«из-за эльдар, оставшихся верными, и в глубоком ущелье гор, во граде Тирионе на зеленом холме Финарфин ныне правил оставшимися нолдор. Ибо все эльфы, даже ваньяр и владыка их Ингвэ, должны иногда вдыхать внешний воздух и ветер, дующий через море из земель их рождения; и не стали бы валар полностью отделять тэлэри от их родичей».
Появляющаяся в раннем тексте причина, по которой солосимпи (> тэлэри) хотели этого (достаточно странная — неужели Прибрежные Флейтисты хотели оставить побережья?), исчезла с устранением их горькой обиды на нолдоли, как и отказ Улмо помочь солосимпи и согласие Оссэ сделать это вопреки воле Улмо. Абзацу, касающемуся Волшебных Островов, созданных Оссэ, обязано происхождением заключение главы XI Сильмариллиона:
«и в то время, что в песнях зовется Нурталэ Валинорэва, Сокрытие Валинора, были созданы Зачарованные Острова, и все моря вокруг них были исполнены теней и неясности. И острова эти были подобно сети раскинуты по Морям Тени от севера к югу перед Тол Эрэссэа, Одиноким Островом, для плывущего к западу. Едва ли мог корабль пройти меж ними, ибо вечно тяжело вздыхали волны над черными скалами, окутанными туманом. И в сумраке том великая усталость нисходила на морестранников, и одолевала их ненависть к морю; но всех, кто ступал когда-либо на эти острова, опутывали чары, и засыпали они до дня Изменения Мира».
Из этого отрывка становится ясно, что Волшебные острова были расположены на востоке Тенистых Морей, хотя «густой сумрак. . протянулся к ним языками тьмы»; в то время как раннее (с. 125) сказано, что за Тол Эрэссэа (который сам расположен за Волшебными островами) «стеной стоит туман, под густым сумраком коего лежат Тенистые Моря». Позднейшие «Зачарованные Острова», несомненно, обязаны своей концепцией Волшебным островам, но в процитированном отрывке из Сильмариллиона они находились в Тенистых Морях и окружены сумраком. Поэтому также возможно, что Зачарованные Острова также происходят от Сумеречных Островов (с. 68, 125).
Описание трудов Тулкаса и Аулэ на севере (с. 210) не совсем согласуется с предыдущими текстами, хотя явственных противоречий нет. На с. ~166–167~ прямо говорится, что во время перехода нолдоли между оконечностью «Ледяного клыка» (Хэлькараксэ) и Великими Землями была полоса воды (Квэркаринга, Студеная Пучина). В том же абзаце «Ледяной клык» описывается как «узкий перешеек, после разрушенный богами». Нолдоли смогли пройти к Великим Землям, несмотря на пролив, которым «кончается перешеек» (с. 168), так как в сильный мороз эта узкая полоска воды наполнилась неподвижным льдом. Абзац из настоящего сказания, однако, может означать, что с разрушением Ледяного клыка образовался еще более широкий разлом, так что отныне не осталось возможности как-либо пройти этим путем.
От трех дорог, созданных Лориэном, Оромэ и Мандосом, не осталось ни следа в позднейших работах моего отца. Радуга более никогда не упоминается, также отсутствует и какое-либо объяснение, как люди и эльфы приходят в чертоги Мандоса. Но эту концепцию «дорог» трудно объяснить, не зная, насколько далеко простирается чисто метафорическое содержание идеи.
О дороге Лориэна, Олорэ Маллэ, Тропе Снов,
описанной Вайрэ в Домике Утраченной Игры, см. с. 18, 27 и далее. Там Вайрэ говорит, что Олорэ Маллэ ведет из земель людей, и «по обе стороны ее высокие насыпи и высокие тенистые деревья, в кронах которых словно бы поселился неумолчный шепот», и от этой дороги высокие врата ведут к Домику Детей, что зовется еще Домиком Игры Сна. Он стоит недалеко от Кора, и туда приходят «дети отцов отцов людей»; эльдар, если могут, отводят их в Домик и окружающий его сад, «чтобы не набрели они, заплутав, на холм Кор и не были очарованы величием Валинора». Описания в двух историях в основном сходятся, хотя и трудно понять слова настоящего отрывка о том, что эта дорога шла, «минуя Домик Детей Земли, и оттуда "тропою шепчущих вязов" до самого моря». Очень примечательно, что еще на этой стадии развития мифологии, когда было уже много написано о времени после прихода Эриола на Тол Эрэссэа, концепция детей людей, приходящих во снах волшебной дорогой к дому в Валиноре, ни в коем случае не отвергалась.
В рассказе о том, как Оромэ творил Радужный Мост, петля, которую он закинул, охватила верхушку великой горы Калормэ («Гора восхождения Солнца») на самом дальнем востоке. Эта гора видна на рисунке «Корабля Мира», с. 84.
История, которую Вайрэ назвала «Гавань Солнца» (с. 213 и далее), дает самую полную картину строения мира, какую только можно найти на ранней стадии мифологии. Валар, в общем-то, кажутся до странности невежественными в этом вопросе — относительно природы мира, результата их собственного творчества, — если они нуждаются в том, чтобы Улмо ознакомил их со столь основополагающими истинами. Возможное объяснение этого невежества можно обнаружить в радикальном различии трактовок Сотворения Мира в раннем и позднем вариантах Музыки Айнур. Я уже отмечал ранее (с. 62), что в исходном варианте валар увидели мир уже как существующую действительность, и Илуватар сказал им: «теперь мир развертывается, и история его начинается»; тогда как в следующем варианте это было видение, потом ушедшее от них и получившее бытие только по слову Илуватара: «Эа! Да Будет это все!» В Сильмариллионе на с. 20 сказано, что
«когда валар вошли в Эа, были они сначала поражены и пребывали в недоумении, ибо ничего, что зрели они в видении, еще не было, и ничто еще не имело форм и было лишь у истоков бытия…»
и далее (с. ~21–22~) следует описание великих трудов валар по настоящему «построению» мира:
«Возвели они земли, и Мэлькор разрушил их; углубили они долины, и Мэлькор вздыбил их; подняли они горы, и Мэлькор сровнял их с землей; во впадины заключили они моря, и Мэлькор расплескал их…»
В первом варианте ничего этого не было, и остается впечатление (хотя ничего не ясно наверняка), что валар явились в мир, который был уже «сделан» и им неизвестен («В этом сумраке боги обошли север и юг, увидев немногое; в этих краях нашли они великий холод и одиночество…», с. 69). Хотя замысел мира в достаточной мере был обязан существованием их собственному участию в Музыке, его воплощение произошло через акт творчества Илуватара («Мы будем оберегать эти чистые порождения наших грез, которые твоим могуществом обрели бытие», с. 57); и знания, которыми валар обладали относительно истинных размеров и сущности места их обитания, были соответственно меньше (как мы, вероятно, можем решить), чем это стало предполагаться впоследствии.
Но это слишком вольное допущение. Скорее всего, невежество валар стоит приписать их удивительной всеобщей отрезанности от внешнего мира за пределом их гор и безразличию к нему, которое очень заметно в этой истории.
Как бы то ни было, Улмо в это время открывает валар, что целый мир — это Океан, Бай, в котором плавает Земля, «удерживаемая словом Илуватара»; а все моря Земли, даже те, что отделяют Валинор от Великих Земель, всего лишь полости на земной поверхности, и они существуют отдельно от Вай, будучи совсем иной природы. Все это мы уже видели (с. 84 и далее); и в одном из предыдущих сказаний (с. 68) говорится кое-что о природе окружающих вод:
