Всего в Голубом лесу, простиравшемся на десятки километров вокруг площади, жило несколько тысяч птиц. На окраинах леса стояли невысокие горы, а дальше тянулись бесплодные земли, на которых ничего не росло. За ними простирались другие леса и горы, где жили другие враны. Они поддерживали связи с Голубым лесом, но у них имелись свои пророки, кристаллы, старейшины и порядки.

Кармалина понимала, что за тысячи лет, которые минули с момента прибытия на планету Карандаш первых пернатых поселенцев, порядки не сильно-то изменились. Птицы жили, объединяясь внутри территориальных границ. Голубой лес был одним из многочисленных лесов на планете, где жили вперемешку разные виды вранов.

Обычно ураган возникал неожиданно, где-то на окраине или же в центре Голубого леса, но, пользуясь предсказаниями Эскара, жители заблаговременно успевали покинуть свои гнезда, чтобы укрыться от опасности внутри земли.

И все же Эскар был стар, очень стар. Он почти ослеп и оглох на одно ухо. Старость постепенно забирала у него все, без чего он не мог жить. Птицы понимали, что дни его сочтены. Тревожное ожидание витало в воздухе – не столько смерти пророка, сколько неожиданной беды, которую не мог уже предсказать никто. Ведь последователи Эскара не обладали сверхъественным даром. Научиться этому было невозможно. Дело шло к тому, что большая беда нагрянет в неожиданный момент.

Чтобы предсказывать погоду, враны не пользовались вычислениями. Много воды утекло с тех пор, как они перестали доверять ученым, ведь те погубили на Земле процветавшую цивилизацию. Земная наука учила материализму и неверию, неся гибель всему, что ей поклонялось. Приматы, первый относительно разумный вид на Земле, углубились в науку, отринув ясновидение и предсказание, медитацию и магию. Погружаясь в выдуманный мир, они стремительно глупели. Вороны, напротив, становились умнее. Постепенно дистанция между приматами и врановыми стала увеличиваться, первые все больше отставали от вторых, но не видели своего недостатка. В собственных глазах они были не просто умнейшими, а недосягаемыми.

Приматы на Земле довольно быстро превратились в суперхищников. Эволюция насчитывала миллионы лет, тогда как приматы за какие-то тысячелетия проделали путь от дикаря до космонавта. Правда, крутой подъем всегда чреват крутым падением. Так и произошло: немногочисленные выходы в космос, телескопы и зонды уступили место виртуальной реальности и бесконечным разговорам о далеких мирах. А потом наступил коллапс: всеобщий кретинизм, невежество, потребительство погрузили человечество в Новые темные века. Все прогнозы о конце света, о потопе, о ядерных взрывах, смертоносных вирусах и пришельцах-убийцах из космоса оказались страшилками. Человечество просто медленно затухло, как гаснет свеча, когда фитиль догорает.

Но с угасанием людской цивилизации разумная жизнь на Земле не погибла. Цивилизация разумных вранов – и потомков врановых: во́ронов, воро́н, грачей и галок – заняла ее место, чтобы двигать прогресс вперед.

Кармалина почувствовала, как к ней вернулись силы и она обрела прежнюю живость. Магический кристалл, что крутился в центре площади, переливаясь десятками оттенков, сделал полезное дело. И Кармалина прищурила черные глаза… Так всегда улыбаются враны – только прищурив глаза.

Она была белой вороной из стаи сероклювов, а ее подруга Веткара – желтой из стаи желтоперых. Они переглянулись и встали на крыло. И полетели, прорезая тихое и ясное небо.

Эскар чувствовал себя все хуже и хуже. Старость и болезни медленно, но верно отнимали у него последние силы. И он понимал, что стоит на пороге смерти.

Эскар поерзал на голубой листве, рассыпанной в гнезде. Он давно не выходил из гнезда, потому что не мог. Но иногда его посещали старейшины. И сегодня они обещали прийти. Что скажут? Ничего нового. Как им будет плохо без него, когда он уйдет в иной мир. Да, это Эскар уже слышал. Неоднократно. А раньше говорил с ними он – пророк, которого слушали, затаив дыхание. И не ошибался, верно предсказывая наступление непогоды. Но теперь слишком стар, пальцы не слушаются, мысли спутались, он едва дышит. И почти ушел…

Наконец за переплетением ветвей гнезда показались тени. Эскар понял, что это были старейшины стай. И крикнул:

– Входите!

Они вошли, неловко переступая.

Первым подошел Макарон – черный вран с серым клювом. Незлобивый по характеру и с участливым взглядом, он был старейшиной стаи сероклювов.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Макарон, поводив в стороны клювом, как будто сокрушаясь о том, что Эскар уходит…

– Как обычно, не спрашивайте, – ответил Эскар и взглянул на второго врана, который подошел следом за Макароном.

Это был Нго-Цинья-Кар – старейшина стаи красноклювов – красно-черный ворон с алым клювом. Он представлял собой яркий образчик потомка земного ворона с небольшой примесью Homo sapiens, которая внешне никак не выражалась. Однако она, видимо, имела внутреннюю природу.

– Как же мы останемся без ваших предсказаний, без вашего дара! – в сердцах прокаркал Нго-Цинья и так же, как и Макарон, повертел в стороны клювом.

– Нет, не называйте его моим даром! Потому что он мне не принадлежит. Должен быть преемник, который унаследует его. Вы должны понимать, что дар передается, – говорил Эскар. – Его дарует только Бог и только самому достойному птенцу. Но я не вижу его. Видимо, уже после моей смерти! – Эскар понурил голову.

Он высунул из правого крыла два пальца и взял ими плошку воды. Глотнув, отставил плошку и втянул пальцы внутрь оперения. Тысячи лет назад уже было отмершие, подвергшиеся сильной редукции, пальцы птиц вдруг стали удлиняться и приобретать прежние черты. Пальцы все еще были малы и не годились для работы, связанной, к примеру, с перетаскиванием тяжестей, но для того, чтобы держать плошку или какую-нибудь мелкую вещицу, они подходили в самый раз. При этом первый палец так и остался редуцированным и не вылупился. Только второй и третий развились, чтобы позволить вранам манипулировать вещами.

– Но как же так, учитель! – запротестовал Макарон и поежился.

Его оперение было почти полностью черным с редкими серыми вкраплениями. В точности таким же, как у каждого сероклюва из его стаи, самой многочисленной в Голубом лесу, ведущей родословную от земного грача и серой вороны. За тысячи лет эти родственные виды перемешались друг с другом и возник нынешний вид врановых. Впрочем, возник он не вчера, и был далеко не новым.

Макарон продолжал:

– А вдруг он не появится, мы не видим вашего преемника! Скажите, когда его ждать и, самое главное, где искать?!

Эскар тяжело вздохнул и прокаркал:

– Не знаю, всему свое время. Значит, пока время не пришло.

– Да, но говорят, когда вы стали пророком, вы были уже до этого известны по всему нашему лесу и даже за его пределами!

Эскар гулко засмеялся. Впрочем, его смех оборвался и Эскар поморщился от боли в горле.

– Так бывает. Но раз на раз не приходится, – ответил он.

Старейшины переглянулись. Нго-Цинья нервно заклацал клювом. В отличие от Макарона он был хитрым и вспыльчивым враном. Часто его глаза игриво блестели, и он предлагал нестандартные идеи.

– А давайте проведем конкурс и выявим лучшего! – предложил Нго-Цинья.

– Чего? – покосился на него Эскар.

– Предложим всем проявить свои способности и самый лучший – победитель – получит награду: он станет новым пророком.

– Да уж, действительно конкурс, – недовольно прокаркал Эскар.

Нго-Цинья опять заклацал клювом. Макарон тоже не выдержал и стал ходить внутри гнезда взад и вперед.

– Так что нам делать? Мы же не можем чего-то ждать! – сказал он.

– Трудно ждать, – сказал уставшим голосом Эскар и снова понурил голову.

Макарон остановился перед ним.

– Учитель, – сказал он, – мы всегда называли вас учителем и были вашими последователями. Я знаю, вы не хотите слушать, что мы вас ценим и любим. Что мы хотим поддержать вас в эти последние дни. Но теперь мы думаем – мы вынуждены думать – о наших жителях, о птицах и птенцах, словом, обо всех нас. У нас тревога. Мы плохо спим. Мы плохо едим. И, глядя на вас, волнуемся. Скажите, что нам делать?