Гансор Третий недвижимо сидел за опустевшим обеденным столом. Ушедший посланник ковена Сеон сделал предложение, от которого действительно невозможно было отказаться. Он предложил войска сильнейшего клана взамен на союз и отказ от каких-либо взаимодействий с ковеном Вольтури.

Представители последних с королем не связывались, да и, честно говоря, Гансор не видел в этом смысла — сильнейший клан предложил союз! Что ещё нужно?! С их помощью он сможет поставить на колени всех остальных!

Конечно он не был бы королем, если бы не понимал, что когда всё закончится, Сеоновцы потребуют свою плату, коей может оказаться и его голова… Однако, так или иначе, в жилах Его Величества текла кровь Волхеор, пусть и существенно разбавленная. В каком-то смысле ковен Сеон близок королю по крови. А значит, в теории, король мог бы возвыситься в этом клане. Если удастся совершить удачное диаблери, конечно. Осталось только подобрать жертву…

О кровавой истории ковенов Вольтури и Сеон Гансор знал. Как знал и о первопричине — какие-то дряхлые предки-полубоги, давно сгнившие в своих могилах, служили причиной войны меж братьями! Одни защищали трупы своих прародителей, а другие намеревались уничтожить. Что б наверняка!

Его Величество не очень верил в сказки о Первых Праотцах, Изначальных Старейшинах и прочая-прочая. Зато его прельщали нравы Сеон. В отличие от Вольтури, стремившихся чтить установленный праотцами порядок и соблюдать законы Маскарада, сокрытия своего могущества перед Смертными ради выживания, Сеон делал всё наоборот. Этот ковен стремился показать своё могущество, полностью подчинить смертных, обратить их в своих рабов и построить свой мир на крови и костях тех, кто встанет против них. Сеон в первую очередь были воинами. Прямолинейными, сильными и умелыми. Скрываться — позор для воина. Каждый подлинный Сеоновец считал, что силу нельзя прятать. Если ты силен — покажи это могущество прочим смертным.

Потому-то они и презирали Вольтури. По их мнению, Высшей Расе, коей себя без сомнения считали многие вампиры, не престало прятаться от смертных, заключать с ними договоры и вести мирные дела. Высшие на то и высшие, что должны показать Низшим место, где тем пристало находиться. Подле их ног, в ожидании милости Повелителей.

Впрочем, это не мешало клану Сеон не высовываться и не особо маячить доселе, так как угроза Охотников, целиком состоящих из представителей той самой «низшей расы», была всё-таки страшнее желания «показать всем силу». А то вот так покажешь силу, а завтра придет отряд и вырежет к едрени фени пол ковена.

Сами Сеоновцы оправдывали это тем, что «готовят силы». И вот теперь-то, по их мнению, «время пришло». Ну а Гансор Третий позволит им успешно завоевать власть и укрепиться в новообразованном государстве вампиров. После этого, они поставят на колени всех смертных и армия преданных рабов — гули, вурдалаки и прочие низшие представители вампирского социума — во главе со своими Хозяевами — ажно с большой буквы! — пройдётся кровавым клинком по головам Охотников и Паладинов.

У Вольтури планы несколько отличались и были более скромными — укрепиться в новообразованном государстве, после чего заключить мирные соглашения и договоры, начав мирно сосуществовать со смертными. Особенно с теми, кто живет на «их территории». Потому как если добыча считает своих пастухов хорошими, то и убегать никуда не будет, а скорее наоборот расскажет другим о том, как здесь хорошо, тем самым привлекая ещё больше добычи.

А для этого нужно свою добычу холить, лелеять, как заботливый пастух своих баранов. Ну а то, что пастух время от времени забивает барана на мясо… Такова участь барана. От этого жизнь оставшихся не становится хуже — пастух следит за их здоровьем и состоянием, чтобы качество его мяса не упало.

Подобная тактика, на взгляд Вольтури, была выгоднее, так как добыча сама будет приходить на «их территорию», позволяя без труда кормиться. Даже можно будет организовать центры донорства, где люди будут давать свою кровь добровольно, получая за это деньги. Подобное сотрудничество было выгодно обеим сторонам. Тем более, что люди, проживающие на землях вампиров, в свою очередь послужат живым щитом для своих повелителей. В случае прибытия на земли Охотников и Паладинов, они не будут рады сдать своих повелителей, а сами встанут плечом к плечу на городских стенах, защищая Не-Мертвых Господ от разящего оружия Света.

А дальше план обоих ковенов практически не отличался — уничтожить Охотников и Паладинов. Только одни это хотели сделать с помощью рабов, подчиненных людей, а вторые с помощью слуг, тоже людей, но служащих добровольно. Такая вот шутка юмора.

Фейт задумчиво смотрела на ночной город. Холодный ветер обдувал её подтянутое тело. Девушка — женщина? — сейчас была облачена лишь в простые спортивные штаны, кроссовки-сникеры и простую серую майку. За спиной висел рюкзачок, плотно прижимавшийся к пояснице и так напоминающий парашютный. Машины. Внизу, на улицах ночного города, она видела машины. Мчащиеся по улицам, стоящие в пробках, а также степенно везущие своих пассажиров домой после тяжелого трудового дня. И всё это сливалось в единую картину желто-красных змей, простиравшихся вдоль ночных улиц. Свет фар — белый, желтый и красный — образовывал причудливый узор этой самой змеи.

Здесь, на вершине небоскреба, мир внизу казался крошечным. Таким… маленьким и вовсе не страшным. Нужно только сделать шаг… Фейт дернулась. Наваждение пропало. Зубы сжались.

Женщина — девушка? — любила приходить на крыши. Когда над её жизнью нависла смертельная угроза, она стала… много думать. Размышлять о сущем, о бытии… Как сказали бы многие — «ушла в себя». Иные бы сказали, что она занимается глупостями. Кто знает. Приходя на крышу, обдуваемая ночными ветрами, она могла уйти в себя. Полностью погрузиться в лабиринт сознания и бродить по нему, измышляя столько всего, что невозможно и сосчитать.

Иные скажут, что нужно научиться избавляться от мыслей. Скажут, что нужно не думать, поселить внутри тишину. Фейт не разделяла этого мнения. Такие люди не казались ей… умными. Одно дело на время избавиться от мыслей, когда это необходимо, но чтобы навсегда… Тогда человек превращался в исполнительную машину. По сути, терял дар мышления, падая на несколько уровней ниже. Именно мысли сделали людей людьми. Что-то Фейт не казалось, что Гении Прошлого, знаменитый Эйнштейн, не думали. Скорее, как раз наоборот…

Лабиринт мыслей и сегодня вел Фейт по своим коридорам. Сегодня в её жизни порвалась очередная струна. Был совершен ещё один шаг, преодолена одна ступень веревочного моста, повисшего над пропастью. Она знала, что до конца моста она не дойдёт. Знала, что одна из ступеней сгнившая и очередной шаг отправит её в полёт, что окончится неминуемой гибелью. Однако…. Одно дело знать, а другое — испытать на себе. Можно знать, что падать с парашютом первый раз — страшно. А можно испытать на себе, в пути отложив пару кило кирпичей, как заправский додо-дронт.

Мысли девушки — женщины? — перенеслись на несколько часов назад. Очередной вечер, очередной сеанс терапии. Только сегодня её врач — терапевт — был необычно молчалив. Она разделась и привычно легла в капсулу терапии. В её кожу впились сотни микроскопических игл, буквально проникающих в поры организма. Это было не то чтобы больно… скорее необычно. Затем она погрузилась в сон, пока её организм исправно очищался, а кровь наполнялась временными антителами. Ну, как она поняла — она вообще мало понимала в медицине.

Как ей объяснили ещё восемь лет назад, в её кровь вгоняли искусственные антитела, этаких т-киллеров, ботов, которые в течении всей своей жизни занимаются расщеплением в её крови того, что должно её убить. Проблема в том, что эти микроскопические роботы не могли работать долго. Они изнашивались. Технологии ещё не развились настолько, чтобы можно было ввести в кровь наноботов и забыть о болезнях. Роботы в организме проводили полную очистку крови, но их… гм… фильтры засорялись, переставали действовать. В общем, машины выходили из строя. Дальше было необходимо вывести их из организма. В противном случае, они перестанут функционировать окончательно и начнут скапливаться мертвыми телами в сосудах, тем самым образуя тромбы.