Фрейя выпрямилась, прикрыла глаза и ни с того ни с сего рассмеялась.

– Не поверишь – бомжует где-то в России. Спит под мостом в каком-то городишке. Забытый бог.

– Ну вот видишь, как у них там говорят: «Награда нашла героя». - Фрейр отсмеялся и задал, наконец, интересующий вопрос. – Ты здесь из-за турнира? Или решила сыграть в другую игру?

– В какую? – уже снова прежним спокойным и безмятежным голосом спросила Фрейя брата. Потом повернула голову, следуя хитрой улыбочке, блуждающей на его лице и его подмигиваниям и кивкам. – А... эти? Красивая пара, но я давно не играю сердцами. Я просто наблюдаю. Эти двое и так любят друг друга, и совершенно без моего вмешательства. Это так необычно... на таком близком расстоянии. Они просто любят, совершенно не замечая, ни меня, ни моего влияния. Более того, они отталкивают вмешательство. Моя сила стекает по полусфере, будто они сидят под куполом.

Фрейр откинулся на спинку стула и рассмеялся.

– Так ты просто удивлялась и проверяла связи? А я уже начал беспокоиться, что ты решила ещё раз рискнуть. А ещё... остерегался того, что ты скажешь, что сила стала уходить.

Фрейя закатила глаза и притворно вздохнула:

– Кто бы спрашивал? Ты бы почувствовал первым. Мир бы стал тускнеть и умолкать. Но ты же слышишь всё? И сила при нас. Ты просто давно не пользовался своей. Посмотри по сторонам: бармен и официантка – уже заняты друг другом и до нас им нет никакого дела. Ещё... девушка за столом в уголке. Да, та, что стучит по клавиатуре, не открывая глаз от монитора.

– С опечатками, - усмехнулся мужчина, чуть сощурив глаза, но не оборачиваясь назад.

– Ну да. Она же не смотрит в клавиатуру, да и её собеседник тоже. Но им не важно. Они неожиданно почувствовали себя в толпе и не могут отдать свои слова случайным людям. Вот просто смотрят в глаза друг друга и пишут. Ошеломлены оба. Еще утром они были просто приятелями, а теперь это навсегда. У них родятся трое детей, а потом внуки и даже до правнуков они доживут, продолжая разговаривать друг с другом, не произнося ни слова вслух. Они скоро научатся этому в совершенстве.

– Ты...

– Не нужно, дорогой. Если бы ты не был столь ленив, то и ты мог бы рассыпать любовь горстями.

В кафе повисла полная тишина. Лишь электронное табло часов издавало странные звуки, подражая механическим часам. Пальцы Фрейра крутили стакан, в котором уже не было виски и только кусочки льда, то начинающие таять, то снова собирающиеся в кубики с ровными гранями. Он не выдержал зачарованного чужой любовью молчания и вздохнул:

– Если бы я мог снять проклятие Одина и одарить тебя любовью.

– Если бы... Если бы проклятие было в этом. Это слишком просто для мужчины, оскорбленного ревностью к самому себе и ослеплённого любовью к женщине. – Фрейя вздохнула, замерев взглядом на паре за окном. Втянула воздух ноздрями и продолжила. – Я могу любить. Более того, я люблю...

– Кая...

Женщина щелкнула пальцами, привлекая внимание бармена и провела тыльной стороной ладони по лицу, стирая усталость и обреченность. Молодея. Возвращая себе наивность и простоту. Закончила и улыбнулась брату.

– Я пойду. Прогуляюсь. Прости, с собой не зову.

На стол легла купюра. Брат укоризненно покачал головой, но Фрейя уже шла к выходу.

– Эйя, ты что решила? Турнир или...

– Я не решила.

– Так может быть тогда турнир, если ты не уверена?

Она остановилась и повернула голову в сторону брата, но взгляд снова зацепил пару на улице и остановился. Двое увлеченно целовались, на этот раз прикрыв себя от взглядов прохожих раскрытым зонтом и совершенно не беря в расчет посетителей кафе. Парень держал лицо девушки в своих ладонях и: то осыпал её губы легкими, невесомыми касаниями, то приникал к ним, как к источнику, измученный жаждой путник. Фрейя сбросила оцепенение. Отвернулась и зашагала к выходу, уже в дверях бросив через плечо.

– Я не решила.

Брат кивнул в ответ и проинспектировал выставленные бутылки позади бармена, совершенно не обращающего на посетителей внимания. Удовлетворенно кивнул, выбрал одну и стукнул пальцем по столешнице. И стакан наполнился виски. Мужчина поднял его и посмотрел на просвет.

– Да, милая. Я не могу тебя одарить тем, что составляет твою суть. Ты права.

Он выпил всё одним глотком. Добавил к купюре Фрейи сверху от себя «на свадьбу» и вышел из заведения, так и не замеченный смеющейся у барной стойки парой.

Уже отойдя от кафе с десяток метров мужчина резко развернулся и зашагал обратно, к целующимся под зонтом. Вежливо покашлял, а потом постучал по нему, как по двери:

– Простите ребята, как вас зовут?

– А вам зачем? – насторожился парень.

– Жена только что родила. Мальчик и девочка. Сказала, чтобы я на улице спросил имена у первых встречных.

Лицо Фрейра расплылось в растерянной улыбке нежданной радости, и парень с девушкой одновременно сказали:

– Кай.

– Герда.

– Ух, ты! Значит будет новая сказка... Спасибо.

2. Одиночество – привилегия богинь

Снежно-белый Cadillac Eldorado шестьдесят второй серии приближался с неспешно-молниеносной грацией к главному входу сияющего огнями отеля.

– Ой-йё-оо, - восторженно простонал мальчишка-парковщик, и швейцар тут же повернул голову, удивленный возгласом и подтвердил восторг уже своим.

– Не может быть... Леди в белом. Давно не была. Лет пятьдесят. Решила поговорить с судьбой.

Машина остановилась, и парень сделал шаг к двери, но рука в белой перчатке легла ему на плечо и прозвучал тихий уверенный голос:

– Я сам. Особая гостья.

Мужчина вышел вперед и, согнув левую руку в локте, завёл её за спину, склонился в полупоклоне и открыл водительскую дверь. Белый шёлк юбки взметнулся крылом, и такая же белая туфля коснулась ковра. Ладонь оперлась на протянутую руку и из машины вышла девушка.

– Рада видеть тебя, Ивер. Игра началась?

– Как можно, Фрейя? Ждут. Все. До последнего.

– Ай, какая я не хорошая. Заставила себя ждать, - рассмеялась Фрейя, качая головой, и вошла в холл.

Её руку тут же подхватил брат и уложил на сгиб своей. Наклонился к уху и, почти касаясь губами, шепнул:

– Я.. испугался, что ты решила всё же сыграть в сказку.

– Что-то ты излишне пуглив последнее время. А сказки... одной хватило. Неужели Кай и Герда? – Фрейр молча кивнул, а Фрейя прищурилась, словно обдумывая что-то и качнула головой. - Нет. И ты сам видел – они любят друг друга. У меня нет ни одного шанса. И я не посмею уничтожить любовь, чтобы взрастить иллюзию.

– Даже для того, чтобы снять с себя проклятие? – раздалось насмешливое из-за спины.

Брат с сестрой остановились и, не разжимая рук, синхронно развернулись на голос.

– Прекрасно выглядишь, дорогая. – Один стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди.

Весь в черном он слегка раскачивался с пятки на носок: то приближаясь к Фрейе, то удаляясь от неё. Его облик менялся в такт покачиванию, проявляя поочередно: то образ одноглазого старика в запыленном плаще с рассыпанными по плечам, давно нечёсаными седыми прядями, опирающегося на сучковатую, потемневшую за столетья клюку и с вороном, сидящем на плече и насмешливо глядящим в лица близнецов; то – ощупывающего взглядом лицо женщины, зрелого мужчину, облаченного в дорогой костюм.

Фрейя невозмутимо наблюдала метаморфозы, не выражая никаких эмоций. Её ладонь всё также расслаблено лежала на локте брата, да и сам Фрейр безучастно взирал на аса.

– Ты разлюбила меня, - чуть удивленно поставил диагноз Один.

– Какого из тебя? Ода? Одина? Всеотца? Человека? Забытого бога? Кого, из тебя, я разлюбила?

Один отмахнулся от вопросов, возвращаясь к началу.

– Ты не ответила. Ты не станешь заканчивать сказку, даже если это –единственный способ снять моё проклятие?

Женщина широко улыбнулась и совершенно спокойно, проговорила каждую букву, делая паузы между словами, давая осознать их значение: