— Корабль «Анис», говорит Эван Питерс, капитан крейсера «Белый-пять». В системе введено чрезвычайное положение, все корабли должны проходить обязательный досмотр. Вам надлежит немедленно заглушить двигатели и лечь в дрейф, ожидая прибытия досмотровой команды. В случае оказания сопротивления мы будем вынуждены открыть огонь на поражение. Белый-пять, конец связи.

Вот так. Ни здравствуйте, ни до свидания, ни даже уточнения, поняли ли мы его. Просто сухое информирование о том, что будет дальше. Администраты есть администраты.

— Шрап! — выругалась Кори, и хотела треснуть по панели перед собой кулаком, но в последнюю секунду удержала руку.

— Тихо! — снова велел капитан. — Я думаю.

— Да что тут думать, надо пытаться проскочить! — Кори всплеснула руками. — Иначе никак!

— Крейсер Администрации находится точно на траектории, по которой придётся двигаться, чтобы достичь спейсера. — тут же прокомментировал её слова Жи. — Он оснащён девятью плазменными пушками калибра двести пятьдесят, четырьмя противоракетными лазерными установками, семью направленными генераторами постановки помех, и двумя торпедными аппаратами, каждый на двенадцать торпед с боевой частью в двести пятьдесят килограммов, а также щитом общей ёмкостью в четыреста тысяч единиц. Вероятность пройти мимо него, сохранив при этом достаточное для выживания экипажа техническое состояние находится в районе двух процентов.

Тут уже даже Кори было нечего сказать. Сухие факты, высказанные таким же сухим синтезированным голосом, сухо ставили крест на самой идее попытаться прорваться мимо крейсера с боем.

Однако здравое зерно в предложении Кори всё равно есть. Не в том, конечно, чтобы пытаться обойти крейсер, но в том, что без крейсера контрольная станция Администрации, по сути, безоружна! Вся её боевая мощь — это его боевая мощь, все её пушки — это его пушки! Так что пока крейсер отцеплен от станции, станция не способна никак остановить корабли, проходящие через спейсер. А из этого следует, что, если каким-то образом всё же одурачить администратов и оказаться на станции, сделать они с нами ничего не смогут, и мы спокойно прыгнем куда захотим!

Осталось только придумать, как именно это сделать.

И, кажется, у меня есть план.

— Радар минус масштаб, — велел я, и Магнус, секунду поколебавшись, всё же выполнил указание. Картинка на лобовом стекле резко уменьшилась вдвое, захватывая, помимо нас, ещё и кусок Роки-младшей. И того, что я хотел увидеть… — Вот, — я ткнул пальцем в скопление небольших квадратиков на самом краю радарной сетки. На самом деле это был лишь кусочек скопления, которое в реальности тянулось на многие километры во всех направлениях.

— И что это? — тут же заинтересовался капитан, подходя поближе. — Похоже на скопление… Астероидов?

— Почти так, — я кивнул. — Это скопление ледяных кристаллов. Они есть везде, где работают орбитальные лифты, а тем более такое количество, как на Роке-младшей.

— Поясни-ка? — нахмурился капитан. — Нигде раньше их не встречал.

— Электродвигатели, которые двигают орбитальные лифты, при работе греются. — пояснил я. — Это неизбежно вызывает образование конденсата, когда лифт находится в верхней точке, то есть, в космосе. Конденсат замерзает и образует ледяную корку, которая со временем нарастает, и появляется вероятность, что двигатели выйдут из строя. Чтобы этого избежать, на них есть особенный узел, который отсоединяет вал двигателя от каретки лифта и запускает его на холостых, быстро меняя скорость вращения, вызывая тем самым вибрация. Ледяная корка раскалывается и остаётся на орбите. Постепенно её куски догоняют друг друга и слипаются в огромные куски льда, которые мы сейчас и видим на радаре. Это занимает годы, конечно, но чем больше лифтов, тем быстрее идёт процесс.

— Но почему мы их не видели на других планетах, где есть лифты?

— Потому что их убирают. На планетах с собственной атмосферой, когда ледяные астероиды достигают особенно больших размеров, их скидывают обратно в атмосферу, возвращая тем самым вынесенную с планеты воду обратно в общий круговорот.

— А на Роке-младшей нет как таковой атмосферы! — догадался капитан. — Там же искусственная атмосфера, толщиной буквально в километр, туда астероид если скинешь — он весь планетоид разнесёт на кусочки!

— Точно! — я кивнул. — Поэтому астероиды просто отволакивают туда, где на них не будет воздействовать гравитационное поле планетоида, и бросают там. И за всё время существования Роки-младшей этих астероидов там накопилось предостаточно.

— Предостаточно для чего? — снова подала голос Кори.

— По ходу дела для того, чтобы среди них спрятаться, не? — засомневался в собственной догадке Кайто. — Лёд — это же замороженная вода, а у воды очень плохо с пропускной способностью любых волн. Если мы войдём в ледовое поле, радары конфедератов не смогут определить наше местоположение, а значит, они не смогут навести на нас свои пушки, даже если очень захотят.

— Но они же могут просто расстрелять всё ледовое поле, чтобы достать нас, — тут же вклинился Магнус.

— В теории — да. На практике — не станут, — я усмехнулся. — Чтобы уничтожить ледовое поле таких размеров им не хватит и двух таких крейсеров, боезапас-то конечен. А им ещё надо будет потом отчитываться за каждый потраченный заряд и торпеду, и капитана не погладят по голове, если окажется, что всё это было потрачено для того, чтобы вхолостую размолотить кучку астероидов. Впрочем, если они решат это сделать, нам же лучше — они просто потратят все боеприпасы, и мы спокойно пролетим мимо них к спейсеру.

— А если не потратят? — снова засомневался Кайто. — Что будем делать тогда?

— Тогда и придумаем! — Пиявка закатила глаза. — Проблемы надо решать по мере их поступления, и наша проблема сейчас в том, что к нам уже летит команда досмотра!

— Пиявка права, — снова заскрипел Жи. — План, предложенный человеком, назвавшимся Кар, не идеален, но обеспечивает экипажу очень большую вероятность выживания. Я оцениваю её как восемьдесят шесть процентов.

— А ещё четырнадцать? — осторожно спросил Кайто.

— А ещё четырнадцать — это неминуемая потеря целостности корабля от попаданий в результате обстрела крейсером Администрации, — холодно ответил Жи. — И последующее прекращение существования всех органических членов экипажа. В двух процентах случаев — и неорганических тоже.

— Восемьдесят шесть процентов это всё равно лучше, чем два, — задумчиво произнёс Магнус. — Капитан?

— Действуем, — капитан кивнул. — Кори, курс на ледовое поле!

— А мы там хоть пройдём? — засомневалась Кори.

— Пройдём, — я усмехнулся. — Это только на радаре кажется, что между ними змея не проскользнёт, на самом деле там расстояния в километры. Так что мы пройдём, а вот крейсер — уже нет.

— Ладно, — Кори вздохнула и только положила руки на рычаги управления, как внезапно снова замерцал зуммер вызова.

— Не отвечай, — велел капитан. — Курс на ледовое поле!

— Есть курс на ледовое поле! — немного нервно ответила Кори, и толкнула рычаги.

Меня потянуло вбок, когда корабль резко крутнулся на одном месте, и тут же врубил полную тягу маршевых, прыгая вперёд.

Зуммер вызова ещё немного померцал и попиликал, а потом смолк и погас. И буквально через секунду раздался взволнованный голос Кайто:

— Зафиксирован выстрел от крейсера! Одиночный, траектория упреждающая!

— Игнорировать, — сухо и коротко велел капитан.

И правильно сделал. Это предупредительный выстрел, который администраты обязаны давать перед тем, как открыть обстрел. Это один из пунктов кодекса, которому следует любой администратский капитан.

Заряд раскалённой плазмы пролетел перед носом корабля, прямо перед лобовым стеклом, так близко, что на мгновение вся кабина осветилась изнутри, будто мы летели прямо на Солнце. На самом деле, конечно, расстояние было приличное, но калибр двести пятьдесят — это не шутки. Одно попадание такого заряда могло испарить сразу четверть «Барракуды».