то был Хэлькараксэ, или Ледяной Клык^[прим.4], — все, что осталось от древних и страшных льдов, ползших через край сей до того, как закован был Мэлько и север оттаял, а здесь льды удержались из-за того, что море сужалось и пролив [?загромождали] ледяные острова, плывшие с севера, куда отступила зима. Полоска же воды меж краем Ледяного Клыка и Великими Землями называлась Квэркаринга, или Студеная Пучина^[прим.5].

Воистину, знай Мэлько об отчаянной попытке гномов пересечь сей пролив, он, должно быть, погубил бы их всех в этом дурном месте или сделал бы еще, что пожелал, но многие месяцы прошли с тех пор, когда сам он бежал — как случилось — тем же самым путем, и был теперь уже далеко. Верно ли говорю я, о Румиль, обо всем этом?

— Поведал ты правдивый рассказ, но не помянул о том, — молвил Румиль, — что прежде, чем достигли они Хэлькараксэ, прошло их воинство мимо места, где обыкновенно причаливает Морниэ, ибо туда спускается из лежащего глубоко в горах Мандоса крутая и извилистая тропа, по которой пройти должны души, кои Фуи посылает в Арвалин^[прим.6]. Там узрел их служитель Вэфантура и, спросив, что может значить странствие сие, просил их возвратиться, но они ответили презрительно, и посему он, стоя на высокой скале, громко заговорил, обращаясь к ним, и голос его долетел даже до кораблей, плывших по волнам; и предсказал он им множество злоключений, что позднее случились с ними, остерегая их от Мэлько, и напоследок рек: «Велико падение Гондолина», и никто его не понял, ибо Турондо, сына Нолэмэ^[прим.7], не было еще на свете. Но мудрецы запомнили изреченное им, ибо Мандос и весь народ его имеют силу пророчества, и слова те долго берегли нолдоли в памяти как Пророчество Амноса, ибо так в то время называлось место, где были они произнесены, а ныне то Ханстованэн^[прим.8], или Причал Морниэ.

После того медленно двинулись нолдоли далее, и когда показался впереди ужасный перешеек Хэлькараксэ, иные были за то, чтобы перевезти все воинство, часть за частью, на кораблях через море, предпочитая попытать удачу в опасных водах, нежели искать проход через неверные трещины и расселины во льдах. Сие они попытались сделать, и огромный корабль был потерян вместе со всеми бывшими на борту из-за страшного водоворота в заливе возле того места, где Хэлькараксэ брал свое начало от западного материка; а водоворот тот порой кружится как огромная воронка и издает громкий стенающий рев, слышать который ужасно, и все, что ни приблизится к этому водовороту, поглощается его чудовищными глубинами и сокрушается обломками льда и камнями; а название этого водоворота — Вируин. Посему пребывают нолдоли в великой печали и замешательстве, ибо даже если б могли они найти путь через ужасы Хэлькараксэ, даже так не достичь им внутренних земель, ибо проливом кончается перешеек, что хоть и узок, но рев несущейся по нему воды слышен издалека, и долетают до нолдоли раскаты откалывающегося от мыса льда, и треск и грохот ледяных островов, что протискиваются с севера через ужасный пролив сей.

Несомненно, плавучие ледяные острова явились здесь из-за того, что Мэлько возвратился на север, ибо ранее отступила зима на самый крайний север и юг, так что почти не осталось ей места в мире в те тихие дни, что зовутся веком Оков Мэлько; но все же именно эти деяния Мэлько и оказались в конечном итоге спасением для нолдоли, ибо ныне вынуждены они забрать женщин и моряков воинства своего с кораблей. Вытаскивают они корабли на унылый берег, открытый ветру, и разбивают жалкий лагерь.

В песнях зовется поселение то^[прим.9] Шатрами Ропота, ибо раздавался там плач, и, раскаясь, многие жестоко корят Фэанора, что было справедливо воистину, однако немногие покинули воинство, ибо полагали, что не будут им рады в Валиноре — так оно и оказалось для вернувшихся, хотя и не говорится об этом в сказании.

Ныне же, когда горе их стало черней всего и едва ли кто ждет, что вернется когда-нибудь радость, вот, смотри же — разворачивает зима знамена свои и медленно движется на юг, закованная в лед, неся копья мороза и бичи града. Столь силен холод, что плавучий лед уплотняется, собираясь в заторах, и вздымается подобно горам меж окончанием Хэлькараксэ^{[прим.10]} и восточной землей, и наконец становится лед столь прочен, что течение не может его сдвинуть. Тогда, оставив похищенные корабли, покидают нолдоли свой печальный лагерь и пытаются преодолеть ужасы Квэркаринга. Кто поведает о бедствиях их на этом пути или о том, сколько их было потеряно, об упавших в расселины во льду, где бурлила в глубине незримая вода, или о сбившихся с пути и блуждавших, пока холод не одолел их — ибо столь многочисленны и мучительны были беды, постигшие их в Великих Землях, что это зло стало казаться им не столь ужасным, хотя, воистину, никогда не было нолдоли приятно внимать преданиям, что повествуют об уходе из Валинора, будь они обитателями Гондолина или рабами. Но даже и таким бедам не уничтожить род гномов, а о потерянных все еще говорят, что до сей поры бродят они в печали меж ледяных гор, не ведая о том, что стало с народом их, иные пытались возвратиться в Валинор, и ныне они у Мандоса, а иные, идя следом, через долгое время вновь нашли несчастное свое племя. Как бы то ни было, отряд, изможденный и уменьшившийся числом, достиг, наконец, скалистого берега восточных земель и встал там, глядя назад, через лед Хэлькараксэ и Квэркаринга на вершины гор, высившихся за морем, ибо там, вдали, из южных туманов вздымались во славе высоты Валинора, навеки отгораживая их от родни их и от родины.

Так пришли нолдоли в мир.

И с этими словами Румиля подошло к концу сказание о затмении Валинора.

— Велика была во зле мощь Мэлько, — сказал Эриол, — если воистину сумел он разрушить коварством своим счастье и славу богов и эльфов, затмив свет сердец их так же, как свет их жилища, и погубив всю любовь их! Верно, сие должно быть худшим из деяний, что когда-либо вершил он.

— Воистину, зло большее никогда не творилось в Валиноре, — молвил Линдо, — но длань Мэлько в мире вершила и худшее, и семена зла с тех дней взошли и дали поросль великую и ужасную.

— Нет, — сказал Эриол, — все же не может сердце мое скорбеть об ином, кроме как о разрушении тех прекрасных Древ и тьме мира.

1. В рукописи определенно использована форма нолдор. Необходимо напомнить, что по старой версии тэлэри (т. е., в более поздней, ваньяр) не покидали Кор, см. с. 159.

2. Вверху страницы рукописи отец сделал пометку, явственно относящуюся к словам Фэанора: «Усилить желание вернуть Сильмарили». Другое примечание относится к той части рассказа, которая начинается здесь, и гласит, что «необходим пересмотр данной части: [?желание?жажда] обладать драгоценными камнями — особенно священными Сильмарилями — нужно подчеркнуть. Также необходимо вставить важную битву в Копас Алквалунтэ, где гномы убивали солосимпи». Это примечание было впоследствии вычеркнуто и помечено словом «сделано», но в действительности исполнено было только последнее указание — имеется в виду дополнение о Братоубийстве, данное на с. ~164–166~.

3. Возле этого места отец написал на полях: «Хэлькараксэ Ледяной клык Квэркаринга вода»; см. прим. 5.

4. Хэлькараксэ, или Ледяной Клык: написано поверх Квэркаринга: см. прим. 5.