Бедный Василий, как он там в переноске? Зря я его с собой потащила…

Но потихоньку я приноровилась и к этому. Вспомнила о том, что по бокам на сиденье имелись удобные ручки, осторожно ухватилась за них и выпрямилась, спрятавшись от ветра за мужской спиной. Так ехать стало гораздо приятнее, да и виды вокруг проплывали прекрасные, отличный повод отвлечься от спидометра. Ну гонит под двести, трасса же почти пустая, покрытие неплохое. В конце концов, он бессмертный, живёт давно, наверняка было время научиться хорошо водить. И реакция у него должна быть нечеловеческой, может он не только руки заменил, а ещё что-нибудь в мозгу подкрутил!

Главное, голову из-за водителя не высовывать, иначе шею начинает ощутимо сворачивать.

Через некоторое время поток уплотнился, Кощею волей-неволей пришлось сбавить скорость. На обгон он всё равно выходил очень лихо и ускорялся так, что меня чуть не стягивало с сиденья, а сердце падало в пятки при виде стремительно приближающихся встречных машин, но сто тридцать — не то же самое, что сто девяносто.

Наверное, прошло не очень много времени, может быть час или полтора, когда мы сбросили скорость и свернули на заправку. Тоже не сетевую, небольшую и тихую, но по виду — куда более приличную, чем вчерашняя. Здесь хотя бы колонки стояли современные, с цифровыми экранами.

С мотоцикла я сползла с дрожью в ногах и чувством, словно выжила в кораблекрушении и сейчас потрёпанную шлюпку чудом прибило к берегу. Хотелось пасть на колени и приникнуть к нагретому асфальту, но я сдержалась волевым усилием, только с облегчением стянула шлем и балаклаву.

— Ну ты и лихачишь!

— Ночью было бы проще, — неодобрительно отозвался мужчина, тоже стащивший шлем и сунувший в него мощные перчатки с защитой. — Держи, я сейчас вернусь.

Я кое-как пристроила оба шлема на одну руку, а сама поспешила проверить Василия. Тот высунул из переноски всклокоченную морду с вытаращенными глазами и негодующе мявкнул.

— Ну извини! — покаялась я, почёсывая кота, — я тоже немного в шоке. Держись, надеюсь, нам недолго ехать.

— Долго, — разбил надежды вернувшийся Кощей. Почесал кота за ухом, и тот сразу заметно расслабился, боднул длань почесующую, чтобы человек не вздумал ограничиваться одним разом. — Чуть ли не на другую сторону Москвы.

Я вздохнула и, ещё раз погладив Василия, застегнула рюкзак и осторожно вернула его на спину.

Мужчина тем временем открутил крышку бака, вставил пистолет. Колонка загудела, медленно отщёлкивая литры, а я заозиралась, прикидывая, хочу посетить удобства или потерплю до следующей остановки. Для начала решила понять, есть ли тут вообще заветный домик, на что-то более приличное рассчитывать не приходилось, и уже по его виду определяться, победит брезгливость или физиология.

Вместо этого взгляд зацепился за цифровое табло на въезде, которое показывало какие-то чудеса: вместо марок бензина и цен там вспыхивали и гасли нечитаемые символы в произвольном порядке.

— Затейливый глюк. Интересно, что случилось?

Кощей поднял на меня вопросительный взгляд, качнулся в сторону, чтобы рассмотреть табло, — и грязно выругался. Швырнул пистолет прямо на землю, не закрыл бак, буквально запрыгнул «в седло»:

— Садись!

Я, едва не выронив шлемы, поспешила взгромоздиться на уже затарахтевший мотоцикл, не понимая, что происходит. Кощей дёрнул ручку газа, железный конь аж приподнялся на дыбы, заставив меня испуганно вскрикнуть. Клещом вцепившись в мужчину, я обернулась через плечо.

— Там Илья! — сообщила, не веря своим глазам, заметив въезжающую на заправку знакомую машину и бывшего за рулём. Опять ругнулась, едва не сверзившись от следующего резкого рывка — пилот переключил передачу, мотоцикл дёрнулся и снова прыгнул. Сразу стало не до вида позади.

А потом грохнул взрыв. Я испуганно сжалась за спиной Кощея и зажмурилась. Мотоцикл вильнул, мимо что-то прогромыхало. Затылок лизнуло жаром — и бабахнуло второй раз, раскатисто, с оттяжкой.

Не знаю, как Кощей ехал на такой скорости без шлема. Не знаю, что происходило позади. Не знаю, сколько прошло времени.

Меня трясло. Нешуточно. Вцепившиеся в грубую ткань куртки пальцы свело. Не получалось открыть глаза и разогнуться. Не выходило толком вдохнуть — горло свело спазмом. Всё казалось, что вот сейчас что-то влетит в затылок или в заднее колесо, и нас опрокинет, потащит, взорвёт — и всё на этом закончится. Совсем всё. Потом кто-нибудь установит личность — мою, а Кощея… Привлекут ФСБ, дело замнут…

Я не сразу поняла, что мотоцикл остановился.

— Наташа! — окликнул Кощей, попытался обернуться. — Пусти. Ну всё, тихо, всё позади… Не задело? Наташа!

Чертыхаясь, он сумел отцепить мои пальцы от куртки. На что-то выругался особенно грязно. Слез с шатающегося транспорта, отобрал шлемы, куда-то их сунул, потом стащил с сиденья и меня. Отнёс куда-то совсем недалеко, усадил на твёрдое… и вдруг крепко обнял, прижал к себе, накрыл ладонью шею.

— Всё, всё. Успокойся.

Вместо того чтобы успокоиться, я, наоборот, всхлипнула — и разревелась.

Падение под поезд, сказочные существа вокруг, загадочное подземелье и странный тип, называющий себя Кощеем, — всё это ещё можно было пережить. Это было странно, почти безумно, но именно поэтому воспринималось легче. Где-то внутри сидела мысль о несерьёзности происходящего. Несмотря на то, что я верила своим глазам и ушам, всё равно присутствовало чувство розыгрыша, шутки, словно вот сейчас из-за угла выскочит толпа народу с камерами и микрофонами и окажется, что всё это было невзаправду, а я — ха-ха! — повелась.

А этот взрыв не был, не мог быть шуткой. Из головы не шла маленькая будка с окошком, в которой сидел кассир. И у соседней колонки остановилась машина. Только водитель там был? Или и пассажиры?.. И Илья...

В таком взрыве никто не мог выжить.

И мы не могли.

И уж точно всё это не розыгрыш и не нелепое совпадение.

Дорыдалась я до того, что осипла и начала икать, и ещё некоторое время после этого тряслась и всхлипывала. Кощей же, проявляя редкое терпение, просто молча стоял рядом, обнимал и позволял выплеснуть страхи, только изредка поглаживал по затылку.

Наверное, истерика длилась достаточно долго, но потихоньку в голове начало проясняться.

— Полегче? — чутко отметил эту перемену мужчина и отстранился. — Посиди, сейчас я воды принесу. И аптечку, там вроде был бинт и зелёнка.

Я нехотя отстранилась, выпустив Кощея, которого удобно обнимала под расстёгнутой курткой, и обнаружила, что сидела всё это время на грубом дощатом столе на краю небольшого пустыря в стороне от дороги, за деревьями. Столов таких с деревянными же скамьями на спилах толстого дерева было всего три, в стороне стоял ржавый, но вроде бы не дырявый мангал, за кустами угадывался характерный силуэт туалетной будки, а в другой стороне имелась всамделишная водоразборная колонка, я таких уже сто лет не видела.

Уютное место, обжитое, гораздо более обустроенное, чем обычный автомобильный карман для отдыха. Странно, что в такую погоду здесь нет отдыхающих. Наверняка рядом какой-то населённый пункт, я не уверена, что такие вот колонки могут существовать сами по себе… Хотя могу ошибаться, понятия не имею, как они работают.

Про аптечку я не сразу поняла, только когда Кощей вернулся от колонки с алюминиевой кастрюлей без ручки, явно местной, и предложил из неё напиться, заметила, что стерильные салфетки, пластырь, перекись и зелёнка предназначались мне. Так цеплялась за куртку мужчины, что умудрилась почти сорвать пару ногтей. Я и пульсирующую боль заметила только после того, как увидела покалеченные пальцы. Душераздирающее зрелище.

— Тебе тоже надо ссадины обработать, — прохрипела я, всмотревшись в лицо мужчины.

— О чём ты? — нахмурился он, раскладывая аптечку на столе рядом со мной.

— У тебя лицо такое, как будто кошки драли. И грязь какая-то на лбу.

— Это не грязь, это муха, — поправил Кощей с лёгкой улыбкой. — Или жук.