Ладонь медленно и сонно сдвинулась с груди на живот, прижала крепче… и замерла на пару мгновений.

— Доброе утро, — зевнула я.

Из вредности не стала делать вид, что ещё сплю: стало интересно, как он будет выкручиваться.

— Доброе утро, — голос Кощея с утра обзавёлся волнующей хрипотцой, а рука тихонько выскользнула из-под халата. — Извини, надо было на диване остаться, — мужчина не стал увиливать.

— Да ладно, ничего страшного не случилось. — Я села, поправляя халат, обернулась и решительно замяла происшествие: — Хочу кофе. Мы пойдём завтракать… туда, где у них тут принято завтракать, или попросим в номер? Или вчерашнее доедим?

— В кафе будет быстрее, — согласился Кощей, быстро одеваясь. Я бессовестно подглядывала, делая вид, что сонно тру глаза.

Спал он, оказывается, в трусах. Можно считать, приличия соблюдены.

Всё же привлекательный мужчина, что ни говори. Жилистый, пропорционально сложённый, и двигается легко, пружинисто, как не полюбоваться! Жаль, стриптиз наоборот закончился слишком быстро.

Так. Какое-то слишком игривое настроение с утра пораньше. Не к добру.

Встряхнувшись, я отправилась умываться и вернулась в спальню уже куда более собранной и сосредоточенной.

За завтраком припомнила сон и принялась выспрашивать у Кощея, в каких отношениях операторы и он сам с вещими видениями, есть ли в них символизм и так далее. Пересказала странный сюжет, посчитав достаточным упомянуть постороннее присутствие, а не говорить об объятиях. Вроде и по сюжету, но без лишних напоминаний об утренней неловкости.

Рассказывала я всё это больше для поддержания разговора, чем всерьёз полагая важным, но Кощей неожиданно зацепился и начал дотошно уточнять детали. По какой местности ехала машина, какое время суток, куда летели чайки, как именно выглядела зловещая тень.

Сегодняшний сон я помнила неплохо, хотя и не смогла ответить на все вопросы, а вот прошлый — уже фрагментами.

— И что это может значить? У операторов всё-таки вещие сны?

— У операторов чутьё и знания, — возразил он. — А пока их нет — может работать подсознание. Ты ощущаешь происходящее, но осознать не можешь.

— И что это значит? — настойчиво повторила я.

Он неопределённо пожал плечами.

— Я не знаток. Но… Вероятно, за происходящим стоит кто-то один, и сильный, — ты видела единственную человекообразную тень и чувствовала её как зло, то есть это твой враг.

— Мой? Почему именно мой?

— Это же твой сон. — Кощей усмехнулся. — И видишь ты того, кто опасен для тебя. Чайки — лишний намёк на связь между мирами. Эта птица живёт на стыке трёх миров — вода, земля, воздух, — стык и обозначает. Вода — ваш мир. Её превращение в кровь — всё та же опасность, но неопределённая.

— А зонтик? А погоня?

— Я бы толковал погоню буквально, тем более сейчас ты наблюдала её со стороны — значит, особой опасности нет. И защита. Раньше зонт держал кто-то рядом — он и защищал, а сейчас ты взяла безопасность в свои руки.

— Логично, — задумчиво кивнула я. Хорошо, что я про объятья не рассказала. — Сначала ты появился и защитил, а теперь я пульт настроила. Видимо, он всё-таки работает. Непонятно только, почему сон второй раз показался именно сейчас?

— Ситуация в достаточной степени изменилась, — предположил Кощей.

Остаток завтрака мы обсуждали операторов и их обязанности, которые я всё ещё не до конца понимала. Если бы нас готовили и обучали как врачей или пожарных, это понятно: с тебя полезная обществу работа, тебе за это — зарплата. Но выходит так, что явление самопроизвольное и без чётких обязанностей. Со слов Кощея выходило, что мы — нечто вроде хищников, не дающих чрезмерно плодиться некой живности, но хищники-то охотятся не из любви к искусству, а для пропитания! А что будет со взрослым, сформировавшимся оператором, который не станет не только охотиться, но и пользоваться пультом? Не короткое время обучения или спасения от опасности, а совсем. Принципиально. Навсегда.

Неожиданно этот очевидный и логичный вопрос всерьёз затруднил Кощея. Он неуверенно предположил, что способности могут откатиться и пульт исчезнет, или это вовсе будет грозить смертью, но точно сказать не мог. Оказалось, они на родине даже не попытались об этом задуматься, куда больше увлечённые новыми возможностями и попытками развить их у как можно большего числа людей. Сказалась специфика развития общества: у них не принято было не развивать врождённую способность или талант. Абсолютный слух не требовал профессионально посвящать свою жизнь музыке, но нотную грамоту будь добр знать и уметь петь или играть на каком-то инструменте. Если природой дано, человек не имеет права этим пренебрегать, а другие люди проконтролируют и заставят несознательное дитя.

Звучало жутковато. Наверное, у них всё-таки была антиутопия.

А о таких вещах лучше спрашивать тех, кто работает с операторами здесь и сейчас.

— Слушай, — опомнилась я, когда мы уже на парковке снаряжались и готовились к отъезду. — А как же ты со своей принудительно привитой ответственностью отважился уйти в спячку?

— Общение с людьми действует разлагающе, — усмехнулся он. — А если серьёзно, понятие отпуска у нас тоже существовало, за все годы накопилось. Да и я думал, что ничего не пропускаю, — посмурнел он.

— А как у тебя вообще получалось одному следить за ситуацией? Даже с кучей проекций это, наверное, сложно. Как можно успеть отреагировать на что-то серьёзное?

Шунты никогда не появлялись вдали от человеческого жилья — зачем им это! В давние времена тяготели к проезжим трактам и окрестностям больших городов, чтобы было чем поживиться, так что работало сарафанное радио. Если где-то возникало что-то страшное, молва быстро разносила новость. Да, куда чаще орудовали лихие люди, а не настоящая нечисть, но разобраться с разбойниками — тоже хорошее дело.

Сейчас стало и того проще, в помощь всяческие форумы паранормальной направленности, которых развелась туча. И проекции. Пока он не впал в спячку, для обмена информацией достаточно было встретиться и не обязательно «выключать» фантома, после — установил график посещения. Они тянули много силы и ослабляли самого Кощея, но дело того стоило.

До встречи со мной за сорок с лишним лет проекции не встречали ничего значимого. Кощей прежде полагал, что за это стоило благодарить добросовестных операторов, в работу которых он решил не лезть, объяснив когда-то всё, что мог и о чём спрашивали, но последние новости заставили сомневаться. Похоже, проекции в новое время работали не так хорошо, как раньше. Вероятно, виной всему обилие посторонних сигналов, сбивавших чутьё, которых не было ещё полвека назад.

В дальнейшей дороге было о чём подумать. Например, о причинах того, что нас легко отпустили и не попытались настоять. Вариантов я видела два.

Первый, нелестный: на операторов всем плевать, никто не хочет тратить время и силы на их обучение, а всяческая нечисть не причиняет столько вреда, чтобы ради неё напрягаться. Но это сомнительно. Не из общего оптимизма и веры в людей, просто в такой ситуации не было смысла внимательно следить за потенциальными операторами, а система явно отлажена, пусть и дала на мне сбой.

Гораздо более правдоподобным казался второй вариант. Отказавшись идти под опеку Ильи и вообще тихонько сидеть в углу и не отсвечивать, я сама подтолкнула Кощеева куратора к ловле на живца. Не обязательно Беркович всерьёз верил, что неведомая неуловимая тварь продолжит преследование именно меня, а не переключится на более удобную добычу. Этот вариант по простой причине нравился больше и успокаивал: если это правда, нас не бросили без присмотра. Если есть способы определять будущих операторов, то и отследить перемещение действующих наверняка можно. И спецам никакой лишней мороки с попытками уговорить вздорную дуру, и мне — необходимости сотрудничать с неприятными людьми.

Эту версию я и приняла за рабочую. Не стоило отбрасывать и возможность некоего третьего варианта, вроде раздолбайства на местах или злодейского заговора, который я не могла придумать или который казался менее вероятным, но надо от чего-то отталкиваться. Просто для собственного успокоения и ощущения контроля над ситуацией: когда понимаешь, что именно происходит, жить легче.