Дариз понурил голову, часто дышал, не решаясь взглянуть на Торию, но не произнес ни слова.

Рэн встала с подоконника и подошла к брату.

– Не надо мне извинений. – Она крепко обняла его, поцеловала в щеку и погладила по голове, точно малого ребенка. – Я просто рада, что вы оба живы. Больше никогда не пугай меня так, Дар. Ты тоже, Тори, – добавила, отстранившись. – Сходите к семье убитого завтра, когда Дариз окончательно придет в себя. – Рэнла уже хотела покинуть гостиную, но потом обернулась. – Тори, можно тебя на пару слов?

Принцесса кивнула и вышла в коридор следом за ней. Логан тоже покинул комнату, но встал на отдалении, чтобы не мешать.

– Я слушаю. – Тория переступила с ноги на ногу, встревоженно глядя на Рэн.

– Ты любишь моего брата?

Вопрос застал врасплох. Принцесса покраснела до кончиков волос и часто заморгала, мысленно желая провалиться сквозь землю. Отчего вдруг Рэнла интересуется подобным?

– Я… Я…

– Любишь или нет? – с нажимом повторила Смерть, складывая руки на груди.

Тори облизала пересохшие губы и тихонько пискнула:

– Да, – и продолжила немного увереннее: – Да, люблю. Кажется, я…

– Отлично, – мягко улыбнулась Рэн, не дослушав, и положила ладонь ей на плечо. – Тогда тебе стоит серьезно подумать о том, чтобы дать Даризу возможность сбрасывать напряжение не только тренировками с Логаном и битьем посуды. Мужчины становятся покладистыми, точно котята, если их как следует приласкать. – Рэн бросила коварный и многозначительный взгляд на Логана, а Тория просто потеряла дар речи от такой откровенности. – Тебе двадцать шесть, подруга, а у тебя еще ни разу не было мужчины. Не думаю, что в наше время тебе следует и дальше дожидаться замужества. Дариз взрослый мальчик, Тори, и у него есть потребности. Он не хочет ранить тебя, потому держится и гонит прочь назойливых девиц. А им, поверь, плевать, что на нем ошейник. Как ты могла заметить, красивые мужчины в этих краях – редкость. Дар не железный, Тори. Будешь и дальше держать его на расстоянии, он найдет себе женщину посговорчивее. У его дракона сильные инстинкты, и рано или поздно зверь вынудит Дара им подчиниться, если не сведет с ума раньше. Ты дорога моему брату, Тория, очень, но ждать тебя вечно он не станет. Реши, кто вы друг другу, раз и навсегда. Либо будь с ним, либо честно скажи, что у него нет шансов. Не своди Дариза с ума еще больше. Нам совсем не нужны мертвые стражники и конфликты с местными. Мы должны защищать людей, а не убивать их.

Рэн, не дожидаясь ответа, пошла прочь. Логан последовал за ней. А Тория так и осталась стоять под дверью гостиной, прижимая ладони к пылающим от стыда щекам.

Вечерело, и Плерфаст постепенно погружался в тревожный полумрак. Со всех сторон к наспех сложенным вокруг него несколько лет назад каменным стенам подступала тьма, а вместе с ней ветер приносил завывания мертвых: жуткий пронзительный визг неупокоенных и пробирающий до дрожи скрежещущий рык одержимых, больше похожий на сиплое дыхание сильно простуженного человека, который все не может прочистить горло от собравшейся в нем мокроты. Стражи на стенах готовились разводить костры, горожане спешили поскорее убраться с улиц и запереться в домах. И все же в Плерфасте люди спали спокойнее, чем в соседних поселениях (тех немногих, что уцелели), ведь их наместнику служили сразу двое Падальщиков. С тех пор как странная парочка в черных масках и их спутники поселились в Крайнем замке, возвышающемся в восточной части города, неупокоенные все реже проникали за стены, да и одержимые особо не докучали живым.

Многие горожане верили, будто сама Смерть послала им спасение в лице нелюдимых Падальщиков. Ведь в Плерфасте едва ли не каждый второй тайно молился повелительнице загробного мира, надеясь на ее возвращение.

Знали бы они, насколько близки были их домыслы к истине.

После того как Рэн выпустила мертвых, она в облике драконицы перенесла Логана, Торию и раненого Дариза на ближайший к Землям Богов континент – Тихие земли. Там, в дремучих лесах Схаиата, они и спрятались от Пустоты, оплакали потери, вылечили Дариза, там Рэнла призвала Проводников и велела им подыскать себе подходящие тела. Будучи духами разумными, Проводники легко справились с задачей, вселились в тех, кого не стали бы искать и кто не привлек бы лишнего внимания. Теперь даже Пустота не могла учуять в них слуг своего заклятого врага. Просто тела и души – обычные люди.

Это был крошечный шажок к победе над Пустой, но радости он не принес, ведь наравне с прочими невзгодами Рэнлу постигла еще одна напасть: в день падения Богов она летала первый и последний раз. Ее драконица совсем ослабла без пары. Обратиться удавалось, но взлететь – нет. Частенько юная Смерть уходила на окраину леса, где густые заросли оканчивались отвесным обрывом, и долго сидела там в облике зверя. Склонив голову, рассматривала крошечный силуэт белого дракона под ребрами, оставленный Таной.

Если бы только дух Жизни выбрал Логана!

Но белый дракончик спал, свернувшись калачиком, и не просыпался уже много лет. Рэн не могла понять: почему? Алгод ведь погиб. Проводники рассказали, что Пустота велела казнить и его, и Хьеллу. Так что мешало духу Жизни найти замену покойному преемнику? Ведь перед смертью Тана сказала, что белый дракон приведет Рэн к своему новому хозяину.

Нет, конечно, Рэнла не хотела отказываться от Логана и опять влюбляться, повинуясь магии, в какого-то там незнакомца, но чем дальше, тем яснее становилось: без истинной пары у Смерти нет ни малейшего шанса вернуть былое могущество и освободить Время. В нынешнем состоянии Рэн в битве с Пустотой не продержится и четверти часа.

Именно необходимость найти того, кто унаследует дух Жизни, вынудила Рэн перебраться ближе к людям: она надеялась, что там рисунок на ее теле, наконец, оживет. Случай подтолкнул ее к этому решению.

Смерть охотилась близ города Фра́рза у границы Схаиата и Круншора. Прежде сюда она не забредала, но дичи становилось все меньше, а леса постепенно гибли, вынуждая их с Логаном уходить все дальше от места, где они обосновались после побега из Земель Богов. Дариза Рэн на охоту не пускала, боясь, что брата схватят из-за цвета глаз.

Солнце стояло в зените, когда Рэнла услышала громкие мужские голоса и женский плач. Собиралась пройти мимо и скрыться, но совесть не позволила. Смерть незримой тенью скользнула в заросли неподалеку от покрытой жухлой травой поляны и затаилась.

Трое крепких разновозрастных мужчин, явно из знати, если судить по одежде и дорогому оружию, пытались утащить с поляны девушку лет восемнадцати. Та рыдала, кричала и с неистовым упорством рвалась вперед, к девочке, которой было на вид не больше десяти. Ребенок стоял напротив, у кромки леса, и перед ним зависли сразу четверо неупокоенных.

– Чтоб меня, – ругнулась шепотом Рэн.

– Маргарет! Маргарет! – визжала девушка, царапаясь и шипя, точно дикая кошка, в руках одного из мужчин, того, что был значительно моложе остальных. – Отец, сделайте же что-то!

– Мы уже ничем не поможем, Исла. Нужно уходить. Иначе сами станем одержимыми, – ответил дрогнувшим голосом здоровяк с густой длинной бородой и бритой головой. Из-под ворота его туники выглядывали черные татуировки, такие же виднелись на тыльных сторонах ладоней.

«Неверный, мать его», – мелькнуло в голове Рэн. Присмотрелась – остальные тоже. Раз вырядились в одежки местных, значит, кто-то из них назначен на должность одного из наместников Пустоты в каком-нибудь из близлежащих городов, либо это приближенные к наместнику люди. Жители Тихих земель охотнее признавали Неверных господами, если те проявляли хоть какое-то уважение к их традициям и обычаям. Вот дикарям и приходилось менять свои шкуры да одежды из грубой кожи на что-то поприличнее.

– Я не брошу сестру! Нет! Пусть лучше эти твари меня заберут! – продолжала вопить девушка, а потом и вовсе каким-то чудом вывернулась из рук парня, что ее удерживал, и ломанулась к сестре, вклинилась между ней и неупокоенными.