— Жи, заткнись, я сказал. Не лезь в разговор. Ты что-то там говорил про то, чтобы остаться в живых?

Я кивнул:

— Шанс есть. Но нам придётся действовать сообща.

— Откуда нам знать, что ты не водишь нас за нос? — прогудел чернокожий здоровяк, глядя на меня сверху-вниз. — Что ты не пытаешься нас развести, чтобы на самом деле помочь им?

— А зачем им помогать? — я пожал плечами. — Разве им нужна помощь? Они же чётко сказали — вам осталось жить совсем чуть-чуть. Или время выходит и корабль сжигают, или вы допускаете на борт досмотровую команду… И я даже не знаю, какой из вариантов хуже.

— Хорошо, им ты не помогаешь, — капитан поморщился. — А нам для чего помогать?

— Ты вообще слышал, что они про меня сказали? — я усмехнулся. — И я, по-твоему, должен это терпеть? Спокойно проглотить то, что я не представляю интереса и мной можно пожертвовать? Да хрен там! К тому же, если они выплатили за меня мой долг, значит, я теперь официально свободен от договора с «Линкс», а значит могу отправиться куда захочу. И ваш корабль в данный момент — самое ближайшее ко мне такси.

— Такси, — невесело усмехнулся капитан. — Это такси не на ходу, брат.

— Технически на ходу, — внезапно вмешался азиат в комбинезоне. — Маневровые двигатели у нас ещё остались, на них мы можем двигаться! А ещё если постараться, то, возможно, получится вернуть в строй один из четырёх маршевых!

— Этого все равно мало, Сато, — капитан покачал головой. — Как мы уйдём от Администрации?

— Ой, мы уйдём очень легко, — я улыбнулся. — В чем проблема уйти от того, у кого сломаны ноги и завязаны глаза?

— Так, ты сейчас о чём? — капитан нахмурился. — Какие ноги, какие глаза?

— Да все просто.

И я рассказал им план, который родился у меня в голове, едва я услышал какой я бесполезный и ненужный человек. Тот самый план, который покажет, насколько важными могут быть «бесполезные» люди.

— Это… очень дерзко, — подбирая слова, произнёс капитан.

— Я бы сказала самоубийственно дерзко! — поддержала его корабельный врач, глядя на меня с ещё большим интересом, чем раньше. — У этого парня явно не все дома. Всё, как я люблю.

— Отнюдь, у меня все дома, — усмехнулся я. — Даже больше, чем все. У меня дома настолько «все», что часть их просто вываливается из окон.

— О, ну психические заболевания это не ко мне, — врач медленно и вальяжно потянулась. — Вот если пальчик заболит… Любой из них. Тогда милости прошу.

— Тихо! — шикнул капитан и снова вернул взгляд ко мне. — До корабля Администрации почти восемьсот метров. Даже если все действительно пойдёт так, как ты задумал, ты не успеешь добраться до обшивки незамеченным. Аварийный маяк скафандра включится раньше и тебя запеленгуют.

— Не включится.

— Это ещё почему?

— Потому что скафандр останется на корабле.

Повисло недоуменное молчание, а красноволосая девушка, которая сидела рядом с капитаном, подалась вперёд, опираясь руками на подлокотники, будто бы собираясь вскочить. Но вместо этого она замерла под неестественным углом, наклонившись вперёд, и голосом, в котором смешались восхищение и недоверие, спросила:

— Ты что… Собрался фридайвить⁈

— Ох, зачем я это услышал… — расстроился азиат Сато. — Этого мне только не хватало.

— Ты правда собрался фридайвить? — повторил вопрос девушки капитан.

— Да.

— Ты идиот? Или я не знаю, что ещё может быть у тебя с головой… Ты, может, не в курсе, но космос вообще-то убивает.

— Только тех, кто его боится, — я усмехнулся. — Шутка, конечно. Но, если говорить откровенно, то для меня это не впервой. Вы меня откуда подобрали? С врекерской станции! Я, знаете ли, врекер. А каждый врекер хотя бы раз в жизни забывал заправить скафандр перед следующей рабочей сменой и, чтобы не тратить время в её начале, вылетал к терминалу в чем мать родила. Делов-то на четыре секунды.

На самом деле я понятия не имел, делают ли так врекеры, поскольку ни разу в жизни не забывал заправить и обслужить скафандр. Однако это не значит, что у меня не было опыта фридайва. Был, и ещё какой. В рядах «Мёртвого эха» каждый должен был пройти своеобразный обряд инициации, перелетев с челнока на базу через двадцать метров открытого космоса… И это уже не говоря о двух случаях, когда фридайв был вынужденный. Первый раз — из-за повреждения и разгерметизации корабля, когда пришлось прыгать из носового отсека в отделившийся и удаляющийся кормовой, где располагались спасательные капсулы. И второй раз — во время тайной операции по проникновению на дипломатический катер, когда нельзя было допустить даже самой возможности того, что хотя бы какая-то сигнатура отряда выдаст наше присутствие.

— А это не против правил корпорации? — неуверенно подал голос Сато.

— Когда никто не знает — не против, — я перевёл на него взгляд. — А сейчас это вообще наш единственный шанс на спасение.

— Человек прав, — внезапно выдал робот. — Я просчитал все вероятности, как с его участием, так и без него. План, который предлагает он, обладает максимальной вероятностью сработать.

— Интересно, а какие именно варианты ты просчитал? — не удержался я.

— Все, — хладнокровно ответил робот. — Включая и те, в которых мы выполняем предложенный тобой план, но без тебя. Эти варианты были бы максимально предпочтительными для нас, поскольку исключали бы человеческий фактор неизвестной для нас личности. Но они неосуществимы по причине отсутствия у кого-либо из нас навыков работы с врекерским снаряжением. Аналогично у всех нас отсутствуют необходимые для исполнения плана знания об устройстве целевого корабля. Вероятность успешного исполнения плана при выполнении его кем-то из нас варьируется от двух до семи процентов.

— А ещё ты забыл упомянуть, что никто из нас никогда в жизни не фридайвил и не собирается этого делать, — отстранённо заметила врач.

— Несущественное замечание, — коротко ответил робот. — Этим фактором возможно пренебречь.

Робот есть робот. Голый прагматизм и расчёт, и ничего более. Он даже членов экипажа, которые вообще-то люди, а не ходячие железки с позитронным мозгом, воспринимает исключительно как ресурс для выполнения задачи. Он просчитывает варианты действия, добавляя в них в качестве переменной даже смерть того, кто будет выполнять этот план, и это не является для него стоп-фактором. Уж насколько требовательным командиром был я, уж насколько мои ребята готовы были наизнанку вывернуться, чтобы выполнить задачу, но такое поведение вызывает вопросы даже у меня.

Помнится, одна из теорий, почему начались события Великого Патча, как раз и гласила, что людей просто пугал зародившийся среди роботов социум, построенный на логике и прагматизме, а не на эмоциях и привязанностях, и в итоге они не смогли жить рядом с подобным обществом.

— Ну, раз Жи всё просчитал, то вариантов у нас, полагаю, нет? — капитан развёл руками. — В конце концов, что мы теряем? Даже если у тебя ничего не получится, всё просто вернётся в ту же точку, в которой мы находимся сейчас. Мы просто снова окажемся в той же ситуации, так что попытка, как говорится не пытка. Но я не могу не спросить — ты точно справишься?

— Конечно же не точно, — я усмехнулся. — Но поверь, дядя, если я останусь в живых, я это сделаю. А для того, чтобы остаться в живых, я сделаю всё, что возможно. И даже немножко невозможного.

— Да будет так. — капитан хлопнул ладонями по коленям и встал со своего кресла. — Идём, у нас мало времени. Сато, к двигателю, если ты сказал, что его можно заставить работать, сделай это. Кори, найди термоплёнку, Джакс, с тебя дыхательная смесь. Пиявка, если надо нашему герою что-то вколоть, чтобы он не отключился в самый неподходящий момент, через тридцать секунд оно должно торчать из его руки. Жи, идёшь с нами. Шевелимся!

Уставший старик, поднявшись на ноги, моментально превратился в настоящего капитана, раздающего короткие властные указания. У него даже плечи расправились и в глазах появился характерный блеск, какой появляется у любого человека, у которого снова есть не просто надежда, но ещё и понимание пути.