С наступлением весны, Зерах продолжал свой путь либо до Берлина, к бабушке Альфреда, либо до Советов, к семье Юрия. Они обязаны знать, о их членах семьи, и что они делали для мальчика. Но вдруг он услышал шум, и спрятался в кустах, думая что это нацистские солдаты. Но услышав незнакомую, явно не немецкую речь, и увидев другую военную форму, выскочил прямо перед ними. Он напрягся, когда они от неожиданности схватили автоматы, однако потом стали их опускать, понимая, кто перед ними.

– A Child? [Ребенок?]

– What is he doing here? [ Что он тут делает?]

– Judging by the clothes, therés a concentration camp nearby. [Судя по одежде, неподалеку отсюда концентрационный лагерь]

– Jeez… [Боже]

Зерах не понимал, что они говорили. Это были союзники, как он начал понимать. Американские войска.

– We need to get him to the camp. [Мы должны доставить его в лагерь]

После раздумий, заключил один из них, затем глянув на мальчика. Кажется, теперь кошмар закончился. Зерах аж разрыдался, бросившись обнимать одного из солдат, переставая тем самым держать все в себе.

Все позади. Он выжил. Он в безопасности.

Октябрь 1976

– Я дома!

Сообщила на входе в дом Вирджиния, пока её сожитель, он же и хозяин дома, занимающийся готовкой ужина. Неделю назад его выписали из больницы, когда поняли, что жизни больше ничего не угрожает. И сразу после этого, мужчина хотел уволиться из школы, но передумал, когда ученики, которых он вызволил, лично его отблагодарили. На данный же момент, он сидел на диване с диктофоном в руках, но быстро спрятал его, когда услышал голос невольной сожительницы.

– Надеюсь не прогуливала? Ибо завтра приду, и все равно все узнаю,– он проследовал к столу в последствии.

– Что? – опешила Вирдж, хотя и понимала, к чему он клонит.

– Мистер Уильямс решил уйти в отставку после такого потрясения. А это значит, что уже я буду полноценным учителем, – пояснил Зерах.

– А у тебя хоть образование имеется? – хмыкнула та, позволяя себя обслужить.

– Не Гарвард, конечно, но… Я в своё время просто обожал учится, и после выпуска из школы, за двадцать пять лет довольно преуспел в этом, получив два высших, хорошо осваивая астрономию, историю и литературу. К тому же я знаю несколько языков практически в совершенстве: немецкий, английский, иврит и польский.

– Ну все-все. Будете и дальше своими регалиями размахивать, господин Ривман, то я начну завидовать, – шутливо сказала Вирджиния, мешая суп ложкой, а после задумчиво смотря на тарелку.

– И дальше гипнотизировать будешь?

Не скрылось это от внимания Зераха.

– Я так понимаю, за все эти годы, ты так и не нашёл своего места в этом мире?

Зерах выдохнул. В яблочко.

– Скажу честно – выходит, что да. Раньше, лет в девять, я лелеял мечту стать фокусником, и радовать людей за бесценок, – признался он. – Сейчас же я не уверен, чего именно хочу, так как было не до этого.

– Знакомо… – тихо подметила Вирдж.

– Однако, – продолжил Ривман, улыбнувшись. – Никогда не поздно найти своё место в мире. Тем более, ты молода, у тебя ещё все впереди. Это я уже старый пердун.

– Ну нет.

– Я правду говорю.

– Какой уж ты старый то…

– Значит насчёт второго ты не споришь?

Вирджиния на это лишь хихикнула. В этот момент, в дверь сперва постучали, а потом открыли, что заставило обоих жильцов встать и пойти ближе к двери, и один обитатель даже слегка насторожился. Но напрасно. Это был мужчина среднего роста и тёмной кожей, чьей особенностью является острый нос. В зеленоватых глазах заблестели искорки, стоило ему завидеть Зераха. Тот оступорил.

– Ну здравствуй, братец.

Оба медленно двинулись навстречу друг друг, и, улыбаясь, молча обнялись.

– Салли, какими судьбами? Снова поругался со своей ненаглядной? – с хода был задан данный вопрос.

– Уже и нельзя проведать собственного брата, – отозвался с ухмылкой гость, а потом заметил Вирдж, что скромно помахала рукой. Это вызвало вопросы уже у него. – А это что за красавица? Не слишком ли молода для тебя, Захи?

– Это Вирджиния Рид. Сожительница, но не в том смысле, о котором ты подумал, – он был готов дать «тёмному собрату» подзатыльник за подобные мысли, но ограничился лишь осуждающим взглядом. – Вирджиния, это Салливан Ривера. Мой приёмный брат.

– Что ж, рад познакомиться, в любом случае, – он пожал протяную руку. – Захи, у тебя все настолько плохо на личном фронте? – не унимался даже после объяснения он, с ухмылкой смотря на «брата».

– Ой, иди ты знаешь куда?! – возмутился уже Ривман, от чего сама девушка лишь посмеялась, и, захватив сумку с собой, отправилась в гостиную. – Я не особо пока этим интересуюсь. Мне бы сперва в своей стабильности убедится.

Улыбка с лица Салли слетела моментально, стоило ему это услышать, а на смену пришло беспокойство, когда он положил руку на плече своего старого друга.

– Приступы?

– Их давно нет, – но понимая, что тот не поверил подобному, выдохнул. – Ладно, ещё в сентябре небольшой был. Но я, как обычно, принимаю препараты после приступов, отмечаю все, и на диктофон записываю.

– Точно?

– Точно… Ладно, как там наш дом? – решил сменить тему Зерах.

– Ты так туда и не заходишь? Хотя, я не удивлён, после такого то…  Но прошло уже почти более двадцати пяти лет, и ты мог бы-..

– Нет. Я не вернусь туда.

Резко отрезал холодным тоном мужчина, от чего его собеседник даже вздрогнул. Он точно ощутил этот животный страх. Но не ему судить, после того, что он пережил в тот день. Выдохнув, дабы придти в норму, Зерах прошёл в гостиную, а его «брат», подумав, двинулся следом. Вирджиния, в этот момент, сидела и что-то записывала в толстую тетрадь в коричневой обложке, улавливая на себе взгляд сожителя.

– Неужели в ком-то веки взялась за ум?

– Это просто мысли. Школьный психолог когда-то посоветовал, дабы снимать стресс. Потом уже приелось.

– В третьем лице? – пригляделся Зерах.

– Довольно удобно рассказывать события, что с тобой происходили. Попробуй, будет общим наследием, при условии, что никто чужого читать не будет, без позволения, – она отвлеклась, дабы сходить на кухню, и взять что-нибудь вкусное из холодильника.

Салли усмехнулся.

– Довольно умная девочка.

– Но иногда носится, как курица без головы.

– Не ворчи. Вспомни нас в её возрасте. Можешь даже записать это, смотреть не буду, не переживай…

Зерах внимательно смотрел на тетрадь. Большая, могла вместить много всего.

– Думаю, я могу кое-что рассказать… А именно все, что помню…

***

Август-сентябрь 1945

Атомная бомбардировка произошла рано утром на Японских островах. Это были завершающие этапы войны, как многие говорили. Но Зерах, который слушал данные новости из уст воспитателей детского дома и других детей, ничего не испытывал. Ему казалось, что этот кошмар не закончится никогда. Он просто молча вышел во двор приюта, и сел на качели, пусто смотря перед собой усталым взглядом.

Год с лишним назад, его нашли в лесу американские военные, и убедившись, что никого из его родных в живых нет, отправили его на берега Америки. На этом моменте, герой в конце любой подобной книги должен был испытывать облегчение от того, что кошмар закончился. Но в жизни не все так легко и однозначно. Кошмары. В них он опять попадал в лагерь смерти, видел трупы тех, кто был ему дорог или помогал выжить, а так же других узников, которые остались в том кошмаре навсегда, обученные сгорать в печах крематориев. Из-за этого мальчик почти не спал, от чего под его глазами образовались огромные синяки. Когда он пытался есть что-то, то его рвало и могло бросить в жар, так как организм отвык от нормальной пищи, и заработал много различных заболеваний.

А так же были постоянные панические атаки, которые не давали ребёнку покоя. Он мог испугаться громких звуков, а от любой немецкой речи он начинал кричать, рыдать, повреждать поверхности кожи и рвать на себе волосы. Он понимал первое время лишь немецкий и иврит, что усложняло задачу по реабилитации. Благо нашлась воспитательница, что понимала второй язык.