* * *
Динь, динь, динь! — шум кузнечного молота и не думал умолкать. Одеваясь Тома, то и дело глядела в окно — на кузницу.
Едва они закончили обустройство, как Яр пропал там с концами. Возился с этим мечом Марлинского, а еще с многочисленными заказами местных — даже староста притащил ему целый список того, чтобы нужно было соорудить за короткий срок.
Вот Яр и выходил только, чтобы выдохнуть и сунуть в рот кусок хлеба. О том, что такое подушка, наверное, и вовсе позабыл, бедняга…
Тома тоже не хотела сидеть без дела — еще вчера напросилась порыскать по кустам в поисках тварей, сбежавших из Амерзонии. За околицей, в лесах носилось порядочно самой разной погани, и большая часть вылезала только ночью — поэтому на них и охотились нелюди, умеющие видеть в темноте.
Если охота обернется удачей, на тушках монстров можно неплохо подзаработать. Им с Яром деньги точно не повредят.
Еще поговаривали, что в лесах до сих пор скрывается Бездомный — тоn самый мудак, который вез их в промерзшей теплушке. Найти растерзанный его труп было ее голубой мечтой. А если они возьмут его живьем, то можно было срубить неплохой куш.
— Скоро тут будет не протолкнуться, — огляделась Тома, выйдя из нового дома — довольно просторной избушки. Еще три дня назад она представляла собой холодный сарай, но, засучив рукава, Тома придала ей какой-никакой первозданный вид. Там стало даже уютно.
Закинув на плечо ружьишко, выпрошенное у вдовы охотника, фокс пошла по улочке, здороваясь с новыми знакомыми. В Таврино их с Яром и еще полсотней нелюдей приняли как родных. С обустройством домов тоже помогли — последние несколько дней деревня напоминала оживший муравейник, а людей (вернее, нелюдей) из города только прибывало. Каждый день в Таврино со словами «в гробу мы видали этот Шардинск!» приходило то пять, то десять новых жителей. Сегодня вот явилось аж двадцать человек.
Если так пойдет дальше, то деревня грозит разрастись чуть ли не двое. А значит, скоро придется возводить новые дома.
Через несколько минут она добралась до окраины деревни и направилась к броневику, рядом с которым ее ждал Ермак с еще парой охотников — Козьмой и Петровичем. Еще обещался сын старосты Кирилл, но что-то его видно не было.
— Не передумала? — спросил Ермак, оглядев Тому с головы до ног. На ней была охотничья пятнистая куртка, плотные штаны и высокие сапожки. — Гарантировать, что ты вернешься, я не могу. Нам может встретиться самая разная погань.
— Например, ходоки, — нахмурился Козьма, перекидывая самокрутку из одного уголка рта в другой.
— Или Винни, — пыхнул дымом Петрович.
— Нет, хватит мне сидеть сиднем, — покачала головой Тома, которая последние несколько дней не выпускала инструмента из рук. Дыр в избушке было видимо-невидимо. — Хочу быть хоть в чем-то полезной.
— А как же другие бабы? — хмыкнул Петрович.
— Другие бабы не умеют ни стрелять, ни читать следы, — пожала плечами Тома. — Простите, дорогие мои, но, полагаю, ваш нюх давно притупился. А это…
И она указала пальцем на свой нос.
— Способно учуять даже ходока в темной и сырой пещере, — ухмыльнулась она и полезла в броневик. — Хватит языками чесать, а то дотемна болтать будете!
Улыбнувшись, Ермак выплюнул окурок и полез следом. Охота обещалась веселой.
* * *
Аки скучала и уже минут пятнадцать не сводила глаз с Ильи Тимофеевича. Он всегда вел себя довольно странно, но сейчас девушке стало как-то совсем не по себе — господин сидел, потягивал пиво и совсем не моргал.
Как и тот странный тип с четками, появившийся словно из ниоткуда — он тоже глядел Илье в глаза с совершенно отрешенным видом.
И постоянно перебирал и перебирал свои четки!
Все вокруг пьянели и бесились все отчаянней, как будто завтра и вовсе не наступит. Аки допила свою кружку и оставила ее подальше. Все, на сегодня хватит, а то ее уже укачива…
— Нет, так не пойдет! — появилась рядом развеселившаяся Саша. — До дна, моя хорошая, до дна. А потом танцевать!
И наполнила кружку Аки до краев.
— Александра Александровна, как вы можете⁈ — охнула Аки, пытаясь отмахнуться от назойливой подруги. — Завтра же у нас снова тренировки!
— Пожалуй ты права, — прижала пальчик к подбородку Айвазовская. — Подумаю об этом завтра. А сейчас я хочу увидеть, как вы выпьете эту кружку…
— Нет, хватит! — легонько оттолкнула стакан Аки. — Лучше посмотрите на Илью. Вам не кажется, что он…
— Дай парню отдохнуть, Аки, — покачала головой Саша. — Он за весь день с нами намучался на неделю вперед. Эх, повезло нам с ним — с таким лидером мы в Амерзонии не пропа…
Вдруг у Ильи из носа потекла струйка крови.
— Так и знала! Допрыгался! — охнула Аки и, разлив пиво по барной стойке, бросилась к парню. — Илья Тимофеевич, у вас кровь!
Но он и бровью не повел. Сидел, уставившись в блестящие глаза того странного типа, как будто пытался пронзить его взглядом. Тот отвечал ему взаимностью. Их руки легонько дрожали.
Аки вытащила платок и попыталась вытереть Илью, но тут из второй ноздри брызнуло вдвое гуще.
— Мама! — пискнула Аки, и вдруг хрен напротив тоже замироточил. Вот только хлестало у него не только из носа, но еще из ушей.
Он ощерился — и изо рта брызнула кровь!
— Нет, вам обоим уже хватит! — сказал бармен и попытался отнять кружки, но что Илья, что тип напротив судорожно вцепились в них мертвой хваткой.
Тут головы забулдыг одна за другой начали поворачиваться к ним. Кто-то протяжно закричал. А эти двое знай себе сидели друг напротив друга с таким видом, будто пытались взорвать мозг друг друга на расстоянии.
Кровь закапала на пол.
Глава 17
Морда Марлинского весь вечер мозолила Эдуарду Рощину глаза. А еще палец, на котором положено сверкать родовому перстню — он постоянно чесался!
Пусть Эд уже четвертый день носил подделку, чтобы не опозориться перед отцом, но без родового перстня аристократу никуда. Это его честь и гордость, пропуск и гарантия соблюдения аристократических прав. Если он облажается в споре, то перстень попадет в руки Марлинскому и тогда пиши пропало: каждый встречный-поперечный простолюдин сможет сделать с ним все, что угодно. Эд станет ничем не лучше его японской зверушки.
…и чего она нашла в этом придурке? Эдуард даже симпатичней, а она все…
Так стоп, что за бред⁈ Она же нелюдь! Прекрати на нее пялиться, дебил!
Эд хрустнул костяшками. Сначала как полный дурень запросил ее как приз за победу в споре, вместо того, чтобы потребовать код от сейфа, а теперь все косишься и косишься на нее! Что если батя узнает про такой косяк⁈
— Эй, Эд, ты чего это позеленел? — захихикали друзья за большим круглым столом, уставленным пивными бутылками и пепельницами.
— Так вот, — продолжил хвастаться его дружок Макс. — Хватаю я эту девчонку за хвост и тащу в уголок…
Все затаили дыхание, а Эд хлебнул пива и отвернулся. Лучше реально с фоксом, чем с японкой. Эта Акихара, конечно, как девка ничего, но, сука…
Нет, бред какой-то! Наверное, слишком много выпил.
— Извините, — вдруг раздался девичий голосок, и вся компания обернулась.
Перед ними стояла высокая блондинистая деваха с шикарным бюстом. Рощин, кажется, даже знал такую — Саша Айвазовская, вроде.
— Не разрешите забрать этот стул? — сказала она и указала своим наманикюренным пальчиком на стул, на котором лежала сумка. — Очень надо.
— Этот стул тут специально для тебя, конфетка, — хихикнули дружки Рощина.
Убрав сумку, Макс попытался усадить девушку к ним, но та ловко увернувшись от его рук, подхватила стул и скрылась в полумраке бара.
— Сучка! Куда⁈
— Отстань от нее, Макс, — одернул его Рощин. — Это тоже новенькая из ШИИРа, из аристократок, ослеп что ли? Еще не хватало, чтоб за нее Свиридова вступилась, если ты ее… зажмешь. Сиди.
— Ты брось Эд! Чего ты такой? Или ты Марлинского испугался?
