Брызнуло во все стороны, когда тварь окунулась в воду, и не успела она вылезти, как в нее на полном «скаку» влетели мы с Яром.

Фокс сразу вцепился ей в шею, и парой ударов повалил лису в воду. Я же, вцепившись в загривок навалился сверху.

Забурлило, зашипело, поднялся вой, переходящий в жалобный скулеж. Мы с Яром как могли держали тварь, охаживая ее по бокам. Скоро бушующая поверхность пруда скрылась, а за ней и небо, затянутое тучами.

Все звуки затихли, и сквозь бурление воды слышалось только отчаянное бултыхание лисы, которую мы тащили все ниже и ниже на дно.

Еще чуть-чуть, и силы начали оставлять монстра. Могучее тело извивалось все слабее. Яр, державший лису за шею, словно врос ей в спину. Я же схватил огромную пасть, пытаясь не дать ей поднять морду над водой и сделать вздох.

Затем, прокляв все на свете, я сунул руку твари в глотку. Зубы тут же сомкнулись на предплечье. Боль была адская, но я держался как мог.

Метта уже работала: ее жучки, сорвавшись с моих пальцев, один за другим, скрывались у лисы во внутренностях. Ей была нужна минута, чтобы добраться до мозга и немного поработать с ним.

Мы опускались и опускались, и вскоре барахтающаяся рыжая туша с глухим стуком ударилась о дно. От холода уже стучали зубы, перед глазами повисла пелена, и конечности слушались все хуже, но мы с Яром не разжимали хватки.

Через минуту лиса дернулась в последний раз. Затем начала уменьшаться в размерах.

Лев, набросив дождевик, спустился с лестницы и вышел к «черному» ходу. Там его уже ждала охрана — странные звуки из парка перебудили всю усадьбу.

— Что хозяин? — спросил Ленский дворецкого.

— Плохо себя чувствует. Мы не стали его беспокоить.

— И правильно, — кивнул Лев, и вместе с начальником охраны они выбрались под проливной дождь.

Зараза… А в доме было так тепло… Но все же лучше, чем слушать бурчание дяди. Хотя завтра его ждет новая порция упреков — и не только Льва, но и Соню. Ведь, как ни крути, операция «соблазни Илюшу» провалилась медным тазом, а виновата только она.

Ладно, плевать. Соню он прикроет завтра. А сейчас — к делам.

— Там что-то рычит уже минут пятнадцать, — докладывал начальник, — мы решили, на территорию забежала недобитая после Поветрия тварь, но, сами понимаете, в такую темень…

— И правильно, что не стали рыскать по зарослям по одному, — кивнул Лев и, запахнувшись поплотнее, присоединился к парням.

В зарослях парка сверкал какой-то голубой свет, мелькали золотистые искорки, что-то выло и стонало, но стоило им подойти поближе, как все сошло на нет.

Один дождь грохотал с прежней яростью.

— Не расходиться! — по-хозяйски окликнул Лев охрану. — Если это Прорыв, то отступаем в усадьбу. Будем держать оборону.

Парни кивнули и, устремив дула винтовок во мрачную толщу парка, принялись медленно двигаться мимо деревьев. В глубине что-то шипело.

Вскоре они вышли к пруду, от которого шел легкий парок. Но и его подавил дождь.

Едва Ленский подошел к берегу, как из воды показалась голова.

— А ну вылезай! — рявкнули охранники и наставили пушки на незнакомца.

Тот поднял руки и неспеша вышел на берег, а затем обессиленно присел на камешек. Сверкнула молния, и к своему удивлению Лев узнал в насквозь мокром и смертельно уставшем человеке Илью Марлинского. Он придерживал руку, а та словно побывала в пасти у гремлина.

Вдруг за ним из воды вышел еще кто-то. Парни заорали, но тот только рыкнул в ответ.

Ленский вскинул брови — на руках он нес обнаженное тело!

— Тихо! — остановил Марлинский охрану жестом. — Это свои!

На берег вышел огромный фокс, а в той, что он бережно держал на весу, Ленский с не меньшим удивлением узнал горничную Тому.

Вдруг сзади зашелестели кусты, и парни разом обернулись. Из-за деревьев к ним шел еще один персонаж. Вернее два.

Еще пара шагов, и огоньки фонарей осветили Акихару, на спине которой сидела…

— Соня⁈

— Слышь, Жук? — ткнул своего дружка наемник по кличке Шмель. — Жук, блин, ты чего, уснул?

— А что? Что такое?..

— Наших уже час нет, — сказал Шмель, вглядываясь в темные очертания усадьбы. — А по плану операция уже полчаса как должна закончиться. Да и щиты на окнах меня че-то совсем не радуют…

— Поди развлекаются там с девчонками, — зевнул Жук. — Вот и опустили, чтоб не сбежали. Знаешь, игра такая — салочки. Кто попался — снимает трусики.

— Нихера! Играл?

— А то!

И оба расхохотались. Вдруг со стороны усадьбы загрохотало, и щиты с окон начали подниматься.

— О, смотри! Кажись, наигрались! — хихикнул Шмель.

Вдруг во всей усадьбе вспыхнул ослепительный свет, и в окнах показались силуэты. Много силуэтов — явно больше, чем было в команде у Тима и Роди.

— Не понял… — прикрылся рукавом Жук. — Это кто?..

Вдруг на балконе второго этажа открылась дверь, и на улицу вышел человек. Шмель поморгал. Либо он совсем спятил с этой работой, либо у того и вправду было четыре руки.

— Видишь, кто это? — проговорил Шмель, пытаясь взять в толк, что за херня творится. Жук покачал головой.

Четырехрукий субъект, тем временем, размахнулся аки метатель ядра и швырнул в небо нечто круглое.

— Нихера себе бросил! — охнул Жук, наблюдая как снаряд пролетел высоко над забором, завис в небе, а потом по широкой дуге устремился вниз.

Прямо к ним.

— Че блин? Че за хер…

И тут Шмель разглядел, что несущийся прямо на них круглый снаряд один в один…

Бах! — и по лобовухе прилетела морда Тима. Брызги мозгов, костей и всего остального дерьма разнесло по всему стеклу.

— Б***!!! — заревел Жук. — Валим, сука!

Трясущимися руками Шмель, завел двигатель и, взрывая мясистую грязищу, резко развернул автомобиль.

— Гони! Гони! Гони! — повторял Жук, оглянувшись. Шмель покосился в зеркало заднего вида — силуэты в окнах махали им на прощение.

Затем оттуда заревели так, что душа у Шмеля ушла в пятки. Он вмазал по газам, и тачка рванула. Через пару секунд усадьба пропала за деревьями, они мчались прочь. Машину подбрасывало на ухабах, и все больше они рисковали перевернуться, но до мурашек перепуганный Шмель гнал только быстрее. Стрелка на спидометре уже вошла в красную зону.

«Дворники» работали как могли, но кровищу с лобовухи даже дождем хреново смывало.

— Сука, че делать будем⁈ — воскликнул Жук. — Это же… А если барон узнает? Блин, там же Родя? Нахер мы…

— Заткнись! Я думаю, б***ть! — скрипел Шмель зубами, пытаясь не влететь в дерево. — Чего делать⁈ Валим, и чтобы ни одна соба…

Тут спереди затрещало, и прямо на дорогу рухнуло бревно. Шмель ударил по тормозам.

Колеса заскользили по лужам, а затем — удар! — и машину завертело.

Грохот прокатился по кузову. Еще удар и еще, и Шмель увидел звезды. Затем снова грохнуло, все зашаталась, и наконец машина встала.

Какое-то время ничего не было видно, а потом Шмель почувствовал на лице капли дождя и открыл глаза. Лобовуху вынесло в салон, стекло было везде.

— Приехали… — простонал он и, пытаясь проморгаться, почувствовал, что всю морду ему изрезало на ремешки. Ну хоть жив.

Жук же лежал на капоте, и, походу, подох с концами. Как обычно, забыл про ремень безопасности, дебил.

Часто задышав, Шмель, ощупал себя, затем отстегнулся и попытался открыть дверь. Заклинило!

— Давай, сука! — застонал Шмель, налегая на дверь. Ног он уже не чувствовал.

— Дай подмогну, — сказали низким голосом, и над окном нависла тень.

Не успел Шмель разглядеть незнакомца, как дверь рывком раскрылась, а затем ему в глотку вцепились мертвой хваткой.

Наемник захрипел, а затем на мгновение почувствовал себя парящим в небе. Увы, это быстро закончилось — он шлепнулся мордой прямо в грязь. Едва дернулся, чтобы встать, как в затылок ему наступили сапогом и вжали в жирное дерьмо еще плотнее.

— Вы, ребята, повернули не туда, — снова заговорили тем же низким голосом, и в затылок мычащему Шмелю уперлось холодное дуло. — И обратно для вас дороги нет.