Вспоминая этот эпизод жизни, Люсьен думал, что следует понимать случившуюся катастрофу с Нао, выбившую его из колеи, не как случайность. «Это наказание господне за все некрасивые поступки, которые я совершал в прошлом». От этой мысли Люсьену ничуточку легче не становилось, а идти в церковь с таким вопросом к Богу ему и в голову не приходило. Люсьен вообще не был религиозен, хотя и в коммунизм как религию верил еще меньше.

***

Можно сказать, что несколько лет Люсьен и Мун Рос были счастливы в семейной жизни. Они очень хорошо понимали друг друга и не старались переделать, и никогда не ссорились. Конечно, у них бывали разногласия по мелким вопросам бытия, но они всегда находили компромиссный вариант решения или после обмена мнениями выбирали один из предложенных вариантов как общий. Кроме того, из их отношений исчезла нависавшая над ними Дамокловым мечом связь Люсьена с Эпл. Мун Рос это обстоятельство очень ободряло. Люсьена всё устраивало, и он никаких поползновений из семьи к посторонним женщинам не предпринимал. Ему и в голову это никогда не приходило. Их любовь даже окрепла, они будто переживали ее новое рождение. Может быть, так бы оно и шло, но нагрянули непреодолимые обстоятельства.

В лице капитализма победившего на ровном месте вялый изживший сам себя социализм. И материальное благополучие их маленькой семьи резко пошатнулось. К тому времени их отношения на первый взгляд безоблачные были уже под угрозой, только они этого не понимали и не предпринимали никаких шагов, чтобы спасти свою остывающую любовь.

В какой-то момент Мун Рос не выдержала и устроила Люсьену форменный разнос, смысл которого заключался в том, что Люсьен не мужик и видит, что в доме хоть шаром покати, а есть ребенок, и он ничего не делает, чтобы обеспечить семью, а валяет дурака в своем занюханном НИИ. Его очень задели все слова Мун Рос, бившие по самому больному. Она очень хорошо его знала и не пожалела ни по одному из пунктов выдвинутых ею обвинений. Люсьен хотел обидеться. Но решил, что она в целом права и нужно бросать любимую работу и просто пытаться заработать. Мун Рос для «закрепления урока» в ту же ночь отказала Люсьену в близости. В общем, Мун Рос, несмотря на свой ум и начитанность, совершила все возможные ошибки, которые только может совершить женщина по отношению к любимому мужчине. И самое важное – унизила его как мужчину, не способного зарабатывать и обеспечивать семью, опустив ниже плинтуса его любимую работу, и в довершение отказала в интимной близости, подчеркнула, что не мужик. Тут Люсьен обиделся.

На следующий день он написал заявление в НИИ и уволился. Его учитель, пожилой ученый с бородой а-ля Карл Маркс, сказал Люсьену, любимому ученику:

– Я всё понимаю, нужно – значит нужно. Но вы, Люсьен, созданы для решения сложных задач, и у вас это получается. Возвращайтесь. Этот хаос в обществе неизбежно закончится, и без науки общество не обойдется.

– Спасибо за добрые слова, Игорь Иванович. Весь вопрос в том, когда закончится. А жить и есть нужно прямо сейчас.

Люсьен стал интенсивно осваивать величайшую науку во всем мире, как дешево купить и дорого продать. Он довольно быстро овладел этой магией под названием мелкая оптовая торговля. И с достатком в доме стало более-менее нормально. Ложечки нашлись, но осадок от жестких слов Мун Рос остался, и ближе они от этого образовавшегося достатка не становились.

В Мегаполисе заработал крупнейший во всем мире оптовый рынок всего, что ни на есть нужного народу. Падл – как старый Шанхай после срочной эвакуации – занимал своими контейнерами, палатками, импровизированными прилавками все подступы к большому стадиону. Там поверх асфальта тротуаров была уж точно самая стойкая в мире грязь миллиметров десять глубиной, при попадании на одежду отмыть ее было нереально. Деньги – грязь, но без них никуда. Почему крупнейший в мире? Этого никто не знал. Но все были уверены, что именно крупнейший в мире. Как и в том, что наши розовые слоны уж точно самые розовые в мире и самые слоны. Первые уже почти приличные деньги Люсьен заработал там, на Падле. Разумеется, случался и форс-мажор. В виде наезда рэкетиров, вчерашних славных спортсменов. В этом случае Люсьен разошелся с ними краями. Потому что среди них был его друг детства Миша, одно время чемпион Мегаполиса по самбо. В другой раз Люсьен решил увеличить капитал ровно в двадцать пять раз, времена были такие. Он с друзьями по бизнесу в Падле поехал в Эмираты, они набили полный самолет, специально зафрахтованный под эту операцию, цветами. Идея была в том, чтобы привезти цветы на Крайний Север под праздник 8 Марта и выручить совершенно бешеные деньги. Один из компаньонов был как раз оттуда и мог обеспечить оптовые продажи цветов местной рознице. Полетели! Крайний Север из-за нелетной погоды не принял борт, и самолет сел на дальних подступах в Алмазсити за две тысячи километров от цели полета. В пожарном порядке удалось реализовать почти половину груза, там никто не был готов покупать, а на завтра, когда поняли, что можно купить, было поздно. Цветы замерзли, ночью мороз был минус 35 градусов. Пытались обогреть самолет, но не успели. Всё. Форс-мажор.

Люсьен даже не расстроился. Он вернулся в Мегаполис и начал с начала путь к вершинам спекуляций на знакомом ему супермегабазаре Падл. Довольно быстро Люсьен овладел этой наукой и понял, что не греет. К тому времени он обзавелся небольшой недвижимостью, приносившей доход без больших усилий, и успокоился.

Отношения с Мун Рос стали откровенно прохладными. Она ревновала его ко всему, что хоть как-то напоминает женщин. Ее изнутри съедал этот монстр подозрений, укрепившийся сознанием, что она на три года старше Люсьена, и то, что в юности было ее преимуществом, к тридцати годам стало, по ее мнению, великим недостатком. Пару раз ревность Мун Рос даже направляла взор Люсьена к объекту, как оказывалось, достойному, и он пользовался случаем. Он не хотел как-то обижать Мун Рос, а совершал эти акты измены между прочим, от тоски, в поисках тишины, от треска – это трещала по всем швам их с Мун Рос семейная лодка. И они не находили никаких сил, чтобы ее чинить и стараться удержать на плаву.

Мун Рос понимала, что всё делает неправильно, но уже не могла остановиться и систематически отравляла Люсьену жизнь. Сначала напрасно подозревая в изменах, а потом, когда Люсьен стал находить «понимающих» его женщин вне семьи, Мун Рос задыхалась от праведного гнева: «Я же говорила!..». В какой-то момент излета их отношений Мун Рос, глядя на спящего Люсьена, отчетливо поняла самку богомола и сама ужаснулась этой мысли, не понимая, как они с Люсьеном могли из большой любви дойти до большой ненависти.

Потом дошло даже до «зверского избиения» беззащитной женщины по терминологии Мун Рос. Однажды напряжение между Мун Рос и Люсьеном вылилось из обычной вялой перебранки в «побоище» семейного масштаба. Мун Рос вдруг вспомнила Люсьену его мнимые измены, а частично, как отметил про себя Люсьен, и не мнимые, но не пойман – не вор. Она так завелась, что уже едва сдерживала себя, но не плакала, это Люсьена неприятно удивило, в глазах Мун Рос он уже не видел даже тени любви, в них была ненависть. А это тоже сильное чувство. Тогда она напомнила Люсьену его «подлую» и многолетнюю связь с Эпл.

– Ты еще мой детский сад вспомни, – сказал Люсьен почти миролюбиво и добавил уже злобно, не удержался: – А как твой новогодний подарок мне, совсем юному мальчишке на первом курсе!

Мун Рос опешила и прошипела тихо и грозно: «Скотина». Вслед за этим Люсьен понял, что красивые, с маникюром и длинными ногтями пальцы Мун Рос, которые он так нежно любил целовать, как будто было это в прошлой жизни, кроме прелести, являются очень грозным женским оружием. Мун Рос впала в агрессивное состояние, когда человек уже ничего не соображает, и пошла в атаку.

Притом примерно в половине убийств во время семейной ссоры виноват простой кухонный нож. Ежегодно в этой великой зимней стране производят 35 млн штук металлических столовых приборов, 10 млн лопат, почти два миллиона топоров, а еще вилы, косы и прочий хозяйственный инвентарь. Об этом Люсьен прочитал где-то в газете и тут же вспомнил, когда Мун Рос, как мельница крыльями, размахивая руками, двинулась к Люсьену. «Давай прекращай это…» – Люсьен не успел договорить, как острым ногтем Мун Рос рассекла Люсьену щеку. Он почувствовал, что выступила кровь. «Фредди Крюгер, давай заканчивай эти свои шутки». – Он попытался урезонить Мун Рос, но она уже ничего не слушала, а наступала с явным намерением расправиться с этим мерзким богомолом. Люсьен стал подставлять руки и пытался маневрировать, но комната была маленькой, и бежать было особо некуда. Отступить на кухню Люсьен побоялся. Там, конечно, не было лопат, кос и вил, но вилки, ножи были в достатке. Тогда Люсьен, отбивая острые когти Мун Рос, подвел ее за собой к кровати и, выждав мгновение, толкнул ее прямо в лоб открытой ладонью. Мун Рос потеряла равновесие и упала на кровать.