– Но лучше поторопиться. В полдень я должна быть у обнявшихся сосен.

– Будешь. Будем. Я с тобой пойду, – Гуннар снова подвинулся ближе к девушке, сокращая дистанцию, – что ты хочешь от этого твоего Ил’мара?

– Хочу получить ответ на свой вопрос, – девушка плавно развернулась в его сторону не уловимо отодвинувшись от мужчины.

– И на какой вопрос ты хочешь получить ответ? – улыбнулся тот и, словно принимая условия игры, протянул руку, коснувшись ее пальцев и подняв ее ладонь, переплел ее пальцы со своими.

– На какой вопрос? – как эхо одновременно спросили ее Хэлтор и Эйнар. Только это прозвучало странно, сливая в себе требовательную нетерпеливость Правителя и грустную надежду скальда.

– Невысказанный вопрос. Самый главный, – Солингер встала и отступила на шаг к выходу, разрывая плетение пальцев, – Мне пора. Если к полудню не успею, ночью мне никто не откроет.

– И что будешь сидеть и молча ждать?

– Да, – твердо сказала девчонка и отступила еще на шаг. Мужчины поднялись одновременно.

– Я думаю у нас у всех есть свой не высказанный вопрос, самый главный – подал голос Эйнар и взглянул на Хэлтора.

– Ты прав. Мы идем с тобой, девочка.

– Не знаю, как на счет одного невысказанного вопроса, а у меня очень много таких, и я готов их высказать прямо сейчас, – Гуннар шагнул к стоящей у откинутого полога девушки и снова сграбастал ее ладонь, – и не надейся, что я буду молча сидеть и ждать луну.

– Будешь. Будешь сидеть и думать, – она приподнялась на цыпочки и хлопнула свободной ладонью его по лбу, – а думать будешь какой из них самый главный.

Так взявшись за руки они и вышли на солнечный свет. Хэлтор с Эйнаром переглянулись и беззвучно расхохотались...

09 – Хэлтор

Они уходили от лагеря, ступая друг за другом по цепочке своих вчерашних следов. Гуннар шел впереди, проваливаясь в подтаявший с утра снег по колено и оглядываясь время от времени на своих спутников. Как–то незаметно сникли все разговоры словно тропа уводила их не в глубь леса, а все дальше и дальше по дороге к себе. Когда в просвете деревьев мелькнула сросшаяся из двух деревьев сосна, Солингер тронула за плечо воина и попросила уступить ей дорогу. Потом оглянулась на своих спутников и полушепотом произнесла:

– Пока не откроется калитка больше никаких разговоров. Садитесь спиной к дереву и ищите самый главный вопрос. Вставать нельзя. Кому нужно облегчиться – лучше это сделать сейчас, пока не вышли на поляну, – она сбросила свою котомку на снег и свернула с тропы. Мужчины, недолго думая, последовали ее примеру и через некоторое время вернулись, держа в руках охапки лапника. Солингер уже стояла на месте сброшенной сумы. Она одобрительно кивнула и уверенно пошла в сторону сосны по нетронутому снегу. Хэлтор оглянулся, но ни по направлению к сосне не было следов, оставленных вчера Эйнаром, ни позади отряда, на только что пройденном ими пути, не было следов. Он прикоснулся к плечу, идущего впереди Гуннара, привлекая внимание. Воин обернулся и вопросительно поднял брови: " Что?", – спросили его глаза. Правитель ткнул пальцем себе под ноги, а потом скосил глаза назад и снова вперед. Гуннар пожал плечами и для достоверности еще и покачал головой: " Не понимаю", – и нахмурился, глядя в сторону уходящих Эйнара и Солингер. Следов на снегу не было. Друзья, проваливавшиеся по щиколотку в снег, были, а следов – нет. Они еще посмотрели на мелькающие спины среди сосен и двинулись за уверенно бредущей к своей цели, Солингер.

Когда Хэлтор с Гуннаром подошли к сосне, девушка и скальд утаптывали снег у ствола дерева. Отложив в сторону лапник, парни присоединились к ним и через какое–то время уже сидели на мягкой подушке из еловых веток. Их тела образовали крест, видимо сказалась привычка к круговой обороне, а может быть на пороге неизвестного, каждый хотел видеть и справа и слева тех, кого знает, и быть уверен, что твоя спина тоже защищена. Гуннар протянул руку и нашел пальцы Солингер. Она ответила на его пожатие, но потом ее ладонь выскользнула из сжимавший ее пальцев.Девушка улыбнулась и закрыла глаза.Время ожидания начало свой бег...

Безмолвие не нарушалось никем. Молчал Хэлтор, сосредоточенно всматриваясь в одну точку – уходящее в закат солнце. Яркий луч, остывающего светила ослепил Правителя, и он закрыл глаза. Угомонился Гуннар... Какое–то время он ерзал на лапнике и все крутил головой, словно ища места, в которых можно было устроить засаду, но постепенно его лицо расслабилось. Он перестал всякий раз возвращаться взглядом к сидящей рядом девушке. Теперь на его обветренном лице блуждала неведомо откуда взявшаяся улыбка. Даже не улыбка – ее тень. А девушка? Девушка давно закрыла глаза и, уткнувшись в меховой воротник носом, словно дремала. Эйнар прислонился в сосне спиной и, обхватив колени руками, положил на них голову. Мысли, бродившие в его мозгу, прочертили четкую вертикальную борозду на лбу. Порой веки его закрытых глаз сжимались, словно он не хотел видеть того, что мелькало перед его мысленным взором. Их окружала абсолютная тишина, в которой не было звуков подтаявших и падающих с ветвей снежных шапок, пенья птиц и свиста их крыльев... Ночь раскинула свои крылья над горами Северных Земель, но никто из сидящих под сросшимися соснами этого не заметил...

– Ну, здравствуй, Правитель Северных Земель, – Хэлтор резко вскинул голову и прищурился, привыкая к темноте. В десятке шагов прямо перед ним, посреди белоснежной поляны стоял высокий старик, опиравшийся одной рукой на крючковатый посох, а второй, придерживающий распахнутую калитку. Ограды не было. Хэлтор стремительно встал и шагнул вперед.

– Вечности в здравии тебе, Ил’мар! – поклонился Хэлтор, прижав правую руку к сердцу.

– И тебе вечности, – усмехнулся старик, – вечности в любви. Ты хочешь ответ на свой вопрос? – он приподнял правую бровь и усмехнулся, что ж – встань на крыло! Ты вновь обретешь свою любовь. Ты защитишь свою дочь. Ты спасешь свой народ. Я ответил на твой вопрос?

Хэлтор остановился в шаге от калитки и замер, всматриваясь в лицо собеседника. Неожиданно пришла мысль, что он смотрит в глаза отцу, да и весь старик выглядит так, как помнит отца его сердце. Только вот он старше. Старше на те годы, что прошли без него. Словно однажды, уйдя за полог смерти, он продолжал жить и стареть.

– Да. Ты ответил. Но твой ответ породил другие вопросы. Жаль, что я мог рассчитывать только на один ответ, – Хэлтор склонил голову в знак благодарности и развернулся. Ил’мар дал отойти ему на пару шагов и, словно пытаясь задушить смех в зародыше, медленно протянул:

– Ответ на один невысказанный вопрос, – Хэлтор резко, будто споткнувшись, остановился, – но не разочаровывай меня Правитель. Поговорить с тобой я не отказывался, – и Ил’мар захохотал. Хэлтор обернулся и успел заметить, на какой–то миг, вспыхнувший огонь в глазах старика. Он махнул рукой приглашая, повернулся и пошел, и с каждым его шагом пространство искажалось, снимая пелену с тропинки, ведущей от калитки к дому, в окнах которого играли в догоняшки всполохи горящего в очаге огня.

Они говорили всю ночь. Хэлтор, сидя на полу и расслабленно откинувшись на стену, глядел на пламя очага и рассказывал старику, сидящему рядом, о Сванвейг, а потом о рождении Айсы. Они дружно смеялись над ее детскими проделками и всерьез обсуждали ее будущее… но время неумолимо, и оно всегда резко подводит черту, когда любой разговор становится в тягость. Хэлтор тряхнул головой, провожая ночь и с сожалением хлопнул себя по колену:

– Загостился я у тебя, старик. Друзья там в сугроб, наверное, превратились, а я…– вот такой дрянной друг: ем, пью, у огня сижу. И всё же, отец, скажи, как нам справиться с Черным?

– Ты хочешь, чтобы я не только указал тебе направление, но и провел тебя по дороге? Нет. Каждый должен пройти свой путь сам и только в его конце придёт понимание – верное ли ты принял решение, встав на него. Но решение должно быть только твоё. Прощай, Хэлтор, береги любовь тех, кто верит в тебя. Огонь в тебе горит… Ну, что? В путь!