– А что насчёт постановки на октябрь? Какой сюжет то будем брать?

– Аргх, черт… Мне сейчас точно не до этого, Дейв. Мне нужно идти выбирать тему для доклада. И того, кто, возможно, его за меня напишет.

– Это так сложно, что ли? – поднял бровь Дэйв. – Я слышал, что у нас в библиотеке есть книга о Второй мировой, она довольно интересная. Может, посмотреть там?

Вирджиния с сомнением покачала головой.

– Не знаю, честно говоря, мне нужно что-то более актуальное. Какой-то неожиданный поворот сюжета, чтобы привлечь внимание.

– А что если мы сами напишем сценарий? – предложила Ирма, её голос был полон вдохновения. – Мы можем взять что-то из реальной жизни и добавить немного драмы!

Холли закатила глаза.

– И кто, по-твоему, это будет писать? У нас же даже идеи нет! А Вирдж трусится за свой доклад.

– Ребят, давайте хотя бы завтра над этим подумаем. Ибо если меня вышвырнут отсюда, то точно никакого спектакля не будет!

Вирджиния покинула компанию, не нарочно хлопнула дверью. А Джек, пока, с ухмылкой, подполз поближе к Холли, что не утаилось от её взгляда.

– Даже не думай.

***

Проклиная все на своём пути и пиная мусорные баки и голубей, Вирджиния пребывала в очень плохом настроении, от чего страдало в первую очередь окружение, а потом уже и сама Вирдж. Ее основные проблемы – слишком много прогулов, проблемы с сдерживанием сильных эмоций и равнодушные родители. От такой жизни проще пойти в содержанки и особо не переживать. Но нет, капля гордости ещё присутствует и не позволяет лечь под богатого старика не по любви. Она обязана быть сильной и независимой хотя бы ради себя.

Бродя по парку, где гуляли люди целыми компаниями, Вирдж пыталась успокоить свои эмоции, вспоминая, как её мать просто не обращала внимания на её звонки ранним утром. Полная гнева, она начала энергично размахивать своей сумкой, и в какой-то момент ремень не выдержал, лопнув на две части. Сумка вылетела вперёд на несколько метров и ударила одного из прохожих по голове. Весь её содержимое рассыпалось по земле. Только после этого Вирдж удалось немного взять себя в руки.

Черт.

Выругавшись, она, пока пострадавший от столкновения сумки с головой, приходил  в себя, потирая ушибленное место, стала собирать все содержимое обратно в сумку. Человек решил ей помочь в этом. Та подняла взгляд, только когда её туш оказалась в чужих бледных ладонях, с тонкими длинными пальцами. Это был худой и высокий мужчина сорока лет, с бледной от рождения кожей, пепельными волосами, доходившими до плеч, и чёрными, лишёнными огонька жизни, глазами. Он неловко улыбался.

– Вы обронили, – говорил он мягким тихим голосом, пока протягивал тушь.

– Сама вижу.

С лёгким раздражением во взгляде и в голосе, произнесла Вирдж. Мало ли он окажется педофилом, так что лучше быть осторожнее. Она собрала все содержимое, грубо вырывая свою вещь из рук незнакомца, и присела на скамейку, дабы хоть как-то закрепить ремень, раздражённо бормоча себе под нос. Мужчина уловил её плохое настроение, когда осторожно присел на самый край лавочки.

– Может помочь? – неловко спросил он.

– Лучший способ мне помочь – это избавить меня от своего общества. Лучше себе помоги, раз такой хороший, – ворчливо изъявила девушка. – Ты мне и так уже сумку повредил, поэтому спасибо.

– А разве не Вы ей размахивали так, словно это несущий винт? – недоумевал мужчина по поводу того, в какой степени он был причастен.

– Ах, то есть я ещё и виновата, спасибо большое! – всплеснула руками Вирджиния, язвительно добавляя. – Ещё какие-то придурки будут меня в чем-то обвинять, когда ко мне и так несправедлива жизнь!

– Не очень то вежливо, – нахмурился собеседник.

– Мне как-то плевать, знаешь? Да и все мои проблемы касаются только меня, а будешь лезть к, между прочим несовершеннолетней, девушке не только в душу, но и в трусы, то выбью мозги сумкой уже намеренно!

С этой гневной тирадой, она встала со своего места.

– Ну, у меня они хотя бы есть. Соседствуют со здравым смыслом и хорошим воспитанием. Это отличает меня от ханжи, вроде Вас.

Ответил ей той же монетой мужчина, но более спокойно и воспитанно.

– Да пошёл ты.

Прошипев это, Вирджиния решила как можно быстрее уйти отсюда. Подальше от данного человека, пока ещё могла себя контролировать.

Не вина Вирджинии, что она выросла такой.

Вирджиния всегда была девочкой с яркими мечтами, но реальность её существования со временем затмевала свет надежды. В начальной школе она столкнулась с ожесточённой агрессией со стороны одноклассников, которые не понимали её особенностей и предпочитали высмеивать. Каждое унижение оставляло следы не только на её душе, но и формировало глубокую завесу отчуждения между ней и окружающим миром.

Когда мать Вирджинии, погружённая в собственные заботы, начала игнорировать её, девочка ощутила ту бездонную пропасть отчаяния, которая стала столь обременительной. Глубокая потребность в любви и поддержке осталась неудовлетворённой, что способствовало росту агрессии внутри неё. Недолгое время спустя, когда она потеряла близкого человека, этот удар стал последней каплей, переполнившей чашу её страданий.

Теперь Вирджиния борется не только с внешней агрессией, но и с собственными внутренними демонами, позволяя прошлым обидам определить её личность. Она ищет пути трансформации, осознавая, что лишь приняв свои боли, сможет найти свободу и обрести гармонию.

Постепенно в её жизни появились друзья, а потом то, через что она могла спокойно выплёскивать накопившиеся эмоции – театральный кружок. Но даже это порой не помогало ей с её проблемами.

Дома она сидела над пустой тетрадью в раздумьях, когда раздался телефонный звонок. Телефон был карманным, белого цвета с инициалом «А» на крышке. Данная компания ещё пять лет назад стала выпускать более компактные телефоны. Вирджиния взяла трубку.

– Да?

– Ну, как продвигается работа над докладом?

– Так же, как и твои попытки приударить за Холли. Ты что-то хотел, Джек?

– Да, вот хочу спросить совета касательно неё. Может пригласить её в кафе «У Роберта?»

Вирджиния невольно улыбнулась, услышав последнее слово. Это кафе было для неё словно тихая гавань из детства, куда она с родителями с удовольствием приходила, будучи маленькой. Каждое мгновение там пропитывалось теплом и ароматом свежеприготовленного кофе, наполняя её сердце ностальгией. Но теперь, когда она возросла, это место стало для неё чем-то вроде запретного плода. Мать, предпочитающая изысканные рестораны с их блестящей сервировкой и высокими ценами, почти никогда не приводила дочь в такие скромные забегаловки. Это не стало обычаем, а скорее, воспоминанием о беззаботном детстве, укрывшимся за стенами уютного кафе. В ней жила сложная симфония чувств: нежная привязанность к этим стенам, напоминающим о счастье, и болезненная тоска по свободным моментам, когда еда была лишь предлогом для разговоров и смеха. Вирджиния огляделась, ловя знакомые детали, и поняла, что даже в тени новых предпочтений это кафе навсегда останется частью её души.

– Думаю, она оценит. Все любят «У Роберта», – ответила, наконец, Вирдж.

– Спасибо за совет. Удачи с докладом.

– Спасибо что напомнил о моих душевных страданиях, – саркастично протянула Вирдж, вызывая на той стороне трубки смешок. – Ладно. До завтра.

И она бросила трубку, вернувшись на место, и сложив руки на столе, опустила на них голову. А совершенно не имеет понятия что делать, а времени все меньше. Можно было пойти в библиотеку, но разве там найдётся материал, что утрёт нос мистеру Уильямсу? Стоит попробовать, может и найдётся.

Девушка потянулась к многострадальной сумке, когда вставала, и укладывая туда тетрадь, вдруг заметила отсутствие косметички.

– Блин. Мать меня убьёт, – умозаключила она, прежде чем направиться к выходу.

К тому времени в начало темнеть, а громогласные тучи света явно не прибавляли. Пришлось лазить по кустам в парке, пытаясь припомнить как именно она шла домой, и в каком месте случился очередной припадок. Но не там, ни под лавкой его не наблюдалось. Оставалось только надеется, что сам кошелёк могут выбросить, когда возьмут все деньги. И готовиться к смертной казни, которую гарантирует мать.