– Доброе утро. Вы сегодня какая-то другая, Вероника, – Ксения всматривается в мое лицо. Очевидно, подмечает темные круги под глазами и слегка опухшие веки. Косметика иногда плохо скрывает бессонные ночи.

Бессонные…

Влад так и не позвонил мне. Легла в кровать в неведении, есть у меня путь к спасению или… от меня отказались.

– У вас все хорошо?

Что за привычка лезть в чужие жизни?

– Разумеется. И мужчина за первым столиком минуты три глазами ищет свободного официанта. Тебе напомнить твои обязанности, Ксения? – строго говорю.

Отхожу к бару и устало опускаюсь на высокий стул. Никогда себе ничего подобного не позволяла, но вся эта нервотрепка выбивает из колеи. Я банально от нее устала.

Просто хочется жить.

Про любовь уже и не мечтаю. Когда твой муж, пусть уже и нелюбимый, раздает пощечины направо и налево, перестаешь верить в чистое и светлое.

Становишься циничной, закрытой… неправильной. И единственное желание, чтобы никто и никогда к тебе не прикасался. Просто оставили в покое и дали дышать воздухом.

– Ваш кофе, Вероника Андреевна, – мило обращается бармен.

Я позвала его за собой в ресторан Игната с прошлого места работы. Мы знакомы с Матвеем – так зовут бармена – несколько лет. За это время подружились, если можно наши отношения так назвать. Проще говоря, он помогает мне, я ему. Ну и доверяю Матвею как хорошему сотруднику.

– Спасибо.

Забираю кружку какого-то кофейного блаженства: взбитые сливки, посыпка какая-то цветная, кокосовая стружка. И все это на кокосовом молоке. М-м-м… Когда я разберусь со всеми своими проблемами, куплю билет, ну, например, в Италию и буду валяться на берегу Средиземного моря, а по утрам выпивать чашечку вкусного кофе.

– У меня есть хороший крем. Тональный, – тихо говорит, практически шепчет.

Вопросительно уставилась на него. Это… несколько неожиданно. Матвей смутился и улыбнулся. Улыбка у него еще такая привлекательная, мальчишеская.

– Не-не, я просто боями занимаюсь. На работу не придешь с фиолетовым пятном на пол-лица. Учишься выкручиваться. Это профессиональный грим. Сейчас принесу.

– Мне незачем, Матвей.

Бармен вздыхает и указательным пальцем осторожно касается своей щеки. Повторяю и слегка нажимаю на скуловую кость. Больно.

Уваров так сильно вчера ударил, что образовался синяк, и Матвей его разглядел.

– А, это вчера. Дверью ударилась.

В глаза не смотрю. И он, и я прекрасно знаем, что этот синяк не от удара двери, а от сильной пощечины.

Матвей приносит тюбик какого-то светло-бежевого оттенка и передает мне.

– Заметили, что я в кофе чуть корицы Вам добавил? – ловко переводит тему, словно мы и не касались ее. Вот поэтому я предложила ему здесь со мной работать.

– Да. Благодарю. Кофе был восхитительным, – улыбаюсь ему в ответ и отхожу от бара, захватит тюбик с гримом.

Правую часть лица покалывает и печет. Ошпаривающий взгляд медленно проходится по моему телу, цепляет даже ступни в туфлях.

Влад стоит в коридоре, который ведет на кухню, руки скрещены на груди, сам прислонился к стене и выжидательно смотрит на меня.

Глядя на него, сложно представить, как с ним можно заниматься сексом. Он же это мне предлагал? Высокий и широкий как настоящий шкаф, гора мышц, не будет никакой возможности сопротивляться.

Сглатываю слюну и неровной походкой иду на его взгляд. Бессонов смотрит безотрывно, еще больший страх внушает.

Стоит ли заговорить первой? Спросить, почему так и не перезвонил?

Настроение Тараса я старалась улавливать, чтобы не нарваться, изучала, как не провоцировать и вообще общаться.

Здесь я не знаю ничего. Как с закрытыми глазами по лесу бродить: столько опасностей и препятствий. Самое простое – не двигаться, оставаться на своем месте.

– Симпатичный пацан, – рычит грубо, – сколько ему? Двадцать? Двадцать один?

– Двадцать три, – сипло отвечаю.

Бессонов переводит взгляд на Матвея, наблюдает какое-то время за ним. Смотрит коршуном, самой захотелось слиться с окружающей обстановкой, чтобы стать невидимой. Мот заметил, что за ним наблюдают, но просто приветливо улыбнулся и помахал рукой. Совсем еще мальчик…

– Идем, – приказывает.

Влад разворачивается ко мне спиной и проходит по коридору в сторону кабинета.

Белая ткань его формы натягивается, когда мышцы играют при ходьбе, заставляют еще больше бояться Влада. Покрытые татуировками руки двигаются в такт его движениям. Только я не хочу смотреть по сторонам. Его вид со спины устрашающий, но манящий.

– Прошу, – открывает дверь, пропуская меня внутрь.

Она захлопывается. Мы остаемся с ним одни в небольшом помещении. Стены начинают давить, а потолок кажется слишком низким.

– Ты вчера звонила, – небрежно говорит и садится на большой кожаный стул.

Ему бы сигару в зубы и бокал виски, а на столе чтобы демонстративно лежало оружие.

– Звонила, – подтверждаю. Отказываться не столько поздно, сколько глупо. Мне и правда нужна помощь. Не я ли говорила, что пойду на все, лишь бы избавиться от Уварова?

– Ну и… – после паузы спрашивает.

– Я согласна, – повторяю. Снова чувствую себя униженной.

– На что?

Резко поднимаю взгляд и напарываюсь на его темные глаза, которые как раскаленное железо жжет, оставляя уродливое клеймо.

– Я принимаю твое предложение. Ты помогаешь мне с разводом в обмен, – останавливаюсь. Сказать вслух задуманное сложно, – на себя.

– Хорошо, – отвечает безразлично.

– Только…– прочищаю горло, – я хочу подписать договор.

Бессонов нахмурился, свел брови к переносице. Так он стал похож на предводителя клана итальянских мафиози. А потом громко засмеялся. Мои клетки задрожали от его смеха: низкого, хриплого, грубого.

– Ты сейчас серьезно?

– Вполне.

Взглядами впиваемся друг в друга.

Влад достает из ящика чистый лист, ручку и начинает выводить какие-то слова. Долго что-то пишет, пока мои нервы выдергивали из тела как ниточки.

– Итак, я, Бессонов Владислав Сергеевич, беру на себя обязанность по разводу Уваровой Вероники Андреевны и ее мужа. В качестве вознаграждения и моральной компенсации за риски и непредвиденные расходы накладываю обязательства на госпожу Уварову. А именно:

Каждое слово громкое как удары деревянными палочками по барабану. Оглушают, заставляя сердце сжиматься сильнее.

– Выполнять мои просьбы по первому требованию, не общаться с господином Уваровым без моего ведома, предоставить все сведения, которые могут скомпрометировать вышеуказанного ублюдка, готовить ужины, убираться в квартире и делать массаж каждый вечер.

Перечислил все на одном дыхании и откинулся на спинку стула.

– Все так? – спрашивает устало и смотрит на часы.

Да ничего не так. Меня смущает все, от первого до последнего слова.

– Какие просьбы следует выполнять по первому требованию?

– Любые. – Отрезает.

Влад разворачивает ко мне лист, исписанный аккуратным почерком. Так и не скажешь, что он мужской.

– Подписывай. Сама же хотела.

Трясущимися пальцами забираю предложенную ручку. Не дышу.

Сложно пока уложить в голове все, что сейчас происходит. Я и правда сдаю себя в аренду этому типу?

– Можно добавить кое-что? – смущенно и тихо спрашиваю.

Я прекрасно понимаю, что эта бумажка просто ширма. В случае опасности, которая будет исходить от Бессонова, она меня не спасет. Зачем я это все затеяла – не понимаю. Может, когда проговариваешь все, ты стараешься минимизировать риски? Расставить границы?

Все так сложно…

– Если ты про секс, Ника, то, разумеется, он будет. Неужели не видно, что я хочу тебя?

Дорого он готов заплатить за секс со мной. Эта мысль несколько согревает. Не я одна выкладываю все на кон.

– Никакой боли, Влад. Никакого физического насилия, – перебиваю.

Рука все еще зависла над листком. Я жду его ответа. А он, как назло, медлит.

– Могла бы и не уточнять, – от его низкого голоса почему-то становится… спокойно.