Что ж – глядя на всё это богатство Элину снова можно было похвалить за хорошие управленческие способности. Либо же за умение находить деньги и вливать их во всё подряд. Хотя это наверняка было одно и то же.
Зоря повела отряд дальше по дороге, обочины которой были усажены яркими клумбами.
Следующей их остановкой стал бассейн, который детей волновал гораздо больше, чем всё остальное. Бассейн был крытым, что давало возможность детям купаться здесь даже в дождливую погоду. Раньше это здание было главным яблоком раздора во всём лагере, так как купаться сюда ходили строго по графику и только в определенные дни. А потому, если какой-то отряд не успевал вовремя покидать бассейн, то другой не успевал вовремя в него зайти, вследствие чего времени на купание оставалось меньше, чем у остальных. Ясное дело, что в таких случаях конфликты зрели как на дрожжах, при чём не только среди возмущенной пионерии, но и среди вожатых, которым приходилось после этого выслушивать их нытье.
Макар сомневался, что в нынешние времена ситуация хоть как-то поменялась в лучшую сторону, и уже через мгновение Зоря подтвердила его опасения.
– В бассейн мы ходим строго по расписанию – продолжала ораторствовать Зоря. – Если пойдем купаться, то правила мы вам с Макаром еще раз напомним. Но и щас я вам сразу говорю – заходим и выходим мы отсюда быстро, не рассусоливаем и никого не тормозим, чтобы все успели покупаться. Ходим аккуратно, потому что почему? Правильно – скользко, можете упасть. И еще – если вы вдруг болеете, или у вас есть какие-то ранки на руках, ногах или где-то еще, то в бассейне купаться нельзя! Это строго настрого запрещают. И даже не надо ездить нам по ушам, уговаривать или пытаться это утаить – всё равно не пустят. Пока что разрешения на купания нам не давали, но как только разрешат, мы обязательно вам скажем. Всё, идемте дальше.
Далее они проследовали на юг мимо беседок и оказались у клуба, который еще иногда называли театром. Округлое здание было целиком построено из дерева и своей формой напоминало, скорее, эдакий амфитеатр, нежели банальное место проведения вечерок и дискотек. Мак зашел внутрь вместе с отрядом и смог убедиться, что здесь действительно всё осталось именно так, как было раньше. В груди у него даже что-то кольнуло от ностальгии, ведь этот кусочек лагеря являлся тем немногим, что осталось от старой доброй “Ювенты”.
Этот деревянный, местами стертый лакированный пол топтали в звериных танцевальных порывах тысячи пионеров. Эти стены, выкрашенные бледно-желтой краской, видели сотни объятий и слез как вначале смен, так и по их окончанию. Нетленный и, к счастью, нетронутый “храм” являлся для Мака пока что чуть ли единственным признаком того, что он и правда был здесь когда-то. Был именно здесь, в этом лагере, а не в том глянцевом подобии, что построили на его месте. Сердце у вожатого тоскливо сжалось от мыслей о событиях и людях, что видело это место.
Точнее – думал вожатый сейчас только об одном человеке. А еще точнее – о девушке…
Как можно скорее отбросив в сторону эту ерунду, Мак сосредоточил свои мысли на сегодняшнем дне и вернулся к экскурсии, параллельно успев загнать парочку тормознутых пионеров обратно в клуб, которые уже норовили куда-то улизнуть.
Зрительские лавочки были аккуратно составлены у стены, из-за чего зал был полностью свободен и казался несколько просторнее, чем он был на самом деле. Здешняя сцена была расположена напротив входа и казалась миниатюрной, но уютной, а по краям у нее висел новенький занавес, не чета старому – пыльному и разодранному. Там же, по углам сцены, красовались такие же новенькие фирменные колонки внушительных размеров – неизменный атрибут любого вечернего мероприятия. Вид у них был дорогущий, и тут вожатому невольно вспомнились прежние колонки – пережитки прошлого и старые развалюхи – отданные лагерю каким-то благодетелем за даром и которые приходилось чинить при любой удобной возможности. Порой вечерка здорово тормозилась из-за того, что колонки кряхтели, свистели, переставали подавать признаки жизни, либо же вообще принимались издавать звуки из жутких параллельных миров, природу которых сложно было объяснить. Теперь же вряд ли такая проблема существовала, а значит и веселья в этом никакого не было. Обычные вечерки под обычную музыку, только и всего.
Однако больше всего внимания Макара всё равно привлекали именно подмостки сцены. Вожатый и представить себе не мог, сколько вечерок и танцев было здесь показано, сколько песен спето и шуток пошучено. Сюда выходили столь многие, что если и существовала какая-то духовная театральная энергия, то здесь наверняка должен был находится ее детский эпицентр, или, как минимум, один из главных филиалов.
Да уж, сплошная лирика. Такого Мак и сам от себя не ожидал.
Тем временем по клубу уже сновал ди-джей, имени которого Макар не успел запомнить. Взрослый парень, который по виду был одного с Маком возраста, пусть и был на голову меньше его, был занят тем, что настраивал колонки и старался придать им нужную громкость.
– Седьмой отряд, поздоровайтесь с Ильей. Он наш ди-джей и хранитель клуба – в шутку усмехнулась Зоря, чем заставила Илью засмущаться.
– Да уж, и вам не хворать. – съязвил парень после того, как дети хором с ним поздоровались. Попутно он достал из кармана шорт какую-то помятую бумажку. –Так, чё я там должен спросить…а, точняк! Короче – вы знаете, почему это здание называют то клубом, то театром? А? Нет? Тут всё просто. Когда здесь проходят дискотеки – это для нас клуб, а когда вечерние мероприятия и постановки – это театр. Хотя мы его всё равно чаще клубом называем…ну ладно – мое дело вам рассказать, а вы уж его зовите, как хотите. Так…а все знают, как вести себя в театре? Как? Ага…ага. Ну в принципе да – на вечерках слушаем и смотрим за выступающими, а потом громко хлопаем и поддерживаем, когда выступление заканчивается. Ну а как вести себя в клубе должно быть и так понятно – танцевать и оттягиваться! От себя добавлю самое главное – колонки трогать нельзя! Вот даже не смейте! Если увижу, что вы к ним лапы свои тяните… Ладно, не буду говорить. Но вам не поздоровиться. Учтите! Вроде бы на этом всё…
Дети хором поклялись под страхом смерти даже не нюхать это чудо техники, и только после этого отряд продолжил свое утомляющее путешествие. Мак изредка посматривал на время, в надежде на то, что им придется свернуть экскурсию пораньше и отправиться обедать. Время же, в свою очередь, шло предательски медленно и совсем не спешило прерывать мучения вожатого.
Тут и там Макару попадались изменения. Всё меньше он узнавал прежний лагерь и всё больше поражался тому, сколь многое успело поменяться за годы его отсутствия. Метаморфозы и радовали глаз, и раздражали, и пугали одновременно. Мысли превратились в мешанину, а мозг не успевал разбираться во всём этом кавардаке. Лагерь явно обновил фасад, сохранив при этом прежнюю суть. Однако вожатому столь многое бросалось в глаза, что он уже не мог упомнить, что осталось от прежней “Ювенты”, а что уже обросло мясом на костях, обретя новый шик и блеск.
По ходу экскурсии им встречались и другие отряды, которые также рутинно обходили лагерь. Макар в очередной раз убедился, что старшие пионеры действительно были больше похожи на коновалов, чем на обычных детей. Вид у них был скучающий, так как наверняка многие из них приезжали в “Ювенту” уже далеко не в первый раз и являлись настоящими старожилами, а потому и узнавать о лагере им было уже совершенно нечего. Во главе первого отряда Макар увидел того самого Юру, так успешно приковавшего к себе жадные взгляды на вчерашней планерке. Сейчас блондинчик сверкал рожей, чувственно и с упоением рассказывая своим пионерам о том, что в библиотеке, помимо множества интересных книг, есть еще и музей лагеря, с которым можно будет ознакомиться. Девушки из отряда слушали своего вожатого очень внимательно, но причиной тому наверняка была не интересная лекция и его ораторские способности, а яркая внешность Юры, на которую многие из девчонок как раз и успели клюнуть.
