– Худенькая такая, глаза на пол-лица. В них испуг был, раздражение, обида и слезы. Уже тогда решил, что никогда и никуда не отпущу, Вера, – чуть жестче выговаривает обращение.

Чайник давно вскипел, на плите жарится яичница, которая превращается в темно-коричневую корочку, а на кухне начинает пахнуть гарью.

– Узнаю, что ты с ним спишь, убью обоих. Поняла меня? – кидает угрозы метко, без капли сожаления.

Он их раздавал сотнями. Сначала верила и очень боялась. Сейчас держу себя в руках и никак не комментирую. Только никогда раньше мне не хотелось так отчаянно вгрызться в его шею и вырвать артерию зубами, защищаясь. Я чувствую настоящую опасность.

– Тарас, – сквозь слезы говорю, – отпусти меня.

Он вздыхает, низко смеется. От его смеха все внутри переворачивается и выворачивается, встает в обратном порядке и смешивается.

– Ни-ког-да, Вера. Ты моя, запомни это. Пока не сдохнешь. Ну, или я, – снова этот смех. Его хочется забыть, а он, как назло, проигрывается в голове заевшей попсовой песней.

Да, от моей любви к Тарасу до ненависти точно только путь в одну сторону.

– Сегодня к шести будь готова. Ужин у Нефедовых.

И кидает трубку.

Меня разрывает от отвращения к нему. И ненависти. Даже сложно разобраться, какое из чувств превалирует.

Варианта одеться плохо или небрежно – нет. Попытка такая была, но она провалилась, когда Тарас вышел из себя и залепил мне пощечину на глазах у водителя и ребят из охраны.

Я чувствовала себя униженной настолько, что боялась посмотреть кому-либо из них в глаза. Обнимала себя руками и хотела умереть. Никто и никогда не поднимал на меня руку. Кроме мужа, который якобы меня любит.

Достаю из шкафа длинное черное платье. Оно полностью закрыто, даже руки и шея. Туфли на высокой шпильке, дорогие украшения. Продав их, можно пополнить бюджет какой-нибудь африканской страны на несколько месяцев вперед.

И обручальное кольцо. Я ведь его снимаю каждый раз, когда возвращаюсь с таких мероприятий.

Там гравировка – «Моя навечно». Так пафосно и пошло звучит. И как хорошо, что мне достаточно смазать руки жирным кремом, чтобы снять ненавистный обруч. Вон, вампирше в «Ночном дозоре» палец пришлось отрезать, чтобы избавиться от кольца.

– Ты опоздала, – первые слова, которые говорит мой муж, когда я сажусь к нему в машину.

– Извини.

“Я бы вообще не спускалась, не приходила и в жизни тебя больше не видела,” – говорю про себя. Но лишь отворачиваюсь к окну и смотрю на сменяющие друг друга картинки города.

Усадьба Нефедовых – партнеры Тараса, – как и положено, находится в самом дорогом поселке под Москвой. Уже на подъезде чувствуешь богатство на вкус. Оно приторно-сладкое до скрипа на зубах.

И никогда мне не нравился. От него тошнота комом стояла в желудке, а выйти он не мог, раствориться тоже. Как проглотил кусок не пережеванной шоколадки и подавился. Горло саднит от этих ощущений.

– Тарас, Вероника, как хорошо, что вы приехали, – Катерина Нефедова – хозяйка всего, не знаешь кто представляет большую ценность в их семье, – прошу, проходите.

Целуем воздух около щек, чтобы не дай бог, не коснуться губами кожи и не оставить след. И вымученно улыбаемся. По крайне мере, моя улыбка точно вымученная.

– Мы надолго здесь? – спрашиваю, как только отошли от Нефедовой.

– Как скажу, так и поедем, – отрезает слова грубо, словно силой рвет.

Спустя четыре часа вновь сажусь в машину. Долгие, утомительные, безумные четыре часа. Готова получить уже свой «Оскар» за ту игру, что показывала всему этому обществу. Как-то читала интервью одного актера, так вот он однажды сказал: «Играть плохих людей, злодеев, достаточно просто, а вы попробуйте сыграть хорошего человека! Того, кому стоит верить».

Слова не претендуют на истину, но в чем-то с ним согласна. Я играла роль замечательной жены.

Теперь у меня дикая усталость, глаза закрываются, за ребрами давит сердце.

– Тарас, – шепчу еле-еле.

Водитель останавливает машину, за нами тормозит внедорожник, из него выходят двое парней – охрана, которую он иногда берет с собой. Для статуса. Ему ведь никто не посмеет угрожать.

– Когда это все закончится? Когда ты уже меня отпустишь?

– Объяснял уже сотни раз, – он злится. Нервно выходит из машины, громко хлопнув дверью. Обходит и открывает мою. Галантный, чтоб его, – отпускать я тебя не собираюсь.

Выхожу и облокачиваюсь на машину. Ноги не держат, руки свисают вдоль тела, не в силах даже поднять их, чтобы отыскать ключи в клатче.

– Я тебя больше не люблю, Тарас, – чуть громче говорю. Хочу хоть как-то достучаться. Вдруг получится? И именно этот тысячный раз сработает, – и ты меня не любишь!

– Я тебя не люблю? Сучка неблагодарная!

И снова эта пощечина. Должна была привыкнуть, но не получается. По телу проходит разряд тока от места, где мазнула его ладонь. Рефлекторно прикладываю ледяную руку к щеке.

На нас вновь смотрят парни из охраны и водитель. В этот раз я обвожу их взглядом, прошу помощи. На их глазах ударили женщину! А они стоят, и … безмолвно смотрят. В их глазах серое безразличие.

Меня трясет всю от накатившей обиды и злости. Так не хочется чувствовать себя беспомощной, но не получается. Я правда никак не могу себя защитить.

– Иди сюда, – цедит сквозь зубы и вдавливает мое тело в свое.

Не успеваю опомниться, как он сминает мои губы в поцелуе. Удерживает голову и языком проталкивается в рот. Я чувствую вкус алкоголя, сигар и дурацкой рыбы, которую я терпеть не могу. Горькая слюна обволакивает мой рот как противное лекарство.

Мне неприятно и гадко. Уваров стал противен, и я не хочу чувствовать его на своем теле и во мне.

– Блядь, такая же вкусная, – отстраняется, чтобы сказать это, и снова целует. Яростно, подавляюще, по-животному.

Не могу оттолкнуть.

– Может, мне подняться, а? – спрашивает.

– У… у меня месячные, – вру. Мне тяжела только мысль, что он может поиметь меня, даже не раздеваясь, в коридоре. Как однажды…

– Ну, есть еще способы, – и опускает взгляд на губы.

Пальцем обводит границы, с силой надавливает на них, кружит и удовольствие испытывает.

– Пожалуйста, Тарас. Не сегодня, – прикрываю глаза.

– Завтра. Я приеду к тебе завтра. Будь готова, – безразлично говорит, словно не терзал мои губы зубами и пальцами несколько секунд назад.

Чуть отталкивает в сторону, садится в машину, и все эти мужики выезжают со двора.

Несусь в квартиру, будто за мной кто-то гонится. Смахиваю непрошенные слезы, размазывая косметику.

Гадкие чувства впрыскивается в кровь, заменяя собой все нужные клетки.

Я не хочу. Не хочу больше этого.

Предел любого человека можно узнать. Не бывает тех, кто готов постоянно терпеть. Это как болевой порог, он у всех разный. Мой предел наступил только что, мой болевой порог меня размазал по стенке несколькими минутами ранее.

Я хватаю свой телефон и набираю его.

– Да? – рычит грозно. Черт, внутри трясется все от паники, стоило услышать его звериный рык.

– Влад, я согласна, – выпаливаю из пушки, пока не передумала.

– … на что? – удивленно спрашивает. Я даже как-то в ступор впала. Теперь все произошедшее уходит на второй план. На первый вытесняется другое – он все забыл? Как… как он мог?

– Я согласна на условия твоего договора, – выговариваю каждое слово. Четко, без промедления.

Пусть лучше он, чем Уваров.

Молчание. Долгое.

– … ты куда, блядь, это ставишь? Мозги свои переварил как обеденный бульон? – ругается на кого-то. Стараюсь ровно дышать, но получается скверно. Воздуха будто перестало хватать, каждый вдох стал короче, – перезвоню.

Влад скидывает звонок первым.

– Доброе утро, – здороваюсь с официантами. Сегодня я первый раз в жизни опоздала на работу, даже летучку с утра не успела провести.