих? — Матвей хохотнул. — Чую сразу, годный! И я в деле…

— Проблема в том, что тварь, если оборвать связь её с жертвой, не только разрыв ощутит, но и поймёт, что в игру вступил некромант, причём сильный. И здесь сложно сказать, что возьмёт верх, жадность или страх… с тобой он сталкивался и ощутил светлую силу.

Матвей дёрнул головой, явно не спеша соглашаться. Потом призадумался и кивнул:

— Это тот хлыщ, который к вам, Катерина Андреевна, рвался? Помню… у него рожа такая, что прям с трудом сдержался, чтоб не врезать!

— Это сила…

— Сила кривой рожи.

— Пусть так, — Гремислав спорить не стал. — Главное, что он ощутил опасность, от тебя исходящую. И предпочёл отступить.

— Решил действовать иначе, — Катерина сунула руки в подмышки. — Знал, что ради детей Настя придёт… сама придёт.

— Вот… те, кто был на дороге вряд ли поняли, с кем имеют дело.

— Не, я там того законника знаю. Редкостный засранец. И он меня точно узнал.

— Как человека, сколь понимаю, влиятельного? Но и только… возможно, он решил, что вы ухаживаете за… Катериной…

Матвей поглядел на Катерину и головой затряс.

— Не… это я раньше ухаживал! А что? Баба нормальная. Надо брать. Нормальных баб, братуха, чтоб ты знал, днём с огнём… ну я и решил, что женюсь. Заодно уж за мозгоправство платить не надо будет. Что она мне так, по-родственному вправит… но теперь, извиняйте, невозможно. Я на Настасье женюсь.

Причём сказано было это без тени сомнений.

— Суть в том, что некоторое время тварь будет держаться рядом. Благодаря печати она довольно чётко ощущает, где находится жертва. И не только…

Гремислав сделал вдох:

— Если печать не снять, то Анастасия, набравшись сил, сама выйдет к жорнику.

— А вот и хрена…

— Нет, я и хочу использовать этот момент… Катерина, мне понадобится дом твоей подруги. Обещаю, что все… разрушения я компенсирую.

— Без базара, — присоединился Матвей. — Короче, и на кого ты хочешь печать ляпнуть? На Катерину Андреевну?

Губы Гремислава растянулись в нехорошей улыбке и он ответил:

— На себя.

Снег за окошком.

Мелкий крошевом. Ветер подвывает. И поскрипывает кресло, в котором устроился брат. Странно, но у Гремислава и сомнений не было, что вот этот человек, такой огромный и совершенно не такой, каким должно быть княжичу, его брат.

Наоборот, впервые он чувствовал себя почти целым.

Матушка обрадуется.