Люсьен молчал, понимая, что его замечания по поводу повести Зины не понравились Мун Рос и она теперь читает ему лекцию просвещения. Мун Рос продолжала:

– Без любви всякое совокупление – это животное состояние, это просто пошлая и грязная похоть. Любовь делает отношения мужчины и женщины значимыми, возвышенными, если хотите. Тогда и занятие любовью – это не стремные шпили-вили, а поэзия чувств.

– Где же ее найти, такую любовь? – Вздохнула худая Клава.

– Начни с малого, – ответил Люсьен, – ешь побольше мучного.

– Дурак, – сказала не злобно Клава, она все это время пила чай и кушала булочку. И теперь откусила от нее немного. Глядя на Клаву, все стали смеяться. Клава тоже пыталась смеяться, рискуя подавиться своей булочкой.

– Ну правильно. – Люсьен улыбался. – Что тянуть резину за кошку, сразу ударь по булкам. Эротично и возбуждает.

Студенты вообще живут весело.

С этого дня Люсьен при случае оперировал исключительно понятием «заниматься любовью», всякие пошлые трахи, дрючки, порево, перепихоны, жарево и всё, что просто матерно и на букву «е», он исключил. Впрочем, чтобы не выпадать из сугубо мужской компании друзей, там, среди господства мужского шовинизма, он вполне мог употребить любые из этих слов. Хотя, как правило, они вообще любовь между мужчиной и женщиной не описывали, а касались отношений в обществе, без какого-либо учета пола и уж без любви точно.

Вспоминая Мун Рос теперь, Люсьен подумал, что именно тогда всё и началось. А катастрофа, случившаяся в его отношениях с Нао, – это только финальная точка того, что произошло тогда в отношениях с Мун Рос.

Под Новый год, когда вся страна с энтузиазмом, достойным лучшего применения, готовилась к встрече Нового года, словно вот под бой курантов вся жизнь в одно мгновение изменится до неузнаваемости к лучшему, Люсьен готовился встретить Новый год вместе с Мун Рос. Он ожидал от этого мероприятия как минимум фантастического удовольствия, общения, переходящего в любовь, именно Мун Рос научила называть секс любовью и никак иначе. Люсьен оставался один в комнате, так как двое других жильцов-студентов уезжали на Новый год домой. А значит, его комната будет свободна! И эта свобода будет длиться целую бесконечную неделю! Само по себе это уже вселяло небывалый подъем в душе Люсьена и оптимизм на будущие времена. Он тщательно готовился. Купил пару бутылок шампанского, коньяк, мандарины, апельсины, шоколад, банку красной икры, масло, рассчитывая сделать бутерброды. Из настоящей еды у него, правда, не было ничего. Но так ли это важно, когда намечался праздник встречи Нового года в сугубо романтической обстановке с прекрасной, любимой Мун Рос. За неделю до Нового года она радостно согласилась и приняла его предложение встретить Новый год вместе. Собственно, другого решения Люсьен и не ждал.

Катастрофа случилась 31 декабря в 19 часов 30 минут, это время и дата врезались в память Люсьена навсегда. Тогда всё и началось, бесконечной чередой больших надежд и следовавших затем потерь, и до того, что сейчас переживал Люсьен, как боль дикой утраты, вызванную Нао, начало было именно тогда, 31 декабря в 19 часов 30 минут. С тех пор Люсьен не любил это 31 декабря.

Неожиданно к нему в комнату пришла Мун Рос в своем струящемся шелковом халате, он очень нравился Люсьену, этот наряд Мун Рос. Особенно когда у нее под халатом больше никакой одежды на стройном, соблазнительном теле не было. Мун Рос изобразила на лице какую-то фальшивую гримасу, а-ля скушала очень кислый лимон, приподняла свою левую бровь, так только она и умела делать:

– Извини, но не получится встретить Новый год вместе.

– Что случилось? – как ударенный током подпрыгнул Люсьен, сидевший на стуле возле стола, заваленного книгами и газетами. Тогда еще читали газеты!

– Мне очень неприятно говорить тебе, но меня пригласили в другую компанию, и я не смогу быть с тобой.

– А как же я? – в отчаянии спросил Люсьен, еще не совсем понимая, что случилось.

– Тут будет дискотека, потанцуешь. Ладно, извини еще раз, мне пора идти.

Мун Рос, шелестя своим шелковым халатом, ушла, оставив Люсьена в состоянии оглушительной тишины. Он не мог ничего сказать и не мог даже вздохнуть. Потом через минуту или больше судорожно и громко задышал. Сердце колотилось в груди и, казалось, вот сейчас выпрыгнет и помчится вслед за Мун Рос. Это была настоящая катастрофа. Крушение всех надежд. Да что там надежды на романтический вечер, Люсьен тогда впервые почувствовал, что смерть скосила родного человека и горю помочь невозможно, стало пусто на всем белом свете. Он просидел без движения часа два, даже свет в комнате не включал и ни о чем не думал, так его оглушило решение Мун Рос. Даже не плакал, хотя в глубине души и хотел поплакать, хотя изначально какие-то слезы навернулись на глаза, но это юношеское, что плакать никак нельзя, мужчины не плачут, да и не плакал он уже так давно, что и не помнил.

Примерно за час до полуночи в комнату Люсьена пришел его знакомый:

– Люсьен, привет. Чё ты тут сидишь в темноте? Новый год настает!

– Привет. – Вяло отозвался Люсьен, щурясь на включенный свет.

– Тут ко мне приехала сестра. Она в инженерном учится. А ты тут один. Я подумал, может, составишь ей компанию? А то мне нужно к своей девчонке идти. Сам понимаешь, со своим самоваром, хоть и сестрой, как-то неправильно будет. Пойдем, я вас познакомлю.

Люсьен хотел отказаться, но его как пронзило чем-то острым: «Одному оставаться нельзя!».

– Ладно, пошли, познакомимся с сестрой.

Идти было недалеко, этажом выше в комнате с накрытым столом сидели пять студентов, всех Люсьен знал, и зеленоглазая с острым кончиком носа девушка со свежей прической длинных ниже плеч каштановых волос. Она была веселой и разговорчивой. Девушку звали Эпл.

После нескольких тостов, в том числе «за проводы старого года и пусть сгинут там все старые проблемы», Люсьен поднял стакан и предложил выпить за то, чтобы «в новом году было всё прекрасно и всё светлое, волшебное и счастливое не оставляло…».

– За любовь! – Поднял свой стакан Люсьен.

– Ура!!! – Дружно отозвалась уже вполне веселая кампания студентов.

Они еще немного посидели. Выпили под звон курантов шампанского, поздравляя друг друга с наступившим Новым годом.

Потом пошли в вестибюль на первом этаже, где уже в самом разгаре была дискотека. Брат Эпл к тому времени ушел. Напомнив Люсьену, что он обещал присмотреть за сестрой. Люсьен не отказывался.

Они с Эпл много танцевали, потом пошли в его комнату. Пили шампанское с бутербродами и красной икрой. Не пропадать же добру. Вели беседы о всякой ерунде. Люсьен шутил, и они с Эпл смеялись. Люсьену казалось, что жизнь не так уж плоха, но на сердце у него было неспокойно из-за Мун Рос. Он не хотел думать, где она и с кем, хотя представлял эту компанию старшекурсников, и от этих мыслей ему становилось нехорошо. Затем они гуляли по заснеженным улицам Мегаполиса.

Была новогодняя ночь, и чудеса могли случиться. И чудо случилось. Как-то незаметно для себя Эпл почувствовала симпатию к этому голубоглазому блондину с длинными перепутанными, очень мягкими волосами. То, что она смогла назвать любовью, Эпл явно ощутила полгода спустя, когда Люсьен летом уехал в стройотряд. Хотя они нечасто встречались, но то, что он где-то близко, ее согревало. А теперь Эпл чувствовала, что Люсьен далеко, и ей стало грустно. Так Эпл появилась в жизни Люсьена. Как будто провидение прислало ее в тот момент, когда ему было особенно тяжело, когда он переживал предательство Мун Рос. Именно так – «предательство» – характеризовал ее поступок Люсьен. Слова женщин немного стоят – важны только их дела.

В ту зиму Люсьен участвовал в странном и очень философском мероприятии, которое врезалось в его память. Один из его соучеников попросил Люсьена помочь. А именно, копать могилу на кладбище. Кто-то из родственников скоропостижно скончался, а могилу, как оказалось, копать некому. Люсьен не мог отказаться. Было необычайно холодно, и что случилось со штатными могильщиками, осталось неизвестно. Там немного побыл представитель кладбищенской администрации, бледный как снег, с красным от мороза носом мужчина в толстом пуховике. Замерз и ушел греться. Он успел ответить на досужий вопрос одного из импровизированных могильщиков.