– А щас чё, луше? – подал голос Макар. Ответ ему был не особо интересен, но остатки трезвого разума внутри вожатого желали знать, способен ли его организм выдавливать из себя связную речь.

Вердикт оказался неутешительным – выдавливать был в силах, но едва ли связную.

– Канешна! – рьяно ответил Тихон Валерьевич. – Тут всё ж старамодно было, по…пока Элинка за дело не взилась…ой, в смысле Элина Вадимовна, пардон…

– Забей – махнул рукой Макар.

– При ней у нас тут ваще усё по-друхому стало. Красотищу навили. Площщщадки вона какие паставили. А компьюктерный класс как абнавила? Да-а-а… Не спорю – Рим не сразу строился, канешна. Всякие пралемы бывали. Но сдюжили ведь!

– Сдюжили… ИК…

– Хлавное, шо не сидим на жопе ровна, а и развеваемся ешшо. Сворганили ентот полаточный хородок. Месность там облахородили. И тебе и кухня в виде избушки, и тябе дорошки, и…чё-то там еще, не сссуть. Красотища! Понащалу-то не панимали, на кой ляд ваще этим страдать… А щас вот турист туда как попер, так щуть ли не о…очередь на есяц вперрред занимают. О как! Давай…нанаси, Петроич.

– Агась – отозвался столяр, пусть он и начал красить динозавра еще несколько минут назад.

– Знаешь, хароший ты пасан, Марик. Вона как из-за дятишек растарался…

– Я Макар – отозвался Марик.

– Ага… И тетка у тибя во! – выкинул вперед большой палец Тихон Валерьевич – Славная такая барышня.

– Ей уже за трисатник – внес поправку вожатый. – Какая ж она барышня?

– Ты вот снащала наущись в дамах ррразбирася, а уж патом курлыкай. Видная она девушшшка, видная. Да и ваще – с щем к ней ни придешь, ва всём паможет. Поначалу выслушает, а патом и тваего мнения спросит. И вникнет, преже щем дел варатить. Не то, шо курицы ныняшние… О-о-ой… А уж полаточный хородок вон какой отбахали, а?

– Дык ты ж это уже ховорил – отозвался Петрович.

– Ты нанаси, давай, наноси. Не сбевайся. Эхех… Бесссараб, канеш, ни такой был. Мир его праху…

– Бог с тобой… Ты щего его харонишь, Тихон? Живеханек он – вновь внес поправки в речь коллеги Петрович, не забывая при этом ловко махать широкой кистью.

– Ну, так я ж и ховорю…здаровый он, как бык. Мужих ваще не плохой, и к детворе заботой жил. Вот…ну усё для них делал! Путевки сюдой в его времена до пасляднего самые дишшшевые были. Даже, вот, када “Высотки” загинались савсем, он им памагал, как мох. Хочь и конку…конкурк…конкуренты. М-да, жалко, что так усё случилося – покачал головой столяр. Вожатому даже показалось, что работяга вот-вот пустит слезу. – Но вот заешь, Марик, чуть в сторону от яго вапросов отойдежь – всё! Разбирайтись сами, грит. Мол, места сваи по чом занемаите, если сами не с…сооброзите? Вот и делайте, чё щитаете нужым. Ни от мира сево он, вот я о чом. Педахог – прэкраснэйший! Но как челавек…от тут сложности. Нихто с ним не дружыл. Увожали? Ясен-красен! А вот дружжжбу не вадили. Он к нам на “ВЫ”, и мы его тудой же. А Элинка наша не такая… Элина Вадимвна тута кажную сабаку здесь знает. Это я, кстати, бухвально гаварю…

– Гатово! – победоносно сказал Петрович, бросая кисть в банку с краской. – О! Как живой!

– Дык выпьим же за это! – призвал Тихон Валерьевич, надвигаясь на бутылку с коньяком.

Макар икнул, но с большим трудом всё же влил в себя четвертую порцию крепкого пойла.

Зоря без всякого энтузиазма ковыряла вилкой котлету, которая на ее вкус была слегка пересолена.

Справедливости ради стоило отметить, что аппетит у девушки и без того полностью отсутствовал. Казалось, что сытный ужин и ароматный запах жаренного по приходу в столовую должны были пробудить этот самый затерявшийся аппетит, но отъев немного от своей порции вожатая поняла, что дело было не столько во вкусе еды, сколько в усталости и возбужденном ожидании, в котором она пребывала вот уже больше трех часов подряд. А всё дело в том, что ее драгоценнейший напарничек так и не соизволил объявиться за всё то время, что прошло с момента его отбытия восвояси с бутылкой крепкого алкоголя в руках. На звонки эта скотина, разумеется, не отвечал, писем не писал и гонцов к Зоре не засылал. На лицо вся эта ситуация походила на явное дезертирство, саботаж и безбожный поступок во всех смыслах этого слова, который окончательно закрывал для Макара последние двери, ведущие к Зориному прощению, в котором он, правда, и без того вряд ли нуждался.

Вот и сейчас место ее напарника пустовало, что только подтверждало ее опасения о том, что Макар снова канул в неизвестность и ждать его возвращения оттуда смысла нет. Картинка случившегося складывалась сама собой – напарник, любящий подвыпить, ушел с бутылкой коньяка к людям, которые любили подвыпить еще больше. Действительно – что же тут могло случиться? Вряд ли что-то хорошее. Только не в этой жизни и только не с Макаром, от которого вообще ждать чего-то стоящего было делом неблагодарным и бестолковым.

Однако пока что ее мысли, которые Зоря за столько лет приучила вращаться вокруг позитива и надежды на лучшее, не позволяли поставить на напарнике окончательный крест и больше не ждать его возвращения с этим несчастным динозавром, ну или хотя-бы без него.

Пока что…

И тем не менее, за столом девушка продолжала сидеть в гордом одиночестве. Да и вообще на ужине в столовой сегодня было на редкость тихо. Дети были утомлены репетициями и подготовкой к вечерке, а вожатые – те, что до ужина сегодня всё-таки добрались – просто хотели хоть на минуту отвлечься и побыть наедине с собой, а потому старались жевать молча и никуда не торопились.

Сделав очередной глоток уже остывшего чая, Зоря отодвинула тарелку с недоеденным ужином и взяла корочку хлеба, чтобы хоть чем-то заполнить свой капризный желудок.

– Ух-х-х, ну и денек – сказал Валера, появившись из-за спины у Зори. – О, котлеты! Очень кстати.

– А ты где Карину потерял? – устало спросила вожатая.

– Она коштюм доделыает – ответил Валера, который уже успел набить едой рот. – У меня такие штуки не полушаются. Попрошу в штоловой тарелки одноразовые, отнешу ей.

Зоря больше не стала ничего спрашивать у проголодавшегося Валеры, который, казалось, хочет за раз упаковать в себя весь ужин, чай и хлеб. Почти целый день она не видела свою соседку по комнате, а сама Карина, если и появлялась где-то на горизонте, как правило быстро убегала, чтобы не оставлять шибутных детей без присмотра. Вид у блондинки был измотанный, и в эти моменты Зоре становилось жаль новоиспеченную вожатую, которая еще не успела заматереть и слишком многое принимала близко к сердцу.

Сделав небольшой перерыв, Валера всё же обратил внимание на то, что он и Зоря сидят за столом совершенно одни.

– А где Макар? – кивнул едок на пустеющий рядом с собой стул.

– Промыслом занят. Я надеюсь… – усмехнулась девушка, которой на самом деле было не очень‐то смешно.

– Чего?

– Забей, Валер. Тоже реквизит делает.

– А-а-а – удовлетворенно кивнул головой Валера и снова набросился на ужин.

Зоря развернулась к залу и стала выискивать взглядом свой отряд. Почти все из них уже успели закончить ужин и выйти на улицу, за исключением нескольких пионеров, которые просто жевали себе и жевали, явно никуда не торопясь.

– Лёха, Антон – активней челюстями работаем! Через три минуты жду на улице. Бегом давайте – подбодрила Зоря ребят, которые вполне могли вот-вот уснуть лицом прямо в тарелке. – Ладно, Валерчик, приятного тебе аппетита. Я пошла детей собирать, а то у нас уже скоро репа. Не забудь Карину покормить.

– Не жабуду – выдавил из себя Валера, не отвлекаясь от процесса.

“Так – щас резко собираемся и идем репетировать. Музыку закачали. Реквизит готов, кроме одного клюва. Ну и ладно… После репы мигом летим в корпус переодеваться. Всё же проще простого” – в очередной раз повторяла про себя план действий Зоря, направляясь к выходу.

У самого подножия ступенек столовой было шумно – дети из нескольких отрядов обступили неведомую Зоре скульптуру желтого цвета, тыкали в нее пальцами, фотографировали и смеялись. Только приглядевшись вожатая поняла, что чудище в желтом – это и есть тот самый диплодок, ради которого ее напарник был готов свернуть целые горы. Динозавр был сделан точно по рисунку – этого было не отнять – но вот окрас его был ужасен. Более того – на морде у фигуры зачем-то была нарисована дебильноватая улыбка, хотя история в их постановке была далеко не из веселых. Сам же Макар, которого вожатая сначала и не заметила в толпе пионеров, стоял, облокотившись на своего новообретенного друга и странно покачивался.