Отец в своё время настоял, чтобы его дети знали альдеваррский – один из немногих грехов Брайхи Бенезила. Эши хотел было проглотить ненадолго свою гордость и переспросить на наречии завоевателей, хоть и не сомневался, что понял всё правильно. В конце концов, слова «подать», «деньги» и «платить» были первыми, которые законники изучали в Ашмазире.

Так пусть хоть помучаются, давясь словами из местного языка.

– Прошу прощения, – без капли смирения сказал Эши. – Подать я уже заплатил, так что вы ошиблись.

– Да ну? – законник издал короткий хрип. – У меня другие сведения, мужчина. Подать нужна через три дня.

– Я заплатил!

– Кому платил, мне? Нет, записи говорят другое, – альдеваррец помедлил в ожидании реакции плантатора и даже чуть приподнял копьё. – Три дня. Или Его Светлость наместник забирает ещё половину твоего сада.

Законники вальяжно пустили лошадей обратно к дороге в город, но Эши ещё долго стоял у ворот плантации со стиснутыми кулаками. Ошибка ли привела их в его дом этим утром или обычная жадность, спорить было бесполезно. Если люди наместника заговорили о подати, будет проще спастись из пасти крокодила, чем от их загребущих бледных лап. Так говорил и отец, чьё слово весило куда больше.

– Эши, опять уходишь? – возмутилась Сайат, когда он забежал в дом за подходящими для похода в город сандалиями. – Обед…

– Змей их всех пожри, – прорычал Эши. – Прости, солнце моё. Это срочно.

***

– Больше не могу, – сухопарый торговец по имени Изиш развёл длинными руками. – Мне ещё придётся думать, куда сбыть столько папируса.

Эши угрюмо рассматривал стопку львов. Изиш выложил их с таким надменным взглядом, будто они были огранёнными изумрудами из короны империи, а не горсткой медных дисков толщиной с банановый лист. Сколько тут было? Двадцать – едва ли больше. Поганец в дорогом балахоне ещё и отбросил те стебли, что успели пожухнуть за день.

Нет, так Бенезилы не протянут до того момента, когда Бахру созреет для новой поездки к субихарам. А через три дня вернутся законники, и от звенящей мошны останутся пара медяков.

– Рад иметь с тобой дело, Эши! – воскликнул Изиш ему вслед.

Он тянул верблюда по шумным улицам за рынком. Окрестный гам раздражал : постоянные перепалки, мольбы попрошаек и заливистый смех детей сбивали Эши с мыслей. Он пытался найти управу на законников, однажды даже дошёл до приёма у наместника всей Ашмазиры. Его Светлость господин Алагор даже соизволил его выслушать, пусть и без конца зевал, подперев кулаком лощёную головушку. Выслушал и сказал, что сделать ничего нельзя, покуда записи говорят о том, что подать не уплачена. Тогда Бенезилы впервые лишились половины угодий.

Эши велел верблюду замереть, когда понял, что добрался до перекрестка двух дорог, достаточно широких, чтобы по ним легко разъезжали тяжёлые колесницы. Когда-то здесь был самый обычный квартал для работяг Ашмазира. После прихода империи их глинобитные домишки разворотили до самого основания, а на их месте сложили крепкие виллы для законников.

Плантатор стоял перед знакомым зданием, сложенным из крупных коричневатых камней. Валуны для нового квартала везли от самых гор. Не той части, что обжили субихары, а с далёкого севера. Как говорили странники-ашмазирцы, там пески пустынь отступали перед буйной зеленью джунглей и широким, извилистым телом Вильдейи – реки, что могла затмить самого Великого Змея.

Дом смотрел на Эши узкими прорезями окон. Между двумя этажами тянулся пояс из керамики, и каждая из вытянутых плиток изображала войско бравых копейщиков: то они неслись в атаку верхом на лошадях, то стойко держали оборону с выставленными щитами. Так хотели себя видеть завоеватели из Альдеварра.

Законники для Эши стали отрыжкой Великого Змея, проклятьем для всей Ашмазиры. Но один из них ещё мог помочь ему: не зря же Брейхи Бенезил отдал единственную дочь замуж за альдеваррца?

Верблюд, казалось, обрадовался, когда плантатор попросил его ждать у низкой каменистой ограды. Не желая ждать приглашения, Эши сам отворил деревянную калитку и прошагал по плоским плитам, которые устилали тропу к дому законника. Он уже приближался к приземистому крыльцу, когда его наконец встретили. Двое крепко сложенных альдеваррцов с деревянными палицами преградили ему путь, а из-за их спин пыталась выглянуть низкорослая ашмазирка в годах.

– Мне нужна госпожа Итаки, – спокойно сказал Эши.

Он выставил ладони перед собой в знак мирных намерений.

– Кто спрашивает? – выкрикнула старушка из-за стражников.

– Это Эши, – ответил плантатор, когда бойцы разошлись по сторонам и их взгляды встретились.

– А повод какой? – амшазирка с прищуром изучала гостя.

– Просто скажите ей, кто пришёл.

Старушка прекрасно знала, кем был Эши, ведь именно она всякий раз встречала его у порога сестринского дома. Вернее, дом-то принадлежал законнику. А вместе с ним – и сама Итаки, как было принято у альдеваррцев.

Благо, ждать долго не пришлось. Не успел Эши устать от хищных взглядов стражи, как старушка приковыляла обратно. За ней шагала Итаки – как всегда, безупречная. Прямые, как у матери волосы, собрались аккуратным пучком на затылке, а глаза она подвела дымчатыми полосами угля: всё, как любил Клавидар. Сестра поприветствовала гостя быстрым кивком, испуганно огляделась и поманила его вглубь небольшого сада.

Земли было совсем немного – куда меньше, чем вокруг жилища Бенезилов. Вместо папируса здесь росли причудливые шипастые лозы с красно-жёлтыми цветками да молодые побеги винограда. Итаки прошла по мощёной тропинке к задам сада, где высокий забор отсекал черту, за которой уже начинались владения соседа.

Оказавшись в увитой лозами беседке, Эши наконец смог обнять сестру. Та сначала вздрогнула и отстранилась, но всё же сомкнула руки на его спине.

Итаки сегодня надела лёгкое платье, сшитое напополам из лоскутов белой и синей ткани. Оно открывало взору и плечи, и руки: лишь над левым локтем сестры виднелись четыре застарелых синяка. Небольших, оставленных крепкими пальцами.

– Как дела? – вкрадчиво спросил Эши, не сводя глаз с отметин.

– П-порядок, – Итаки как бы невзначай обхватила руки, заодно прикрыв и синяки. – На удивление нормально.

– Это хорошо, – кивнул брат.

– Наверное, да, – сестра хмыкнула и горестно улыбнулась. – Знаешь, как бывает? Когда всё хорошо слишком долго – жди беды.

Скорбь наполняла Эши всякий раз, когда он видел глаза Итаки: потухшие, смиренные изумруды – совсем не такие, как в детстве. Отец не оставил ей выбора, когда принял настойчивые сватанья альдеваррского законника. Впрочем, Эши догадывался, что выбора не было и у самого Брейхи Бенезила.

– Слушай, – Итаки взяла брата за запястье двумя руками. – Я очень скучаю, но здесь нам лучше не видеться.

– А что, Клавидар отпустит тебя на плантацию? – с вызовом спросил Эши.

– Ты же знаешь, что нет, – сестра вздохнула. – Но он не любит, когда ты приходишь в его дом. Наше счастье, что он в ставке.

Эши не переставал вздыхать. Альдеваррский шурин никогда не скрывал своего отношения к семье супруги. Когда Эши впервые навестил сестру в новом доме, он дал им обменяться лишь парой фраз и настойчиво потребовал, чтобы все покинули его виллу. В иных же случаях, когда плантатор заставал хозяина, ворчливая ашмазирка и вовсе не позволяла ему пройти дальше калитки.

Потребовалось немало времени, чтобы Эши догадался, что дело не в нём, а в его брате. Уже породнившись с семьёй Бенезил, люди Клавидара ловили Руя за делами, которые иным – менее удачливым – ашмазирцам стоили отрубленных рук. Даже спустя четыре года изгнания он отбрасывал на семью свою тень. Пахучую, косматую тень.

– Как ни странно, Итаки, я надеялся застать Клавидара, – признался Эши, усевшись на скамейку из красного дерева. – Он мне нужен.

– Эши, что случилось? – Итаки упала рядом. – У вас проблемы?

– С его же племенем, – он кивнул. – Законники… Они опять пришли за податью. И тридцати дней не прошло, как я выплатил всё, а они требуют ещё. А я знаю, что ничего не должен!