– Молодец, братик, – Сайат язвительно усмехнулся. – А где туша-то?

– Так ты это, верёвку-то мне дай, – юноша почесал кудрявый затылок. – Тяжёлый он, зараза: так не дотащить.

Эши оставил жену наедине с бравадами её брата, а сам пустил верблюда по занесённой песком дороге от плантации к центру города Ашмазир. Он же – столица некогда вольного царства Ашмазира. Жемчужина на восточном берегу великого озера.

Плантатор шёл пешком, чтобы не нагружать и без того хромого верблюда. Животное неспешно волочилось следом, то и дело фыркая да останавливаясь у обочины. Приходилось натягивать поводья всем весом, чтобы упрямец продолжил путь.

Двигаясь среди редеющих пальм и пожухлых кустарников, Эши поймал себя на мысли, что завидует жене. Её брат был легкомысленным повесой, но он хотя бы оставался рядом. Они могли вместе смеяться и подкалывать друг друга, делиться забавными сплетнями за миской обеденной похлёбки.

Эши такого простого счастья лишился дважды. Сначала виной тому стал император Валендиар, задумавший пополнить поредевшее войско за счёт сынов Ашмазиры. Руй – тогда ещё двадцатилетний парень с горящими глазами и острой жаждой приключений – охотно откликнулся на этот зов. За четыре года он успел пройти череду битв от берегов моря до скалистых островов Годарана и вернулся совсем другим человеком. Гордым, но обиженным. Неспособным жить так, как того хотел отец и как было принято в мирном городе. Ошибка за ошибкой, Руй дошёл до того, что его пришлось изгнать из Ашмазиры.

– Доброго дня, Эши! – раздался голос старого Кхали. Он вывешивал свежие шкуры в лавке на краю рынка.

– Да хранит тебя Великий Змей, – кивнул плантатор в ответ. – Что тут сегодня происходит?

Широкий проход, что вёл сквозь весь главный рынок Ашмазира, упирался в величественный храм Шепзириара. Его расписные стены взмывали над городом на высоту в двадцать человеческих ростов. Белые колонны, подпиравшие треугольный свод основного портала, были видны даже с далёких окраин. И в этот день перед ними собралась целая толпа горожан.

Пара сотен человек, не меньше. Они облепили ступени храма, вскидывали руки и выкрикивали гневные речовки. Сверху же, между колоннами, выстроились законники. Солдаты императорского наместника выставили щиты, но копья их всё так же смотрели в свод храма. Эши остановил верблюда и в недоумении уставился на представление.

– Безумие творится, – Кхали встал подле плантатора и затряс лысой головой, покрытой белёсыми пятнами. – Альдеваррцы отбирают храм.

– Это ещё как? – Эши сжал левую руку в кулак, а правой невольно дёрнул поводья. Верблюд обиженно фыркнул и повёл шеей.

– А вот так, – кожевник развёл руками. – Решили позолоченные жопы в Левианоре, что хватит с нас поблажек. Великий Змей для них – какое-то малое божество. Малое, чтоб их! А таким, как их жрецы говорят, храмы иметь не положено. Алтари – сколько хотите, а храмов – ни-ни.

– Это безумие, – Эши заскрежетал зубами.

– А я как сказал? Какое ж он малое божество, если он Великий Змей, м-м?

Эши поволок верблюда и повозку поближе к храму. Он подобрался к спинам дальних горожан, как раз когда из-за щитов законников появился их командир. Плечистый вояка лет сорока в сверкающем бронзовом нагруднике и с мечом на широком поясе спустился на пару ступеней и вскинул обе руки, призывая к спокойствию.

– Тронешь Великого Змея – и он тебя проклянёт! – кричал кто-то из толпы.

– Проклянёт! – вторили сразу несколько голосов.

– Он обещал, слышите?! – немолодая женщина взобралась на широкие плечи своего спутника и обратилась к законникам. – Ваш император обещал! Вот с этого самого места обещал!

Командир поправил сползший на затылок бронзовый шлем с красными перьями.

– Я прекрасно помню этот день! – громыхнул он на всю площадь. Для светлолицего он сносно говорил на языке Ашамази. – Его Императорское Величество обещал, что вы и дальше сможете поклоняться Шепзириару, и его слово непреклонно. Поклоняйтесь Змею и дальше. В своих домах и у алтарей. Стройте их на каждом углу, славьте его имя! Но не здесь. Отныне этот храм славит Сандариала, нашего Заступника! Кланяйтесь ему – и будет вам честь и слава, которых вы заслуживаете!

Толпа разразилась возмущённым гулом, а в законников полетели гнилые плоды и даже чья-то обувь. Эши глубоко дышал, чтобы умерить гнев. Мало-помалу империя отбирала у Ашмазиры последние крохи гордости. Император обещал, что в царстве не изменится ничего, кроме флагов. Но теперь руки его дармоедов добрались и до Великого Змея.

Но гнев отнимет слишком много времени и сил. Что того, что другого у Эши и так осталось слишком мало. Видимо, не у него одного, раз жизнь остального рынка шла своим чередом. Гружённая папирусом повозка едва протискивалась по забитому людьми проходу меж прилавков. Резкий запах альдеваррских специй обжигал нос, и Эши несколько раз чихнул с такой силой, что слёзы покатились по щекам.

Его путь лежал к южной оконечности рынка, где собирались торговцы из земель Субихаров. Как раз к югу от бескрайнего оазиса Ашмазиры и обитал этот крепкий народ, отличающийся тёмной синевой кожи и угловатыми чертами хмурых лиц. Субихары заняли скалистые расщелины и красноватые каменные отроги Казаратских гор. Они гордо взирали на пустыни свысока и чтили традиции, что были едва ли не старше Ашмазиры. Во всяком случае, пока жадная хватка императора не добралась и до них.

– Здравствуй, Бахру! – воскликнул Эши, увидев за широким прилавком знакомое лицо с паутиной тонких шрамов. – Да хранит тебя Великий Змей.

– У Змея нынче не лучший день, – торговец кивнул в сторону храма, где выкрики становились всё громче.

Бахру был таким же бурокожим ашмазирцем, как сам Эши – долговязым и круглолицым, с жёсткими чёрными волосами и проницательным взглядом карих глаз. Вот уже лет тридцать он следовал проторенной тропой от озера Ашамази к субихарским городам, где его знали все старожилы. Туда он вёз целые караваны с папирусом, льном, зерном и фруктами, а возвращался с полными обозами ценной руды, крепких горских инструментов и мощных амулетов.

– Я привёз тебе новую партию, – Эши похлопал верблюда по осунувшемуся боку. – Мы привезли.

– Ох, Эши, – Бахру смущённо потупил взгляд и поскрёб ногтями по прилавку. – Слушай, в этот раз я у тебя ничего не куплю, не обессудь.

– Что, прости? – плантатор сделал шаг назад и вытянул шею. – Ты нашёл ещё кого-то? Бахру, слушай, если дело в цене…

С тех пор, как Эши пришлось взять семейное дело в свои руки, этот толстяк с крепкими караванами стал главным источником их дохода. Папируса горцам нужно было много, а законники не спешили возделывать отнятые у Бенезилов плантации.

– Да причём тут цена? – Бахру вздохнул и прикусил нижнюю губу.

– Тогда я ничего не понимаю, – Эши пытался умерить взбесившееся дыхание. – Субихары научились выращивать свой папирус на камнях?

– Понимаешь ли, в этот раз я не к субихарам еду. И не знаю, когда поеду в следующий раз. Дней через сорок, наверное.

– Чего-чего? – Эши оглянулся через плечо. С самого начала разговора ему казалось, что кто-то свербит его взглядом. – Ты же всегда к ним ездил. Только к ним!

– Раньше много что было по-другому, – Бахру посмотрел на колонны храма, что высились над палатками купцов. – Времена-то меняются. Нынче мне выгоднее везти товар не в эти проклятые горы, где от сухости горло трескается и кровит, а в Левианор. Пошлины для нас понизили, а покупателей там куда больше. Но, увы, папируса у них и своего хватает.

– И что теперь? Что семье моей делать без тебя? Сорок дней…

Эши схватился за голову и отошёл от прилавка. Бахру уже давно был его главным покупателем. Единственным, кто мог предложить достойную плату за повозку свежего папируса. Там, где Бахру давал десять львов, остальные торговцы предлагали шесть, а то и меньше. Конечно, и субихары никуда не денутся. Кто-то должен будет занять место предателя, выбравшего манящие позолоченные башни альдеваррской столицы поверх десятилетий традиций. Но есть всей семье захочется уже завтра.