Не просто крылья, а нечто невероятное, заставляющее затаить дыхание от красоты и ужаса одновременно. Они были гигантскими, огромными, словно крылья небесного дракона или тёмной птицы бесконечности. Их оперенье переливалось металлическим блеском, серебристым и холодным, как лунный свет на застывшем океане. В этом блеске играли синие искры, складываясь в сложные узоры древних бирюзовых рун, сияющих внутренним светом. Руны пульсировали, дышали, словно живые, пронзая тьму своим таинственным сиянием.

Крылья были не только прекрасны, но и страшны. В них скрывалась мощь бездны, бесконечная энергия хаоса и порядка, соединенных в нечто целое. Это были крылья не ангела, а чего-то более величественного, более древнего, чем самые первые боги. Они символизировали не свет, а тьму, не созидание, а разрушение, но в этом разрушении скрывалось зарождение чего-то нового, неизвестного, могущественного. Они были крыльями Крида, его символом мощи, его безграничной власти над мирами, его бездной, поглощающей всё на своём пути. Тишина разорвалась, сменившись глубоким удивлением и беспредельным страхом. Эра богов окончательно закончилась, и началась эра Крида.

— Ещё чуть-чуть, ещё шажок... — едва слышно произнёс Крид.

Крид, стоявший с расправленными крыльями, словно тень бесконечности, внезапно остановился. Его взгляд, до этого равнодушный, зацепился за нечто незначительное, лежащее на земле среди развалин Рима. Это была книга, скромная по своему внешнему виду, с неброской обложкой и незатейливым названием: «Ангелы Виктора Крида».

Улыбка коснулась его губ, холодная, как зимний ветер. Он хмыкнул, показывая свое равнодушие, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на любопытство. С небрежным жестом он поднял книгу, его пальцы коснулись шероховатой бумаги обложки. В этот момент воздух сгустился, словно ожидая чего-то неизбежного.

Внезапно из книги вырвалась волна чёрного света, густая, тяжёлая, словно сама тьма прорвалась на землю. Свет этот не слепил, а поглощал, втягивая в себя всё на своём пути. Крид вздрогнул, но не от боли, а от необычности происходящего. Он почувствовал, как чёрный свет окутывает его, проникает в самую глубину его существа, вытягивая из него что-то очень важное, очень личное.

Это были не физические, а душевные страдания, которые пронизывали самую его сущность. Он видел своих «ангелов», своих созданий, их души, их сущность, которые были извлечены из него самого, из его мощи, из его тени. Это были души божественных существ, которые были превращены в оружие и средство для достижения его целей. Они исчезали в кромешной тьме, переходя под контроль владельца книги.

После нескольких минут тяжёлых мук чёрный свет исчез. Крид опустил книгу на землю, словно бросая ненужную игрушку. Его лицо было невозмутимо, равнодушно. Он не показал никаких эмоций, только холодное спокойствие, скрывающее неизмеримую мощь. Взгляд его направился в небо. Эра богов закончилась, но его путь ещё не завершён. Он медленно взмыл ввысь, его крылья резали воздух. Он шёл к Арбитру. Он шёл за своими целями.

Где-то там

Безмолвная, вечная ночь окутывала Небесную Канцелярию. Не мрамор это был, а скорбь, застывшая в форме шахматной доски, – бесконечные поля черного обсидиана, полированного до зеркального блеска, отражающего бездонную черноту космоса, и слепяще белые плиты из ледяного камня, пронизанные прожилками, словно трещинами в замерзшем времени. Каждый квадрат – могила забытой звезды, каждый шов – след прошедшей войны.

Воздух, тяжёлый от вечности, вибрировал от невидимого напряжения. Небесное воинство, собравшееся здесь, не сияло. Ангелы, крылья которых были сложены, как истерзанные паруса, стояли неподвижно, словно статуи, выточенные из мрака. Их доспехи, когда-то сияющие бесконечным благочестием света, теперь просто тускнели, покрытые пылью забытых битв и скорбью за утерянную надежду. Лица, скрытые под шлемами, казались высеченными из самого обсидиана, холодными и невыразительными.

В центре Канцелярии, на пьедестале из скрученного, будто корни древнего дерева, чёрного металла, восседал Верховный Арбитр. Его фигура, скрытая под капюшоном, напоминала безмолвный памятник, увенчанный короной из колючего чёрного железа, из которой струился тусклый, зловещий свет, что создавал лёгкую иллюзию «нимба» над головой. В воздухе ощущалась его власть – не яркая, а давящая, пронизывающая до костей, как ледяной ветер в пустоте. Даже тишина здесь звучала, словно предвестник беды, заставляя каждое сердце в этом скорбном собрании биться всё медленнее и тише.

Каждая плита на этом чёрно-белом поле боя, каждый ангел, каждый отблеск потускневшего света – всё это говорило о невыразимой скорби, о войне, что длилась веками, и о тяжёлом бремене судьбы, висящем над этим молчаливым, обречённым на вечное ожидание собранием.

— Ты наконец-то пришёл... — раскатистым эхом донеслось до Виктора.

Безмолвие Небесной Канцелярии, тяжёлое, как вечность, разорвалось. Крид появился внезапно, словно призрак, материализовавшись в центре шахматного поля смерти. Его крылья, переливающиеся металлическим блеском и бирюзовыми рунами, закрыли половину площади, отбрасывая длинные, холодные тени на лицо Верховного Арбитра.

Арбитр не сделал ни малейшего движения. Его фигура, скрытая под капюшоном, оставалась неподвижной, словно высеченная из чёрного обсидиана. Но в воздухе появилось напряжение, ощутимое физически, как удар невидимой волны. Это было столкновение двух бесконечностей, двух мощей, способных разрушить сами основы бытия.

— Я пришёл за своим, — голос Крида прозвучал ровно, без эмоций, словно эхо в пустоте. Его слова не были вызовом, а констатацией факта, неизбежного и непреложного.

Тогда Арбитр двинулся. Не быстро, но с уверенностью вечности. Его капюшон сполз, и из-под него появилось лицо, лишённое всяких эмоций, высеченное из самого мрака. Из его рук вырвались два луча света, один — белый, ослепительно яркий, другой — чёрный, поглощающий все остальные цвета. Это было столкновение света и тьмы, жизни и смерти, порядка и хаоса.

Бой начался.

Это было столкновение мощи, танец бесконечности. Белый и чёрный лучи сталкивались, создавая визуальное чудо невообразимой красоты и ужаса одновременно. Вселенная вокруг дрожала, изменяясь, превращаясь в хаотический вихрь света и тени. Каждое столкновение лучей оставляло за собой следы, словно вспугнутые звёзды, белые и чёрные плиты на шахматном поле трескались, взрывались, превращаясь в пыль забытого времени.

Крид отвечал на атаки Арбитра спокойствием и неизмеримой мощью. Из его рук вырвались руны, превращающиеся в острые лезвия бирюзового света, с невообразимой скоростью разрубающие лучи Арбитра. Крылья с грохотом ударялись о землю, сотрясая пространство и время, сбивая с ног воинов, сражавшихся в небесах.

Это была игра в вечности, где каждый ход определял судьбу вселенной. Крид и Арбитр, два могущественных существа, сражались не за власть, а за саму суть бытия, за право на существование, за право решать судьбу миров. И только одно из них смогло выиграть в этом танце между светом и тьмой, между жизнью и смертью, между порядком и хаосом.

Белый и черный лучи Арбитра били с яростью шторма, разрывая пространство на куски. Крид парировал удары, его движения были стремительны, словно резкие вспышки молнии. Бирюзовые руны, вырывающиеся из его рук, сталкивались с лучами Арбитра с оглушительным треском, заставляя сами плиты шахматной доски дрожать и вибрировать. Небесное воинство, застывшее в молчаливом ужасе, чувствовало каждое столкновение мощи, каждый взрыв космической энергии.

Внезапно Крид исчез. Он словно растворился в самой ткани пространства, став невидимым для человеческого глаза. Арбитр остановился. Тишина была настолько напряжённой, что, казалось, она могла взорваться в любой момент. И в этот миг удар обрушился на них с неожиданной стороны. Из тени, словно из самого пространства-времени, с невообразимой скоростью появился Крид. Его руки были словно сверкающие лезвия бирюзового света, а крылья ревели, как бушующий шторм. Два острых лезвия пронзили защиту Арбитра, рассекая его белый свет, как горячий нож разрезает масло.