– Ну, если есть желание, ты можешь раздеться.

От его слов только сильнее запахиваю халат. Кожу ласкает пламя, и… странные ощущения рождаются под ней.

– В комнате жарко, ледышка, – говорит надменно.

Хватаюсь за пояс халата и медленно тяну один конец. Спустя пару секунд ненужная тряпка падает мне в ноги. Остаюсь стоять в той же ночнушке, что была прошлой ночью.

Кожа покрывается мелкой россыпью мурашек, которые заостряются под его темным взглядом.

– Ближе подходи, – приказывает. Голос стал хриплым и низким. И каким-то сексуальным, что ль.

Делаю крохотные шаги к кровати. Дыхание рваное, а как делать вдох – забываю. В спальне и правда жарко. Кажется, бисеринки пота скапливаются вдоль позвоночника и стекают вниз.

Мне бы бежать, кричать, просить, чтобы прекратил, но слова застревают в горле, как и крик.

Где-то на самом дне есть уверенность, что он не такой как Уваров. Влад другой, он не будет делать то, что делал Тарас. Просто… знаю.

– Ника, – наигранно ласково обращается, – скажи мне, прелесть, я кусаюсь?

Бессонов приподнялся на одном локте и нахмурился.

– Надеюсь, что нет, – отвечаю.

– Тогда иди ко мне, – снова ласково просит и опять укладывается на кровать.

Подхожу так близко, как только могу. В носу щиплет мужским ароматом и горечью табака. Он снова курил.

За все время, что мы знакомы, ни разу не видела его с сигаретой. Не то, чтобы я за ним следила, но нет да нет, наблюдала его стоящим на заднем дворе ресторана, на парковке, утром на крыльце. И ни разу не замечала зажатую сигарету между пальцев.

– Что дальше? – спрашиваю.

От ожидания знатно трясет. Пусть уже, наконец, возьмет меня и даст потом возможность вдохнуть свежего воздуха.

– Эту черную штуку точно не снимешь?

Бессонов говорит про мою ночную сорочку.

– Я… не хочу.

Закрываю глаза и просто молюсь, чтобы он не попросил избавиться от нее. Приказ, который будит полярные чувства.

– Ну, как знаешь. Испачкается ведь, – вздыхает расстроено и отворачивается от меня, – все, что тебе нужно, стоит на тумбочке. Давай, отмораживайся скорее. Устал пиздец как.

На прикроватной тумбочке стоят разные флакончики. Как-то неправильно сейчас брать каждый и рассматривать. Хотя они выглядят точь-в-точь как смазка. Застыла, мысли в голове бродят разные. И ни одной нормальной.

– Ника, – рявкает. Пугаюсь, – бери уже любое и массируй. Правая рука вообще не двигается.

«Массаж каждый вечер», – вспоминаю последние слова в нашем договоре.

Получается, он позвал меня не сексом заниматься, а…

– Так ты просишь меня сделать тебе массаж? – неуверенно спрашиваю.

Не могу пока понять, что же чувствую. Облегчение? Разочарование? Я же вроде как настраивалась, а тут…

Бессонов вздыхает и правда устало. Он проснулся рано утром, работал весь день, стругал там свою морковку с лучком, потом помогал готовить ужин. Влад, получается, реально устал.

– Грудной отдел, шейный и предплечье правой руки. Аж трясет от напряжения в мышцах, – говорит в подушку, но я слышу каждый звук.

Присаживаюсь на кровать и, наконец, с долей спокойствия рассматриваю баночки. Там массажные масла. Есть профессиональные, разогревающие, с каким-то там змеиным ядом. Может, это выбрать?

– Их столько много, – говорю вслух.

Мои первые слова сказанные просто так. Не короткий ответ на вопрос, а как бы поддержать разговор.

– Ты только составы не начинай читать, ладно? Мы так до утра будем сидеть.

– Лежать. Сижу здесь только я, – снова… поддерживаю разговор.

– Это пока, – грустно отвечает.

Выбираю самое обычное, с какими-то травами. Бессонов просил не вчитываться, я и не вчитывалась. Ориентировалась на картинку.

Выливаю немного масла себе на ладонь и касаюсь его спины.

Влад дергается, а потом понемногу начинает расслабляться. Тело вибрирует под руками, а кожей чувствую его проработанные мышцы.

Чуть надавливая, веду вдоль косых мышц, захватываю предплечья, обвожу столб позвоночника. Разминаю каждую мышцу от нижних отделов спины, постепенно переходя к грудному отделу и шейной зоне.

И… просто глажу.

Кончики пальцев словно опустили в раствор со смолой. Вязкая субстанция приятно обволакивает. Мне нравятся эти ощущения.

Внутри растекается горячее масло, заставляя дышать чуть чаще, чуть рванее.

Я продолжаю гладить крепкую спину руками, испытывая такие разные чувства, что не верится.

Бессонов вместо положенного расслабления, только сильнее напрягается. Мышцы стальные. Кажется, я кожей чувствую прохладу металла.

Дышим синхронно. И это… только больше распаляет. В воздухе пахнет порочной близость.

Пальцами перебираю короткие волоски под затылочной областью и иду дальше, массируя кожу головы.

– Достаточно, – грубо прерывает.

Наши взгляды встречаются, и мы словно в каком-то новом виде единоборств начинаем сражаться друг с другом. Без правил, без судьи, без установленного времени. Просто рвем друг друга в клочья.

– Что они значат? – хрипло спрашиваю.

Я обводила каждый завиток татуировки, прочерчивала линии. А теперь меня сжирает любопытство, которое выросло из банального страха. Часто мы боимся того, чего не понимаем.

– Зачем тебе знать? – наши лица не так уж близко, но я чувствую его жгучее дыхание, будто Влад совсем рядом.

Веду плечами. Сама не знаю, зачем спросила.

– Вот когда поймешь, зачем тебе мои ответы, тогда и отвечу.

Как только я хочу чуть больше узнать о том, кто такой Влад Бессонов, он резко отсекает от себя мои робкие шаги.

– Ложись спать, ледышка, – произносит на выдохе.

– А ты? – неуместно спрашиваю.

Что со мной происходит?

– Мне поработать еще надо.

Бессонов встает, и я замечаю его эрекцию, которая в белых боксерах отчетливо видна. И он нисколько не стесняется и не скрывает этого. Влад надевает спортивные штаны и, не говоря больше ни слова, выходит из спальни.

Опускаюсь головой на его подушку и прикрываю глаза. Я все еще чувствую его запах, словно при касании покрывала проворные молекулы перебрались на мою кожу. Какое-то глухое разочарование щиплет внутри, как будто ужалила медуза: незаметно в воде, а на суше требуется помощь.

Из-за плотно задернутых штор, которые не пропускают и лучика солнечного света, не понимаю, что уже позднее утро.

Реальность не сразу врывается в мое сознание. Я, улыбаясь чему-то, потягиваюсь, строю планы на сегодня.

Выходной. Значит, если Уваров не заявится без приглашения и не потребует ехать с ним на очередное мероприятие, нужно заехать к родителям. Мы не виделись несколько недель.

Родители в курсе, что я подала заявление на развод. Они только не понимают почему. Для них Тарас – идеальный муж, хороший бизнесмен, интеллигентный и образованный человек. А главное, по их мнению, с ним у меня всегда будет крыша над головой, еда в тарелке и ни в чем и никогда не буду нуждаться.

Рассказывать маме с папой обо всем не смогла бы даже под страхом смерти. Боюсь за их жизнь и здоровье. Зная папу, он будет защищать, отбивать меня до последнего вдоха. А мама… ей ни в коем случае не нужно знать, через какую боль проходила ее дочь. Тот случай, когда неведение лучше правды.

– Блядь, уже одиннадцать! – басом рычит кто-то справа.

Господи, это Бессонов.

Сразу вспомнился и наш договор, и мой переезд к нему, и… вчерашний массаж. При мысли о последнем становится как-то не по себе. Мне не было противно или мерзко, скорее, чего-то ждала от него. Того, в чем боюсь признаться.

– Ты почему мы не разбудила? – снова рычит.

Откидывает одеяло, усаживается на кровать и руками лицо трет. Потягивается до хруста в суставах.

Влад неровной походкой идет к выходу из комнаты, расчесывая своей огромной пятерней взлохмаченные волосы.

И зачем-то молча наблюдаю за всеми его движениями.

– Ты в душ? – спрашиваю с хриплыми нотками.