Дурон, в меховой шапке и здоровенных унтах, доходящих до бедер, посмотрел на меня, так же как драген. Желания ехать, на лице не проявлялось.

Наконец, мой сундук привязали позади и еще раз обнявшись, я уселась, укрывшись шкурой, молчаливо кивнув вознице.

При хорошем погодном раскладе, настроении и резвости драгена, мой пусть составил бы около семи, восьми часов. К вечеру я должна была оказаться в Вандее, столице земель Ванд, сесть в экипаж и успеть на вечерний дирижабль.

Зажав пальцы на руках, я стрельнула глазами в небо, посылая просьбу к богам, окроплённую надеждой. К властителям миров я обычно не обращалась, посему и не шибко верила, что они обратят на меня внимание.

Заселенные земли Ванн остались позади, стоило проехать две крутые горки, на которые драген забрался резво. Казалось, животное, почувствовав ритм, ощутило прилив сил и одухотворенно бежало посреди льдов и скалистых снежных навесов.

В лицо бил колкий воздух, сдобренный срывающимися снежинками. Светлое небо, закрытое покрывалом тугих облаков, сменилось синевой, клубящейся на горизонте, стоило нам обогнуть выступ скалы.

Мое оледенелое лицо, бессильно замершее в одном выражении от холода, застыло от нехороших предчувствий. Драген же, как по мановению волшебства, решил сбавить темп в разы и громко задышав, как в предсмертных конвульсиях, стал переходить на шаг. Казалось, Дурона это вообще не смутило.

Я хотела попросить возницу, чтобы он подогнал строптивое животное, но неожиданно вспомнила, что он глухой.

Нетерпеливо ерзая в санях под шкурой, я чувствовала разрастающийся во мне гнев. Не хватало еще попасть в снежный ад, заблудиться или вернуться назад.

Может быть, нужно было искупаться в священном озере, дабы все невзгоды отступили от меня, а священные земли выпустили из своих суровых объятий?

Через некоторое время, наполненное страстным ожиданием, морозом, от которого коченело все тело и страшным ожиданием бурана, зверь решил прибавить ход. Видно, отдохнул и набравшись новых сил, резво побежал параллельно сизым тучам.

Мы спустились несколько горок вниз, проехались мимо ущелья, от которого мое сердце чуть не выскочило из груди и наконец, выехали на ровную прямую дорогу. Я позволила себе успокоиться и больше не припечатывала затылок Дурона своими страшными предчувствиями. Возница, настроенный на свой спокойный и неспешный лад, пару раз взглянул на нависающие над нами тучи и кашлянул как не в себя.

Глухая тишина пугала, как и полностью безлюдный мир снегов. Вдали кто-то завыл, похожий на вульфа и я сразу же напряглась, предчувствуя нехорошее.

Если звери начинали выть, значит предвидели какие-нибудь природные гадости и стоило мне об этом подумать, как в считаные минуты началась метель. Я натянула на лицо капюшон, скрывая кожу от колкого снега и начала замерзать. События начинали пугать своим неизбежным погодным коллапсом.

Дурон, казалось, был спокоен. Конечно, он не слышал этих завываний зверей и стонов пурги, превращающихся в рев.

Моментально меня посетила нездоровая мысль, что во всей этой какофонии ужаса мы сгинем. Драген, будто считав мои мысли, резко затормозил и встал, чем привел меня в полное замешательство.

Пурга усиливалась. Снег валил как ненормальный, закручиваясь в воронки. Животное заревело и уперлось, не желая двигаться.

Я вылезла с саней, ухнулась в теплых унтах в сугроб, провалившись по щиколотку и подбежав к вознице, затрясла Дурона за плечо. Он вздохнул, будто ничего не происходило и покачал головой.

– Да вы тут из ума что ли все выжили? – рявкнула я, срываясь на крик, который тут же поглотил гул непогоды, – мы тут сгинем. Давай, сделай что-нибудь, чтобы мы смогли поехать вперед.

Дурон, казалось, понял мои причитания и промычал что-то нечленораздельное, пытаясь объяснить мне, что нам нужно переждать некоторое время, пока драген не решит двигаться дальше. Мол, он знает лучше. Надо подождать, а потом идти.

Из моих глаз брызнули слезы, то ли от ветра, то ли от досады, я так и не поняла, потому что все внутри меня замерзало.

За что мне дали в путь этих попутчиков? В чем же я провинилась?

Причитать было некогда. Я даже проявила бесстрашие и подлезла к животному, посмотревшему на меня из-под засыпанных бровных дуг как на мелкую вошь, мешающему ему пережидать непогоду.

– Давай, пора двигаться, бес тебя дери!

Все было бесполезным. Дурон накинул на себя шкуру и устало улыбнувшись мне, прикрыл глаза, будто смирился с кончиной.

Это было ужасно!

Понимая, что ничего не добьюсь, только израсходую силы, я кое-как взобралась в сани, ударившись коленом и укрылась шкурой, чувствуя, как ноет нога.

Время будто играло злую шутку, такую же, как и пурга. Ничего не хотело двигаться. Дрожа от холода как лист на ветру, я уже практически смирилась с быстрой кончиной, как ощутила шевеление. Я сначала подумала, что сознание со мной решило сыграть злую шутку, но нет, мы действительно ехали.

Снег перестал валить как ненормальный, уйдя на запад. Дурон спокойно шлепнул вожжами зверя, который, минуя сугробы своими огромными лапами, увеличил темп.

Начинало смеркаться. В мерзлых землях это было нормальным явлением. Сувар прятался как ненормальный после четырех часов дня, дабы покинуть эти места как можно быстрее.

Я даже помыслить боялась, что драген решит снова передохнуть, переждать пургу или прилечь поспать. С таким темпом, я точно не доберусь до обожаемого деда, отправившего меня на погибель.

В полной темноте, спустя тройку часов, показавшейся вечностью, мы добрались до пограничья между землями.

Ветер стих, но было очень влажно и от этого казалось, что еще холоднее.

Дурон махнув мне рукой, распрощался, отправившись в сторожку для ночевки, пока я как ненормальная искала возницу, готового отвезти меня в Вандей.

Такой нашелся, но за увеличенную плату, потому что был поздний час.

Мне было все равно, я оплатила нужное количество лари и привязав сундук к экипажу, скрипящему рессорами, на негнущихся замерзших ногах залезла внутрь.

Спасибо умудренному опытом вознице, он положил внутрь пару горячих кирпичей, чтобы я смогла обогреться.

Жаль, не тепловых кристаллов, но и на том спасибо!

Я дрожала, не в силах унять холод, сковавший меня колкими иглами и устало потерев лицо, облокотилась на спинку прикрыла глаза, представляя как высказываю все недовольство господину Гордону, отправившему меня на смерть. Дед был невозмутимым до корней своих густых голубых волос, в которых серебрилась местами седина.

Хорошо же, отнеслись к главной и, по сути, единственной наследнице.

Андромеда, его дочь, у которой была два малолетних отпрыска, были не в счет. Гордон никогда не брал их в серьез, считая, что его распутное чадо, родила на свет созданий, явно нагулянных на стороне, а не от супруга. Один был темноволосым, а другая рыжей. Андромеда уверяла, что ее младшая дочь копия Ады, представительницы рода в пятом поколении. Та была похожа на осеннюю листву. По крайней мере, такой образ изображал выцветший от времени портрет.

Спустя пару часов, то ли дремы, то ли забытья, я наконец, оказалась в Вандее, где мне снова пришлось встретиться с не самыми ласковыми условиями.

Лил дождь. Я прибыла поздно, посему, ни на какой дирижабль уже не успела. Да и не была уверена, что в грозу, что-то полетит. Только если какой-нибудь ненормальный капитан.

Попросив возницу довести меня до приличного постоялого двора, я уже думала лишь о том, чтобы лечь в постель.

Тело ломило и хотелось просто покоя, но не тут-то было!

Стоило дилижансу остановиться и мне выйти в проливной дождь, как меня тут же окатил другой пронесшийся как ненормальный экипаж.

Я просто закрыла глаза, смахивая с щек грязь. Мое терпение было на исходе.

Старающиеся не смотреть на меня носильщики внесли мой мокрый сундук внутрь уютного небольшого холла, в котором я уловила ароматы остатков еды и сделав самый непринужденный вид, подошла к стойке, где на меня воззрилась женщина с темными как пуговицы глазами.