Тория вздрогнула от очередного выкрика Дариза и невольно прижалась плечом к Логану, неподвижно стоящему рядом.

– Я не стану извиняться, Рэн! Не стану! Ясно?! И ты меня не заставишь! – ревел Дариз, круша все, что попадалось под руку в небольшой гостиной на третьем этаже Крайнего замка.

От Дариза так разило жаром, что пришлось распахнуть окно, дабы не задохнуться.

– Когда я сказала, что ты пойдешь и извинишься, это был не вопрос и не просьба, братец. Приказ, – спокойно ответила Рэнла, которая сидела на узком подоконнике, свесив одну ногу наружу, а колено второй притянув к груди и обхватив руками. Она прислонилась затылком к раме и прикрыла глаза. Теперь она почти всегда выглядела изможденной, но своего обаяния и неземной красоты притом не растеряла.

Поддерживать в телах Проводников жизнь ей было нелегко. Без истинной пары Смерть по-прежнему оставалась слаба, хоть и старалась изо всех сил казаться сильной ради тех, о ком поклялась заботиться: Дариза, Логана, Тории. Больше у нее никого не осталось. Мать погибла, когда армия Неверных вторглась в Пагрэю. Арлетта до последнего сражалась за свой дом, а проиграв, предпочла рабству самоубийство. А вот дядю Кастера, Мойну и их дочерей сделали невольниками при новом короле Пагрэи.

Попали в рабство и король Эйрогас с Пейврадом и Фридэссом. Принцы теперь прислуживали лично Пустоте, так как эта тварь засела в Элхеоне. Селия сбежала, когда запахло жареным, нашла своего ненаглядного виконта Равшланда и пыталась скрыться вместе с ним, но их поймали, пленили и вернули в Белый замок, где они вынуждены жить рядом с Эйрогасом и принцами. Поговаривали, что предательство горячо любимой жены едва не свело бывшего короля Элхеона в могилу, и только сыновья не дали ему сломаться.

Все это Рэн знала от Проводников, которых отправила в каждый уголок Скрытого мира. Это было сделано не только ради слежки за Пустотой и ее прислужниками, но и ради обычных людей. Новоиспеченная Смерть чувствовала вину за те страдания, на которые обрекла человечество. Хотя, сколько бы раз Рэнла ни прокручивала в голове события того дня, когда погибли Отражения, она не видела иного способа сбежать от Алгода и Хьеллы. Если бы не решение призвать мертвых, от Богов ничего не осталось бы. А так в сердце теплилась какая-то надежда. Будучи не в силах загнать мертвых обратно, Рэн решила дать тела Проводникам, но не могла обеспечить им бесконечный запас магии, потому велела помогать лишь тем, кто готов щедро платить. Так, играя роль алчных и безразличных к чужим бедам Падальщиков, слуги Рэн стали ближе к наместникам Пустоты, которые нанимали их для защиты поселений, и могли бережно черпать божественную магию из скудного резерва своей госпожи, не распаляясь на спасение всех без разбора. Ситуацию это не сильно поправило, но лучше уж так, чем полное бездействие. Этим Рэн себя и утешала, в глубине души не переставая корить за слабость и необходимость скрываться вот уже одиннадцать лет.

Сегодня к обычным тревогам добавился страх за жизнь Дариза. Если бы не мальчишка-слуга, которому Логан приплачивал, чтобы тот не спускал глаз с госпожи Тории и ее раба, все закончилось бы трагедией. Но даже так Рэн с Логаном едва успели. Они были за стеной, когда их нашел мальчик: выслеживали одержимых, замеченных стражей накануне. У Рэн чуть не остановилось сердце, пока они неслись на базарную площадь. Никогда прежде она не желала придушить Дариза вместе с его ненаглядной Торией так, как сейчас.

Впрочем, на Торию злиться было бесполезно. Сколько Рэн не убеждала ее быть тверже, она все равно потакала Даризу, жалела и защищала его. Аналогично вел себя и братец. Рэн была уверена, что эти двое уже давно влюблены друг в друга, и искренне не понимала, отчего так упорно не желают стать парой, день за днем продолжая играть в дружбу. Тории исполнилось двадцать шесть три месяца назад. Она сильно похорошела за последние годы, стала смелее и увереннее в себе, больше не вспоминала своего Морая и ходила за Даризом хвостиком. Правда, принцесса чуть не лишилась чувств от смущения, когда Рэн объявила, что она будет исполнять роль его госпожи. Дариз в тот день хоть и был расстроен необходимостью притворяться рабом и надеть ошейник, не смог скрыть хитрого, довольного блеска в глазах, поняв, что отныне ночевать будет в одних покоях с Торией.

Крайний замок, где они сейчас проживали, был небольшим в сравнении с Белым замком или замком Рокласд, потому лишних комнат в нем не нашлось. «Почетным гостям» и без того отдали целую башню в правом крыле. А так как Дариз являлся личным рабом Тории и не работал с остальными слугами, обслуживая обитателей этого места, то и спать ему надлежало отдельно от невольников, что ниже его по статусу. Так и оказался он в постели своей бывшей невесты, как иногда в шутку ее называл, чтобы подразнить. Рэн с Логаном долго хохотали, узнав, что с месяц Дариз спал на полу. И только когда Тория убедилась, что чести ее ничто не грозит, ему было дозволено делить с ней кровать.

Рэн часто благодарила судьбу за то, что ниспослала им Торию Ансоут. Без нее Дариз куда хуже справлялся бы со своим нынешним положением. Принцесса умела найти к нему подход, унять боль, которую причинял запертый в его теле дракон, и отогнать тяжелые мысли. Однако Тория по натуре была мягкой, излишне сострадательной, часто боялась ранить людей неосторожным словом или делом. Даже проведя подле Дариза одиннадцать лет, она не научилась сопротивляться его напору, видимо, совсем не подозревая, что если пожелает, то сможет вить из него веревки. Сегодня ее мягкотелость могла стоить им обоим жизни. Дариз плохо контролировал себя в последние месяцы, а Рэн совершила непростительную ошибку, понадеявшись на благоразумие Тории. Благо, Логан проявил дальновидность.

Пока Рэнла, прикрыв глаза, боролась с жуткой головной болью, ставшей ее привычной спутницей в последнюю пару лет, Дариз продолжал бесноваться:

– Приказ?! Приказ, Рэн?! Кем ты себя возомнила?! Ты, драконица недоделанная?! – Он швырнул в стену рядом с сестрой какую-то статуэтку с каминной полки. – Все из-за тебя и проклятого Алгода! Не верти ты перед ним задницей тогда, ничего бы не было! Все были бы живы и свободны! – Следом за статуэткой полетел стул. Отколовшаяся от разлетевшейся на куски мебели щепа царапнула Рэн по щеке, но она не шелохнулась, даже глаза не открыла, а Дариз все не унимался: – Мама была бы жива! А мне не пришлось бы пресмыкаться перед безмозглыми простолюдинами и ходить на поводке, точно собаке! Ненавижу! Ты притащила нас сюда! Чем тебе в лесах плохо жилось?! А?! Какого черта тебе понадобилось переться в город?! – Пинком Дариз разнес на осколки напольную вазу.

Логан стиснул кулаки и шумно втянул воздух. Как же хотелось двинуть по морде этому зарвавшемуся дураку. Но Рэн взяла с него слово, что он никогда не станет вмешиваться в ее отношения с братом и будет принимать во внимание тот факт, что разум Дариза терзает насильно запертый в теле дракон. Логан всегда сдерживал свои обещания, но сегодня Дариза несло пуще обычного, и оставаться безучастным становилось все сложнее.

Ко всеобщему удивлению, погром остановила Тория, влепившая Даризу звонкую пощечину, отчего опешил не только сам Дариз, но и Логан с Рэн. Тория никогда ни на кого не поднимала руку. Казалось, она и бранных слов-то не знает. А тут такое.

– Сил моих больше нет! – воскликнула Тория, поджав губы и глотая жгучие слезы. – Мы тут все тебя защитить пытаемся. А ты отплатил нам этим? – Она раскинула руки, указывая на учиненный беспорядок. – Как смеешь упрекать Рэн? Алгод спятил бы рано или поздно в любом случае, и только благодаря Рэн нам удалось сохранить хоть что-то от Богов и сбежать от Пустоты. Ты обманул меня сегодня утром, подло солгав о своем самочувствии. Ты затеял склоку на базаре. Ты убил невинного человека, Дариз! Ты. Не Рэн. Она всего-навсего в очередной раз спасала нам, бестолочам, жизни! Извинись перед ней немедленно. А после мы пойдем и покаемся перед семьей погибшего.