— Да соберитесь же вы наконец, Виктор Михайлович! — в сердцах выпалил Александр Иванович. Откровенно говоря, мне и самому хотелось высказать тёзке что-то вроде этого, только более прямо и доходчиво, вплоть до присовокупления парочки хлёстких и до безобразия неприличных словечек, но в последний момент я свой праведный гнев удержал при себе — как бы ни разочаровывали меня тёзкины неудачи, стоило признать, что он всё же старался, честно и добросовестно старался, уж мне ли не знать.

…Решив задержаться пока у наших похитителей, чтобы разобраться-таки с тёзкиными способностями и их раскрытием, мы оба даже не представляли, как оно будет происходить. Что ж, тем интереснее это оказалось. И не просто интереснее, раскрытие тех самых тёзкиных способностей прошло вообще совсем не так, как мы того ожидали.

Строго говоря, никакой особой процедуры раскрытия попросту не было. Александр Иванович немного поговорил с тёзкой, задав несколько вопросов, показавшихся нам пустыми и бестолковыми, потом предложил вниманию дворянина Елисеева с десяток разных задач на логическое мышление и сообразительность, наподобие тех, что обычно печатают в журналах для более-менее неглупой публики, затем, так и не удосужившись сообщить, правильно ли тёзка решил их или как, предложил проследовать с ним.

Привёл нас Александр Иванович в помещение довольно странного вида — спортзал, напоминающий школьный времён моего детства, в котором помимо самых простых и обыкновенных спортивных снарядов зачем-то стояли и столы со стульями.

— Сергей Петрович, мой ассистент, — представил Александр Иванович персонажа лет тридцати. Нам с тёзкой он сразу не понравился, какой-то слишком уж ухоженный и ненастоящий. Голубой, что ли? Да и хрен бы с ним, но всё равно как-то неприятно…

— Садитесь, Виктор Михайлович, — скомандовал Александр Иванович, — начнём, пожалуй. Сергей Петрович, выкладывайте ваш реквизит.

Уж не знаю, что подразумевалось под реквизитом, но выкладку его неприятный типчик начал с коробка спичек, положенного точно на середину стола.

— Итак, Виктор Михайлович, приступим, — в голосе Александра Ивановича зазвучали нотки предвкушения. — Вы должны сдвинуть коробок с места взглядом. Да-да, и даже не пытайтесь отнекиваться, — он предостерегающе поднял руку, — я уверен, что вы это можете, а потому никаких возражений от вас не приму. Начинайте!

Хрена себе завернул! Говорят, так раньше детей плавать учили — кинут с лодки в воду и плыви как хочешь и можешь, а любящий отец, если что, подстрахует. Ну, местный главнюк нам с тёзкой, слава Богу, не отец, и эти его отцовско-командирские замашки рано или поздно станут ещё одним поводом для нашей стр-р-рашной мести, но дворянину Елисееву бросили вызов, и отреагировал на него тёзка, как дворянину и положено — поставленную задачу попытался выполнить.

Попытаться-то он попытался, вот только вышло у тёзки ровным счётом ничего. Коробок, сволочь такая, двигаться никуда не хотел и продолжал самым издевательским образом оставаться на месте, хотя тёзка изо всех сил толкал его взглядом, при этом старательно напрягая лицевые мышцы, для того, должно быть, чтобы взгляд был построже. Я же, пока тёзка пыжился, прислушался к его ощущениям. Хм, кажется, он всерьёз считал, что физическое напряжение ему поможет… А если нет? А если иначе?

— Может, хватит, а? — вставил я свои пять копеек, увидев, что тёзка вот-вот сдастся. — Успокойся, сосредоточься и просто представь, что коробок от тебя уползает.

— Может, не будешь лезть под руку⁈ — с раздражением ответил тёзка. — И так не выходит ничего, да ещё ты!

— Может, и не буду, — миролюбиво согласился я, — если и ты перестанешь тужиться, как в сортире. Сам же видишь, так оно не работает, и почему бы тогда не попробовать по-другому? А лучше и вообще не пробовать — просто сделать!

Шутка про сортир была, признаю, не самой удачной, но всё же нужное действие оказала — тёзка мысленно посмеялся, и напряжение своё сбросил. С попытками сосредоточиться и представить себе отодвигающийся коробок у дворянина Елисеева поначалу тоже ничего не выходило, однако уже где-то через минуту коробок зашевелился. Да, он никуда не уползал, кое-как поворачиваясь на месте то в одну, то в другую стороны, но и это уже сошло бы за достижение, если бы вялое вращение коробка вдруг не прекратилось вообще.

Отдам тёзке должное — неудача его не обескуражила. Ну да, перед нею он же увидел, что предложенный мною способ всё-таки работает, и тут же снова принялся представлять перемещение упорного коробка. В этот раз тёзке хватило меньше минуты, чтобы представленное обратилось в увиденное — коробок, пусть медленно и неравномерными рывками, но тем не менее пополз к краю стола. Получилось!

Да мать же его!.. Кое-как преодолев сантиметров двадцать, коробок остановился, завертелся на месте и вдруг из него с треском и шипением вырвалось пламя. М-да, такого не ожидал, похоже никто — и мы-то с тёзкой оба слегка прибалдели, а на одинаково туповатое и растерянное выражение на лицах лощёного типчика и Александра Ивановича было аж любо-дорого посмотреть.

— Хм, неожиданно… — как и положено настоящему начальнику, Александр Иванович взял себя в руки первым. — Очень и очень неожиданно, — повторил он. — Вы, Виктор Михайлович, меня удивили, примите мои поздравления. Тем не менее, напоминаю: предметы надо именно перемещать, а не жечь. Сергей Петрович, озаботьтесь предоставить Виктору Михайловичу не столь горючий реквизит. И давайте, пожалуй, пересядем за другой стол, — он с лёгким сожалением посмотрел на жалкие останки несчастного коробка и чёрное пятно под ними.

Над исполнением нового поручения ассистенту пришлось повозиться, но он справился — вынул из латунного портсигара папиросы, положил их на подпорченный тёзкой стол, а сам портсигар на новый.

— Принимайтесь, Виктор Михайлович, — распорядился здешний начальник.

Тёзка принялся, но на этот раз у него почти ничего не выходило. Портсигар кое-как прополз урывками сантиметров десять и встал. Намертво. А через пару минут, впустую ушедших у тёзки на попытки возобновить движение портсигара, Александр Иванович и призвал его собраться.

— А давай, я попробую? — решил я не только не ругать товарища, но и прийти ему на помощь.

— Ты⁈ — изумился тёзка. — Но это же мои способности! Что ты тут сможешь сделать?

— Ну, тело у нас вообще-то общее, хоть и твоё, — пришла пора вернуть дворянина Елисеева к правильному пониманию объективной реальности. — И, если помнишь, доктор Брянцев оценивал твою предрасположенность именно и только по телесным показателям…

— И правда, — с некоторым удивлением признал тёзка. Раньше, похоже, он об этом не думал, справедливости ради скажу, что и я тоже. — Что ж, давай попробуем, может, чего и выйдет.

Приняв управление телом, я попросил тёзку следить за моими мыслями и действиями. Если мне улыбнётся удача, то и он потом сможет повторить, если нет, глядишь, увидит и поймёт, что именно я сделал не так. Дело настолько серьёзное, что прятаться друг от друга нельзя.

…Как ни пытался я сосредоточиться на мысленной картинке бодренько ползущего по столу портсигара, он, зараза, так и оставался на месте. Что заставило меня пошевелить пальцами? Даже не знаю… Не иначе, так сильно хотелось заставить ползти этот чёртов портсигар, что чисто на автомате пальцы дёрнулись в ту же сторону, куда ему надо было двинуться. И он пополз! Пополз, чтоб его! И резво так пополз, заметно быстрее, чем коробок, что подгонял тёзка. Так и дополз до края стола, останавливать движение я не стал, и портсигар грохнулся на пол. Есть!

— Превосходно, Виктор Михайлович, превосходно! — Александр Иванович прямо-таки сиял. — Теперь отдохните немного, и продолжим.

— Это что было? — недоумевал тёзка. — Ты подёргал пальцами и оно помогло?

— Получается, так, — я и сам, честно говоря, пребывал в некотором недоумении. — Давай, после отдыха и ты так сделаешь?