Какие обиды? На целителей обижаться себе дороже.

— С вами работали… как минимум четыре круга… да… и энергии вкачали… ага, приличное количество. Вот идиоты.

Пальцы ощупывали. Мяли. Сжимали шрам. И показалось, что тот треснет и из него польётся сукровица. Опять.

— П-почему? — робко поинтересовалась девушка, которая стояла рядышком и теперь тянула шею, пытаясь разглядеть рубцы получше.

Раньше бы Гремислав порадовался, что привлёк внимание такой очаровательной девы. Теперь захотелось одёрнуть рубашку и в одеяло завернуться. Для надёжности.

— Потому что избыток энергии — это не всегда хорошо, а скорее даже наоборот… да, определённо… у нас налицо малый конфликт разнородных энергий, который усугубился противодействием собственного дара и небольшою индивидуальной особенностью. Это нормально, что любой дар спешит защитить своего владельца в том числе от чуждой ему энергетики… а сила целителей.

Лекцию студенты слушали превнимательно.

— И теперь ему… не помочь? — жалость в глазах девицы заставила хмуриться. Возникло желание провалиться под землю.

— Ну вы тоже скажете. Отнюдь. Помощь ему оказана и с избытком, — от Гремислава, наконец, отстали. — Скорее уж тот редкий случай, когда пациент нуждается в отсутствии лечения как такового.

Счастье какое.

— То есть, никакого силового воздействия. Покой. Отдых. И сильных энергетических возмущений стоит избегать. Дар использовать также не рекомендую.

— Долго? — уточнил Гремислав.

— Месяц. Возможно, два… кстати, использование данного мира для реабилитации — отличная идея, — Погожин потёр руки. — Кто скажет почему?

— Потому что разреженный магический фон будет способствовать оттоку чуждой энергии…

Нет, хватит с него пособием служить. Гремислав сполз с кушетки, убедившись, что стоит на ногах. И мрачно посмотрев на Елизара, который выглядел до отвращения довольным, уточнил:

— Дальше куда?

В этом логовище целителей он точно не останется.

— Катерина, знакомься, это Гремислав. Гремислав, это Катерина, — Ленка сложила руки за спину и натужно улыбнулась. — Гремислав у нас некромант. А Катерина — психиатр по основному профилю. И практикующий психотерапевт. Надеюсь, вы подружитесь.

В глазах пациента читалась мрачная готовность сопротивляться до последнего.

А ничего такой…

Нет, не в этом смысле, потому что в этом смысле о пациентах думать крайне непрофессионально. Но вот в целом… здоровый. Елизар поменьше будет.

Попроще.

А этот… в плечах — косая сажень. Волосы светлые длинные, в косицу заплетены. Борода тоже светлая и всклоченная. Черты лица правильные, но выражение портит, то самое, говорящее о радости от её, Катерины, присутствия.

И ещё он здорово кого-то напоминал, но вот кого…

— Катерина, — она первой протянула руку, и некромант коснулся её с немалою опаской. Пожал, осторожно, как хрустальную.

И уставился.

И Елена тоже уставилась.

И Елизар, причём с немалым интересом.

— Что? — поинтересовалась Катерина, руку убирая.

— Ты как? — уточнила Ленка.

— Да нормально.

Не считая того, что согласилась взять в пациенты действующего некроманта из другого мира. Хотя… сколько она уже психиатром работает? Так что случался в её практике бред и поинтересней.

— Тогда мы, пожалуй, пойдём, — Ленка явно чувствовала себя не совсем уверенно. — Продукты мы закупили. Вам отдохнуть надо, договориться о визитах и всё такое. Ты же сможешь приезжать?

Сможет.

Этот момент уже обсуждали.

И заплатили Катерине вперёд. Прилично так заплатили, хотя она и отнекивалась, пусть и не изо всех сил, потому что деньги нужны. Очень.

Без денег Настьку вытащить не получится. Так что придётся как-то отрабатывать, потому что брать деньги за просто так, даже от друзей, Катерина не привыкла.

— Так… ты чай будешь? — на Ленкиной даче за прошедшие полгода мало что изменилось. Разве что продуктов прибыло. Ленка вечно их купить забывала.

Хотя… кто бы говорил.

— Чай? — некромант вздрогнул и выпал из своих размышлений.

— Чёрный? Зелёный? О, даже белый есть.

— Черный. Пожалуйста.

Вежливый. Уже хорошо.

— С сахаром?

— Если можно.

— Садись, — Катерина указала на стул. И некромант послушно сел. Вот, когда он не возвышался посреди кухни новогоднею ёлкой, даже как-то спокойнее становилось.

Это всё…

Успокоиться. Говорят, что психически здоровый психотерапевт — это нонсенс. Может, и так.

— Печенье. Конфеты. Бутерброды вот… я с утра не ела. Будешь?

Кивок.

Хорошо. Можно считать, что диалог худо-бедно выстраивается. Нет, не рабочий, но хоть какой-то. Катерина залила чай кипятком и занялась бутербродами.

— Со мной не надо нянчится, — голос у Гремислава мрачный и торжественный.

— Я и не собираюсь, — успокоила Катерина. — Я вот сейчас тебе чаю сделаю и поеду. А завтра вернусь и мы поговорим.

— О чём?

— О чём захочешь.

— Да? — и удивление. Глаза вот голубые и яркие. Нет, ну вправду, какой некромант с такими глазами. Ему бы витязей славянских играть. В витязя бы поверилось.

Или ещё викинга можно.

Точно. Натуральнейший викинг.

— Почему нет… слушай, а тебе не говорили, что ты на некроманта не похож?

— Я? — удивление чуть больше. И сомнение. — Чем?

— Всем. Некроманты должны быть бледные зловещие и в плащах чёрных…

Гремислав задумался и, задумавшись, бутерброд взял. Батон, варёная колбаса и сыр. Готовить Катерина не то, чтобы не умела, скорее вот… не нравилось ей это занятие.

Совершенно.

— Есть и такие, — согласился Гремислав. — Вкусно. Большое спасибо.

— Пожалуйста.

Закрылся, паразит.

Ничего. Даже интересно.

— Конфетку? — Катерина вытащила из шкафа коробку, очень надеясь, что срок годности ещё не вышел. — Кстати, а чем вообще некроманты занимаются?

— Нежить изничтожают.

Кратко и по делу. Хотя…

— А такие как ты? — некромант перед конфетами, которые выглядели вполне нормально, без налёта седины во всяком случае, не устоял. Выковырял он сразу три, правда, тотчас смутился и сделал вид, что коробка с оставшимися его не интересует.

— Такие как я… психиатры или психотерапеты? Вторые работают с травмами психики. Первые — с душевными болезнями. Если кратко.

— Это как?

— Это… скажем, если человек слышит голоса в голове, или у него возникает навязчивая идея, скажем, что соседи за ним следят, то это к психиатру.

— А если и вправду следят?

— Тогда психиатр увидит его адекватность и разбираться надо будет уже с соседями, — Катерина тоже взяла конфетку. Совместная трапеза сближает, особенно, когда твой собеседник ест то же, что и ты. Трюк простой, но вполне эффективный. — Обычно такие идеи — это проявления болезни. А болезнь требует препаратов.

— На меня не подействуют!

— Ну… а они тебе вообще нужны? — Катерина пригубила чай. — Ты слышишь голоса в голове? Или что-то иное есть, чего я не знаю?

Молчание. Сопение. И ещё пара конфет. И в чай ведь пять ложек сахара высыпал.

Ну да. Ему с его статью о фигуре переживать не след.

— Мне кажется, что твоя проблема, если она есть… — редко какой пациент готов признать, что она есть. — Скорее из поля работы психотерапевта. Подавленные воспоминания. Переживания…

— Как ты сказала? — Гремислав даже вперёд подался. — Подавленные… это…

— Это когда человек не помнит.

— Чего?

— Как когда. Случается, что некоторые моменты выпадают из жизни. Разум — сложная вещь. Он защищается порой. В том числе и скрывая воспоминания. Вот так выпадает из жизни день. Или событие какое-то. Или даже год… порой годы. Иногда бывает, что человек будто не помнит себя до какого-то возраста. Что совсем маленьким, это нормально, но вот когда не помнят лет до десяти там или одиннадцати — это уже настораживает.

— Подавленные… и ты можешь их вытащить?

— Не вытащить. Я в голову тебе не залезу, — поспешила заверить Катерина. — Я могу помочь тебе залезть в свою голову и разблокировать эти воспоминания. Только… это будет непросто.