Интересно, как мало человеку необходимо для счастья. Иногда маленькое счастье проявляется в простых мелочах: уютные вечера за чтением книги, смех друзей, неожиданно полученное сообщение от человека, который дорог. Такие мгновения напоминают нам, что жизнь состоит из мелочей, и каждую из них стоить ценить.

Даже если несчастья затягивают в водоворот, нужно найти любую лазейку, любой комочек света, чтобы выбраться, и обрести своё счастье.

Зерах вдруг хлопнул в ладоши, тем самым выводя Вирджиния из мыслей, позитивно улыбаясь. Хотя глаза до сих пор были пустыми и холодными.

– Ладно. Ты голодна, может?

***

Странная, всё-таки, штука – жизнь. Вот сидишь пьёшь чай со своим новым, хоть и более взрослым другом, точнее он пьёт просто воду с сахаром, а через пару часов, ты неожиданно оказываешься на волос от смерти. В такие моменты, ты начинаешь ценить свою жизнь ещё больше. Ведь второго шанса может и не быть…

Это случилось ближе к одиннадцати часов дня. Ученики, тринадцать ребят, слушали учителя, пока его помощник сидел за столом и отвечал за документацию. Ничего не предвещало беды. Но когда стрелка оказалась на без десяти двенадцать, за пятнадцать минут до обеденного перерыва, в коридоре послышались крики учеников и звуки выстрелов, а в сам кабинет ворвались два вооружённых парня в чёрной одежде. А крики и стрельба в коридоре утихли через пол минуты. Никто не успел вовремя среагировать и понять, что происходит.

– Ни с места.

Приказал один из них, что начал обходить класс от одного конца до другого. Время вдруг перестало существовать. Ни Вирджиния, ни кто-либо ещё не понимал, что происходит, но выполняли приказ. Тот кто с красной банданой, обмотанной вокруг головы, по видимому главный,  посмотрел на взрослую часть заложников.

– Кто из вас учитель?

– Я, – прежде чем оцепеневший от паники и ужаса мистер Уильямс открыл рот, послышался спокойный и собранный голос Зераха. – Можете объяснить, в чем дело?

На него направили автомат, заставляя женскую часть класса охнуть, а мужчина, соблюдая хладнокровие, медленно поднял ладони к верху. Рукава немного задрались, от чего едва можно было различить номер «12364». Но почти стёрся, со временем, но навсегда был вырезан на коже острой чернильницей. Удивленный захватчик опустил оружие.

– Так ты бывший узник? Ты такой же, как мы…

– Я ничего не имею общего в убийцами, как вы, – твердо заверил Ривман, опуская руки, но не сводя своего взора с преступника.

– Ты называешь убийцами нас, когда здесь учатся некоторые ученики последователей истинных убийц с символикой на плечах? Я не еврей, но им был мой отец Петер.

Зерах дёрнулся, припоминая это имя.

– Я знал как минимум двух Петеров.

Мужчина с красной банданой промолчал. Но не долго.

– Ты можешь убраться отсюда..

– Нет. Я не оставлю детей, – неожиданно ответил на это тот. – Дети не должны нести ответственности за грехи родителей.

– Не испытывай моё терпение, учитель, – уже более жёстко отозвался «бандана». – Тогда иди и сядь с ними, раз хочешь быть предателем.

– Может я и предаю вас, но я никогда не предам себя.

Зерах действительно больше не стал испытывать их терпение, а просто прошёл по классу, и сел ближе к Вирджинии, её друзьям, и настоящему учителю. С этого момента, они стали заложниками.

Время тянулось очень медленно. У учеников чувство страха стало настолько сильным, что те по одному проситься в туалет. Им удалось убедить их разрешить лишь одному человеку в полтора часа. Напротив школы собрались полиция, репортёры и обеспокоенные случившимся родители учеников. Сквозь створу в шторах, это заметил помощник бандановца: пухлый, с азиатскими чертами лица,  которые можно было рассмотреть, не смотря на закрытую маской половину лица. Он сообщил главному об этом.

– Ты, учитель, – он указал в сторону Зераха, и тот послушно встал, и без лишних слов подошёл к человеку с оружием за спиной. – Отнеси вот эту записку репортёрам. И если через пол часа не вернёшься – я возьму одного из этих мелких выродков, прострелю бошку, и выкину в окно, как предупреждение.

– Не беспокойся. Я вернусь.

Он это сказал, скорее, Вирджинии, краем глаза замечая эту тревогу на лице.

За время, проведённое с подобными людьми, он точно усвоил одно правило – слушаться. Можно и нужно оставаться спокойным, но не переходить границы дозволенного. Потому, беря записку, Зерах покинул класс, начиная идти по коридору, заодно обследуя обстановку. В коридоре лежало уже четверо человек, пульс которых мужчина решил проверить, приложив два пальца к шее. Трое однозначно были мертвы, а вот один, точнее одна, была ещё жива, тихо постанывая от боли. Два ранения, в бок и левое плечо, и это чудо, что пули смогли угодить именно так.

Зерах вновь осмотрелся. Тут должен быть ещё один стрелок, судя по обстановке. И он обнаружен был в соседнем кабинете, однако он находился, на удачу, в слепой зоне: кабинет расположен так, что двери выходят к лестничному пролёту. Значит нужно искать другой выход. Зерах помог подняться раненой, перекинув её руку себе через затылок, и повёл в другую сторону от данной лестницы.

– Все нормально. Просто скажи, где ещё тут лестница, – прошептал мужчина.

– По коридору… И на лево, – слабым голосом ответила та.

– Я тебя узнал. Ты была тогда на вечере, держа плакат, – решил как-то поддержать разговор он, дабы девушка не отключалась.

– Ирма, – представилась она. – Я немного опоздала на Ваш урок… Простите.

– Ничего. Ты только держись.

– А что с моими друзьями?

– Они впорядке. Все будет хорошо.

Он сам хоте бы в это верить, ибо понятия не имеет, что хотят эти парни. Спускаясь по лестнице, он заметил ещё одного, патрулирующего окрестность, когда едва не вышел с раненой девушкой ему навстречу. Темнокожий юноша повернул в другую сторону, а Зерах облегчённо выдохнул. До выхода оставалось совсем немного. Ирма ослабевала, но пыталась стоять на ногах.

– Я не могу…

– Ирма, тут близко. Ты должна.

– Мне страшно. Я хочу жить…

Стиснув зубы, Зерах подхватил её на руки, и едва ли не бегом оказался на улице. Полиция заметила их первыми, в то же время не пуская ни репортёров, ни родителей дальше жёлтой ленточки. Первым делом, Зерах передал раненую девушку полиции, дабы её передали в руки медикам.

– Что там происходит? – спросил одни из представителей закона.

– Парни с автоматами. Они просили передать это, – Зерах достал записку и передал им, – Мне надо идти обратно.

Полицейский развернул записку, пока заложник возвращался обратно.

«Положен старт. Я рискую своей жизнью, и если все закончится, то только по моим правилам, и так, как я этого хочу. Лишь через убийство нацистских детей, я смогу затушить свою собственную боль. Сегодня в девять вечера все решится раз и навсегда. Этот кровавый суд станет искуплением за долгие годы моей глубокой скорби.

Дэмар Бекер»

***

Время шло ближе к вечеру. Преступники постоянно сменяли друг друга, но неизменным оставалось одно – заложников не оставляли одних. А они же просто сидели у стен и молчали. В мёртвой тишине слышались лишь секундные стрелки на часах и чье-то тяжёлое дыхание. Холли, кажется, снова хотела впасть в истерику, но Джек как мог пытался её успокоить, прижимая к себе. Не стоило им рассказывать о трупах в коридоре.

– Как долго мы вообще тут будем сидеть? – шёпотом спросила у старших одна ученица.

– Нам нужно бежать. Когда тут будет всего один придурок, – тихо утвердила Вирдж.

– Это слишком рискованно, – осадил её Зерах, посмотрев потом на окна. – Однако кое-что все таки можно попытаться сделать.

Да, рискованно. Да, есть шанс погибнуть. Но ради детей стоит рискнуть.

Зерах осторожно поднялся с пола и подошёл к тому самому темнокожему парню с нижнего этажа. Тот и среагировать не успел, так как засмотрелся на некоторых учениц, как мужчина вывернул из его рук автомат, и вырубил того прикладом.