Я почти не удивилась, когда по запросу с указанием времени и места ноут, на пару секунд задумавшись, выдал записи с камеры. На что-то интересное рассчитывать не приходилось — помнилось происшествие в метро и то, как оно отобразилось на записи, — но вдруг?

Так я выяснила, что Кощея системы видеонаблюдения фиксируют, как и любого простого смертного. Несмотря на низкое разрешение записи, лицо выглядело узнаваемым. Вот мы, вот подъехала машина Ильи и, не задерживаясь, последовала за нами. Вот от стоящей у ближней колонки машины отошёл ещё какой-то мужчина и направился к кассе.

Взрыв камера записала, он прикатился откуда-то слева: дёрнулась картинка, полыхнул клуб пламени, а через мгновение запись прервалась. Цифровое табло с ценами попало в кадр, но в таком ракурсе, что разобрать написанное не получалось.

Не знаю, что я рассчитывала увидеть, но прокрутила запись ещё раз, медленно. Стало холодно, тошно и странно — вот так со стороны наблюдать за собой и за смертью, которая плюнула в спину — но не сумела дотянуться и со злости прихватила тех, кто подвернулся под руку.

Глупо чувствовать вину за то, что сделал не ты и на что не мог повлиять, но и не чувствовать не получалось.

Ещё покрутив запись в медленном воспроизведении туда-сюда, я поставила её на паузу и задумалась.

Ясно же, что камеры не видят шунтов. Но то камеры! А операторы должны уметь выслеживать этих существ. Значит, либо наблюдать без камер, какими-то другими средствами, либо уметь находить там, где другие не видят. Начать я решила с последнего и вышла на новый круг противостояния с ноутом.

За этим занятием и дождалась обещанного куратора. Не моего, к сожалению, но, видимо, личный мне пока не полагался.

Куратора звали Олег Альбертович Беркович, носил он звание майора и производил гораздо более приятное впечатление, чем сварливый Сан Саныч. Спокойный, интеллигентный мужчина среднего возраста и средней наружности без особых примет, если не считать таковой очки в тонкой металлической оправе. Если пытаться представить себе хрестоматийного шпика, то Беркович соответствовал образу процентов на сто двадцать. Или больше.

Чаю новому гостю хозяин не предложил, хотя держался с ним вежливо. Это выглядело странно и настораживало: у меня сложилось впечатление о старике как о вредном и несдержанном на язык типе, а тут он предстал в совсем другом амплуа. Логично, что человек такой профессии умеет держаться очень по-разному, но сам факт, что он решил изменить стиль прямо сейчас, беспокоил.

Ко мне новый пришелец особого интереса не проявил, только вскользь выразил удивление молодостью и половой принадлежностью. Без сарказма и недовольства, но глаз всё равно дёрнулся. Какая им вообще разница? Не первая же и не единственная!

В дальнейшем разговоре я не участвовала, слушала краем уха, уткнувшись в ноутбук. Просто из вредности в тот момент, когда кто-то поднимался из-за стола и имел возможность заглянуть в экран, переключалась на соцсети: предпочитают они видеть бабу-дуру — пусть видят. К счастью, делать это приходилось нечасто — не хотелось отвлекаться.

Я пыталась заставить пульт отслеживать пришельцев, и дело двигалось.

Первым делом попробовала найти фильтр или программу для поиска на записях. Не сразу, но мы с прибором договорились, и запись с камеры предстала в совсем другом виде. Обзавелись зелёными ореолами мы с Кощеем — у него гуще и плотнее, ровная жирная обводка, а у меня — скорее эффект свечения, плавно сходящий на нет. Толстой красной линией обозначилась фигура сидящего за рулём Ильи.

А дальше началось интересное, потому что красным засиял «случайный» посетитель заправки, который попал в кадр. Кроме него нарисовалось несколько бесформенных багровых пятен: одно клубилось вокруг сошедшего с ума цифрового табло, одно вилось где-то сбоку, как будто просто в воздухе — не знаю, что его там заинтересовало.

Перед самым взрывом красное сияние с незнакомого мужчины налилось яркостью и кляксой сползло в ту сторону, откуда прикатились ударная волна и пламя.

Повторный просмотр позволил установить и вовсе странное: выразительным ореолом незнакомец обзавёлся не сразу, а уже после того, как мы оказались на заправке.

Нерадужное открытие.

Тем временем куратор рассказывал тоже не самые приятные вещи. Оказалось, что последнюю пару лет фиксируется странная активность, отголоски которой улавливают и они сами, и операторы, но до сих пор не получилось ни отследить источник, ни определить цели.

Умерло уже несколько потенциальных операторов из самых перспективных. За нами, как оказалось, приглядывали, если вовремя определяли, но издалека, не очень пристально, потому что потенциальных-то много, но должно сложиться много факторов, чтобы всё получилось, а подталкивать людей к нужному выбору ещё не научились. Так что выходили на контакт только после появления пульта.

Все погибшие добровольно уходили с совершенно случайными людьми в места, не оборудованные камерами, и там через некоторое время обнаруживались два трупа: вероятный оператор и тот, кто его увёл. Первый с остановкой сердца без каких-либо признаков насилия, словно оно просто перестало биться, и второй, покончивший с собой. Прояснить ситуацию не помогали ни способности операторов, ни традиционные следственные действия.

Опытные операторы также отмечали участившиеся попытки шунтов пролезть через их защиту, и далеко не всегда этим грешила мелочёвка.

— Я думаю, за Натальей прекрасно проследит Илья, раз уж они знакомы, а нам пригодится твоя помощь — если ты всё же вылез из своего укрытия, — обратился Беркович к Кощею.

— Возражаю! — не сдержалась я. — Я не хочу, чтобы он за мной приглядывал. Я ему не доверяю.

— А вам и не надо, главное, ему доверяю я, — снисходительно улыбнулся Олег Альбертович.

— А мне плевать, кому доверяете вы, — резко возразила я. — Я лучше тут останусь, Антонина Васильевна — прекрасная женщина, мы уже нашли общий язык.

— Только Сан Саныч уже не в той физической форме, чтобы вас защитить.

— Да меня и ваш Илья не защитил ни разу, — огрызнулась я.

Странно, но хозяин дома за этим обсуждением наблюдал молча, как будто с удовольствием, не высказывая резонных возражений о нежелании терпеть дома каких-то посторонних девиц. Определённо, у них с Берковичем есть старый и серьёзный конфликт! Интересно, из-за чего?

— За Наташей присмотрю я, — вдруг вмешался Кощей, до сих пор только с непроницаемым лицом задававший уточняющие вопросы.

— К тебе будет другое дело, — возразил Беркович.

— Со своими делами разбирайся сам, — резко возразил он. — Не помню, чтобы я соглашался на вербовку и шёл к вам на службу. В любом случае от поиска того, кто вредит операторам, я не отказываюсь. К Наташе явно прицепился именно он, и эти задачи связаны.

— Как знаете, — нехотя согласился Олег Альбертович. — У девушки, как я понимаю, этот мужчина возражений не вызывает? — усмехнулся он.

— Этот — не вызывает, — буркнула я и уткнулась обратно в ноутбук.

Дурацкая ситуация. Вроде совсем недавно я рассуждала о том, что большая организация вызывает больше доверия, чем одинокие герои, а теперь — гляньте-ка, выбрала героя.

Но эти конкретные представители большой организации мне не нравились. Как не нравилась обстановка, в которой проходил разговор, и мысли, которые закономерно возникали после рассказа.

Конечно, вполне возможно, что у злодеев — вряд ли действовал кто-то один, — имелись свои средства отследить зародышей операторов. Кощей говорил, что мы фоним, и шунты наверняка это чуют. Вездесущая мелочёвка вроде бы неразумна, но не вовсе уж тупая, может есть способ натренировать на отслеживание или по её поведению сделать выводы. Или просто самим почувствовать.

Но не отпускала мысль, что вся информация по потенциальным операторам есть у Берковича с компанией. А он ни словом не обмолвился о том, что возможен захват уже готового тела некой посторонней сущностью, который я откровенно наблюдала на видео. Подобное явление отлично объясняло, почему с операторами засветились случайные посторонние люди и поплатились за это жизнью: на заправке всё произошло точно так же.