– Ты его не получишь, ледышка, – отвечает спустя пару минут.

– Почему? Это ведь касается меня. Хочу знать все детали.

– Вот бабы, а…

У меня дыхание прерывается на вдохе. Это он сейчас про меня? «Бабы»?

Отбрасываю свою салфетку и упрямо всматриваюсь в него. Кажется, начинаю привыкать к его грубым чертам лица, а темные глаза… покрыты сейчас сотнями бликов.

– Ледышка… меньше знаешь, крепче спишь! Знаешь такую пословицу? Вот она сейчас для тебя, поняла? И не смей влезать!

– А то убьет? – алкоголь расслабляет язык, и я начинаю шутить.

Но Бессонову не спешно. Нахмурился. Захотелось его глубокую складку между бровей разгладить пальцами.

– Обещай, – не отстает. И он действительно серьезен сейчас. Не страшен, не зол, не в гневе, хоть и выглядит как охотник, упустившей добычу. Он просто серьезный.

«А то убьет» … проносится в спутанном из-за вина сознании. Господи, во что я нас впутала?

– Обещаю.

– Вот и замечательно. Ты прибери тут, а я пока в душ.

Встает. Уходит. На кухне зависает тишина, и я с бокалом в руке, который сама себе и наполнила.

А что будет после душа? Бессонов не сообщил.

Убираю тарелки со стола, оставшуюся еду обратно в контейнеры и в холодильник. Использованную посуду мою руками, так как не разобралась с посудомоечной машиной. А заходить к Владу в душ… Ну уж нет.

Жду на кухне, когда вода стихнет в ванной комнате. После хлопка двери мигом бегу туда и закрываюсь на замок.

Здесь пахнет мужчиной и хвойным гелем для душа, от которого скапливается слюна во рту. Зеркала и створки душевой запотели. Почему-то невольно представляю его за этими самыми створками.

Одного.

Голого.

Господи, больше никакого вина…

Быстро принимаю душ, стараюсь отбросить все мысли, которые лезли в мою пьяную голову до этого.

– Это просто услуга, – повторяю, – просто надо пережить, перетерпеть. И все закончится.

Надеваю длинный халат, под ним сорочка. Открытая, шелковая, с кружевом. Я просто люблю качественное и красивое белье. Покупая, не задумывалась, что когда-нибудь придется ложиться в постель с неприятным мне мужчиной.

Неприятным ли?

В спальне горит ночник. Бессонов расположился на кровати и что-то читает на планшете. Снова хмурый и серьезный. И голый. По крайней мере верх часть тела без одежды.

Каждую мышцу видно даже в полутьме, а любое, самое мимолетное движение, и они напрягаются. Грудь покрыта темной, густой порослью волос, а на плече, до татуировок крупный уродливый шрам.

Зрелище для меня странное. Пока не понимаю, что происходит внутри. Мне противно, жутко и неприятно это все видеть, но и … оторваться не могу. В этом во всем есть нечто притягательное, поистине мужское.

Отвлекает звонок. Телефон оставила в коридоре, и я направилась за ним. Скверное предчувствие.

«Тарас»

Руки дрожат, когда беру в руки телефон, тело сводит судорогой как после укуса ядовитого насекомого. Кровь отливает от конечностей и устремляется к жизненно важным органам. Сердце будто получает ударную дозу жидкого адреналина.

– Алле? – отвечаю.

– Я тебя найду, Вера. И ты будешь меня умолять о нежности. А я таким не буду. Ведь ты даже еще и не узнала настоящего Тараса Уварова, – шипит он медленно, как змея перед нападением.

– Не надо… – прошу.

Мне страшно. А если мой план провалится? Если у Бессонова ничего не получится?

Уваров зло смеется, кровь стынет и замерзает. Превращается в красный лед.

– Возвращайся, Вера. Я подумаю, чтобы простить тебя за твой побег.

Часто дышу, до радужных кругов перед глазами.

Кто-то грубо вырывает у меня трубку и нажимает отбой. Краем глаза замечаю высокую, мощную фигуру. На мгновение забыла, с кем и где я нахожусь.

В каком-то безумии варюсь, и сейчас оно перемешивает меня ложкой.

– Я, блядь, тебя просил! Никаких контактов с Уваровым! – орет, глядя на меня.

Отворачиваюсь и зажмуриваюсь. Гневные волны такие мощные, как при ядерном взрыве. Цепляют голову, шею, грудь, живот, бедра, даже икры начинает болеть.

– Просил? – спрашивает грубо, низко.

Киваю быстро и часто.

– Какого хера ответила на звонок, а не сказала мне? Не позвала, а?

– Не говори со мной в таком тоне! Понял? Никогда! – выкрикиваю.

Я не знаю, откуда взялись силы. Просто… ресурс какой-то открылся. Или инстинкт. Пора начать защищаться, а не искать легкие пути. Например, молчать и игнорировать.

Жду удара. Уваров бы влепил с размаху.

– Прости.

Смягчается и голову склоняет, как проигравший.

– Этого больше не повторится.

Мы стоим друг напротив друга. Он в одних черных боксерах, я еще в халате. Между нами несколько сантиметров.

Мое жуткое желание, чтобы он сейчас, в эту самую секунду, меня обнял. Хочу чувствовать его защиту. Закрыть глаза и забыться… Потому что он все решит.

– Старик, надо встретиться, – без приветствия обращаюсь к своему армейскому другу.

Димон потом долгое время работал в органах, сейчас возглавляет отдел безопасности у одного московского бизнесмена.

– В баре? По девочкам? Как ты любишь? – язвит. Наши с ним встречи обычно так и проходили. А потом… Димон слился. О причине не говорит и причину эту не показывает.

Взглядом тараню дверь, за которой еще спит ледышка, черт бы ее побрал. Нацепила на себя эту короткую тряпку, нырнула под одеяло с головой, только тяжелое сопение ее и слышал.

Какой тут уж, блядь, сон?

– В следующий раз. Сможешь подъехать ко мне в ресторан?

– Вот ты наглый!

– Димон, это правда важно.

Шумный вдох в трубке и друг соглашается.

Из дома выхожу первым. Не хочу встречаться с Никой, и так ледышка трясется, стоит ей только взглянуть на меня.

Я и не понимаю – почему. Ну, конечно, мужским эталоном красоты не являюсь. Но не чудовище ведь? А она боится…

Первый раз за все время открываю ресторан своим ключом. Темнота, тишина, даже гула кондиционера не слышно. Сажусь на первый диванчик и прикрываю глаза. Прислушиваюсь к этой звенящей тишине.

Она бывает только перед самым опасным и страшным боем. Это такой жирной намек вселенной, что нужно набраться сил и терпения.

Пиликанье на телефоне нарушает спокойствие. Вот и отдохнул, называется.

«Доброе утро. Ты не оставил мне ключи от своей квартиры. Как мне ее закрыть? Рабочий день начнется через два часа»

Подпись: Вероника.

А то не понял, кто мне строчит противно-правильные тексты в семь утра. Трусиха, даже не позвонила, а написала сообщение.

В памяти всплывает день, когда Игнат познакомил меня с ней. Ника окинула меня таким презрительным взглядом, подумал, что либо форму испачкал, либо едой, что ль, провонял. Рукой по подбородку провел, по губам, может, пробовал шедевры своих поварят и капли остались?

Снежная королева, не меньше. Смотрела на всех свысока, мало разговаривала. Для женщины это странно. Другие трещат так, что из ушей терпение выкипает, а эта… правильное предложение из, максимум, пяти слов. Взглядом мимо меня шастала, словно нет никого.

А сегодня ночью в моей постели спала. Сдулось ее высокомерие, когда помощь потребовалась.

– Ты чего здесь сидишь? – Игнат заходит в ресторан вторым.

– Думаю.

– Получается? – отшучивается.

– Мешаешь.

– Ты рано.

Хотелось ответить, что он тоже. Только опережает. Последнее время такой счастливый ходит, звездочки вокруг него аж кружат от этого счастья. Малек пришибленным кажется.

– Мне просто раньше уйти надо будет. Мы с Таей едем квартиру смотреть. Знаешь, да, что я продал свою? Целая история, блядь.

– Уволь ледышку, – грубо перебиваю.

– Ты об этому сейчас думал?

Нет, я думал о том, как ее вытащить из того капкана, в который она сама себя и загнала. Я же ни хера еще никакой план не продумал. Скажи ей это, хрен бы она спала у меня дома в своей коротенькой кружевной херне.