Гордон Стейдж кашлянул в кулак.

– Как ты мог меня бросить, мой возлюбленный?

Агнесс закатила глаза, сдерживая желание разразиться молитвой, пока я терла нос, справляясь с подступающими смешками.

Зато выражение физиономии Адама Редвила было безукоризненно спокойно.

– Все в порядке, – улыбнулся он деду, – я был в местах не столь отдаленных.

– Прошу нас простить, Адам. Матушка порой бывает не в себе. Возраст дает свое.

– Молчать! – гаркнула Аманда со всей свирепостью, что зазвенел изысканный фарфор, который достали специально для гостей. Тонкое кружево рисунка наполняло стол филигранностью. – Я никогда тебя не прощу Гордон, посему молчи. Раз, Энрике пришел с того света, чтобы навестить меня, ты не будешь вмешиваться, как тогда с Андром Виниром.

У деда не дрогнул ни один мускул, только правая скула покраснела как от пощечины.

Я вздохнула, стараясь не поднимать головы. Ситуация становилась все более щепетильной. Сейчас Аманда раскроет все секреты семейки Стейдж и Редвил отбудет в столицу, с рассказами дядьке, что лучше он броситься под дилижанс, чем будет вести совместные дела с этими звездонутыми.

– Бабушка любила, когда Энрике пел ей лиричную мелодию из партии «Твой лик, словно луч в темноте». Не желаете ли до конца, порадовать госпожу Аманду? – я уперлась глазами в Редвила. Мужчина молчал, пронизывая меня голубизной своих беспристрастных очей.

Дед готов был меня раздавить как вошь, но только сжал в руках сильнее вилку.

– Не обращай внимание, Адам, – Гордон вздохнул и попросил Титу увести мать к себе наверх. Женщина пронзила всех уничтожающим взором и вышла.

– Не к столу будет сказано, да при гостях, – начала Агнесс, – но Вивьен, отстояв песнопение, не осталась на исповедь, отец.

Вкуснейший лосось, сразу же встал у меня поперек горла.

– Возможно, мне было нечем делиться, дедуля, посему я пропустила минуты откровений, чтобы не занимать время Апостолуса. Уверена, ему было кого послушать.

Дед посерел. Агнесс вздохнула, покачав головой.

– Тетушка, вы можете говорить в лицо что думаете. Уверена, не стоит держать в себе эмоции. Это вредно, да и молитва не спасет от горловой варанги.

Адам Редвил кашлянул.

– Уверен, можно отпустить подробности при дражайшем госте, – отрезал Гордон.

Улыбка, предназначенная деду, была испепеляющей.

– Думаю, что господин Адам уже почувствовал себя у нас родным человеком. Семейство Стейдж, считается в Аквалоне самым гостеприимным.

Вы скоро совсем привыкнете к нашим причудам.

Редвил снова закашлялся.

– Вивьен, ты не голодна? – спросил дед, явно еле сдерживаясь.

– С чего вы взяли, дорогой мой дедушка? – пожала я плечами, – обожаю лосось, да и кряквы в рыжиках прелестны. Кстати, господин Редвил, вы любите рыжиков, а крякв?

– Предпочитаю рыбный мир, за безмолвие и тишь.

Подлец!

Дед снова кашлянул, а за ним вторил Адам.

– Господин Редвил, неужто вы подхватили простуду в пути?

– С чего вы взяли, госпожа Стейдж?

– Вы постоянно покашливаете.

Редвил посмотрел на меня в упор. Ему явно надоедал мой лепет. Конечно, если он обожал таких же молчаливых существ как рыбы.

– Нет все в порядке. Спасибо за заботу!

– Или у вас нетерпимость к холодным месяцам? Если что у меня есть настойки, помогающие переживать этот период более безболезненно.

Мужчина пронзил меня искрометной улыбкой.

– Если такое случится, я попрошу у вас помощи.

– Пожалуйста, только не терпите. А то многие представители мужского пола много терпят, стараясь показать свою силу, а потом быстро чахнут, как маленькие мотыли.

Ответить Адам не успел. Дед шустро перебил мою речь, тихо бесясь.

– Алистер, что с цитрусовыми? Ты говорил, что ездил по лавкам и ярмаркам? Есть ли у нас конкуренты?

Отец словно вышел из спячки.

– Не были замечены. У нас лучший товар и цены, – отмазался мужчина. Я сразу поняла, что он нигде не был. Кутил деньги Гордона Стейджа в пивной или курительном доме за пустыми беседами с другими скучающими господами.

– Господин Редвил, – не унималась я, решив достать беседами мужчину. Дед мигом напрягся и тут же меня перебил.

– Дорогая, дай Адаму покоя. Он голоден и проделал путь. Прошу простить мою внучку, она бывает словоохотлива.

– И любознательна в придачу, – поддакнула я, – но я не об этом. Так давно у нас никто не гостил и мне интересен новый оппонент по беседам. Вижу, что господин Адам может наполнить струны моего любопытства интересными беседами. Тем более, плодовые – это то, что нам интересно обоим.

– Не совсем, госпожа Вивьен. Я силен в разработках и удачных финансовых схемах, посему господин Стейдж решил объединить наши усилия, чтобы зарабатывать больше.

– Какая жалость, – отрезав кусок лосося, я быстро прожевала его, – я прямо-таки была уверена, что мы создадим новый овощной гибрид, который станет хитом в продукции.

– Если у меня будет свободное время, с удовольствием послушаю ваши плодовые изыскания, а может быть и что другое. Что-то мне подсказывает, что вы кладезь знаний и секретов.

Я манерно рассмеялась. Как госпожа. Жаль не было веера, прикрыть рот и начать обмахиваться от смущения. Агнесс зыркнула на меня как на ужас, летящий на крыльях ночи.

– Да, Вивьен может удивить, – в защиту встал мой отец, – она всегда была дотошной и пытливой. Так что, господин Редвил, не оставляйте вещи на виду. Если моей дочери что интересно, она обязательно залезет и найдет.

Алистер рассмеялся на всю столовой, но больше его никто не поддержал.

Совсем, свихнулся? Или перекурил?

– Благодарю за наставление, господин Стейдж, постараюсь не забывать держать ключ от дорожного сундука при себе.

– Алистер вспомнил времена детства его дочери, -вдруг решил объяснить Гордон, – она давно выросла и занимается взрослыми делами.

– Уверен, это так, – на губах Адама заиграла улыбка. Темно-синий пиджак прекрасно гармонировал с его голубыми глазами. Можно было бы залюбоваться, но нутро, источающее самоуверенность, портило всю картину. – Кстати, какие книги предпочитаете, госпожа Вивьен?

– Молитвослов, – брякнула Агнесс, вообще не в тему и посмотрела на меня как бешеная врана, готовая клевать, – завтра будем переписывать, дабы исповеди были расположены на отдельных страницах.

– Ну уж нет!

С этим я не собиралась мириться. Пусть сама пишет, хоть днями и ночами.

Гордон поморщился. Я посмотрела на отца, ища защиты, но и он боялся полоумную сестру.

– Извините тетушка, – припомнив манеры, я сделала самое спокойное лицо из возможных, – завтра я полностью занята. Вам придется заняться этим вопросом самой.

– Я делаю это для тебя.

– Не утруждайтесь, прошу.

Редвил снова кашлянул. Я посмотрела на него ожесточенно.

– На днях приедет Апостолус, намерен провести с тобой беседу.

– Будет изгонять из меня низшую суть? Можете сами его развлекать сколько хотите. Я уеду в Терон, лепить горшки с подругой.

– Закройте рты обе, – отрезал дед, – никому не интересны ваши баталии. Если

Агнесс говорит делать это, значит так надо.

– С чего вдруг? Если она вам скажет дедуля, биться об пол лбом пятьдесят раз, чтобы очиститься от скверны, неужто вы будете делать это? Что-то не вижу на вашем лице желания уходить в духовность с головой.

– Вивьен, я думаю, ты уже наелась.

Я встала из-за стола, кинув на стол салфетку. Бесцеремонно.

– По горло, аж кости лосося застряли поперек.

Агнесс вся кипела, как и дед. Плевать! Сидят, занимаются какой-то ерундой и командуют.

– Думала, пребывание в землях Ванн исправит тебя, но ошиблась, -забила последний гвоздь тетка, вся, нахохлившись и почернев.

– Поверьте, я тоже надеялась, что вы тоже обретете покой. Жаль, но я ошиблась.

На деда я побоялась взглянуть. Оттенок его кожи был зеленый, переходящий в фиолетовый. Хотелось верить, что его не хватит удар.