— И как тебе это удалось? Ну, стать такой?

— Поняла, что в этом мире я нужна только одному человеку, и так, Эмили, будет всегда.

— Хуану, да? Это он помог?

— Себе, глупенькая! — рассмеялась Жюстин. — Я нужна только себе, и в твоем случае все так же. И чем раньше ты это поймешь, тем проще тебе будет жить дальше.

— Но…

— Вот скажи мне, Эмили. Только честно, — перебила Жюстин.

— А? — Та тут же напряглась.

— Чего ты боишься? Осуждения или это просто стыд? Что тебе мешает раскрепощаться?

— Как ты узнала? — Эмили удивилась, как метко попала в цель француженка.

— Опыт, подруга, просто опыт. Знаешь, сколько через меня таких, как ты, тут проходило? Скольких нимф я обучила?

— А зачем они тогда сюда идут, если тоже боятся? — проявила профессиональный интерес Эмили.

— А зачем люди вообще работают, Эмили? Ведь только немногим нравится, чем они занимаются, понимаешь?

— Деньги?

— Не только. — Жюстин скромно умолчала о других, что были в тех же условиях, что и когда-то она.

— И что ты им советовала? Как они становятся такими… — Эмили пыталась подобрать слово.

— Открытыми? — закончила Жюстин.

Эмили робко кивнула.

— Просто научила получать удовольствие. Наслаждаться жизнью, а не сидеть в своей скорлупе и думать, что это и есть та самая жизнь.

— Но… а как же окружающие?

— Да плюй ты на этих окружающих. Неважно, что они о тебе подумают, понимаешь? Неважно. Им всем вообще чихать на тебя с высокого утеса. Эмили, я знаю, что говорю, насмотрелась. Их хлебом не корми, дай только посамовыражаться, обосрав кого-нибудь с головы до ног.

— А потом отменить… — грустно опустила глаза Эмили.

— Именно, они так и выделяются на фоне жертвы, прикрывают свои комплексы, показывают, что они-то уж не такие. А по факту? По факту, подруга, они еще хуже тебя.

Эмили сделала глоток чая и продолжила внимательно слушать.

— Запомни, тем, кому ты нужна, тем, кому ты правда дорога, тем, кто настоящие люди, а не этот биомусор, ты будешь нужна любой. Поэтому выкидывай на помойку все свои страхи да переживания. Начинай уже быть собой и жить для себя.

Эмили всем своим нутром ощущала искренность француженки и ее мудрость, явно закаленную тяжелым прошлым. Слова Жюстин глубоко врезались в ее сознание и заставляли задуматься. «Да ведь по большому счету она же права? Делай я так, как Жюстин говорит, то и проблем бы не было — ни с Лукрецией, ни с Биллом, ни с Сэмом. Хотя с ним-то и так нет. Но все же это не отменяет того, что я ставлю других выше себя. А почему? Кто они для меня такие? Кто все эти люди, черт возьми?» — Эмили попыталась переварить слова француженки, но недавняя попытка надругательства настолько сильно терзала душу, что она тут же отвергла все эти зреющие мысли о своем превосходстве и вновь захотела поскорее убраться из клуба.

— Я не могу так… Пробовала… Не выходит, — робко сказала Эмили.

— А никто и не говорил, что сразу получится. — Жюстин встала с кровати. — Ты пей. Пей. Подыщу тебе одежду.

— У меня пальто в гардеробе.

— На голое тело наденешь?

— Жюстин, я к тебе-то зачем шла… — вспомнив о Мэй и возможном раскрытии, перевела тему Эмили.

— Oui?

— Тут работает девушка… Мэй, она филиппинка, — продолжала Эмили.

— Есть такая.

— Я ее видела у туалета и хотела еще раз посмотреть… Ну как в тот раз, помнишь? Она же там была.

— Так во-о-он оно что, — облегченно вздохнула Жюстин. — А я и не обратила тогда внимания.

— Не смогла ее найти… Вот.

«Alors Mae ne ment pas (Значит, не врет Мэй)», — подумала Жюстин и положила рядом с Эмили теплую кофту.

— Была моя, а теперь тебе вместо платья будет, — засмеялась она.

Переодевшись в длинную черную кофту и допив чай, Эмили сделала несколько неуклюжих шагов в туфлях. Второй каблук все еще еле держался, но явно мешал. «Да достал уже!» — разозлилась она и, громко топнув, его обломала, а затем повернулась к тускло освещенному зеркалу. Нежная шерсть почти прикрывала колени, а широкий воротник полностью закрывал шею. Волосы были слегка растрепаны и небрежными волнистыми локонами ложились на ее высокие скулы.

— Так даже лучше, — сказала Эмили и обернулась на стук в дверь.

— Открыто, — так же обернулась Жюстин.

— Дамы, — мягко и учтиво произнес Майкл. — Можно? — Он вошел в комнату, держа в руках сумочку и пальто.

— А если нельзя? — фыркнула Жюстин.

— Позвольте, — не обращая внимания на французскую занозу, он галантно поднес пальто Эмили и помог его надеть.

Запах ее волос одурманивал хозяина клуба и вызывал в нем жгучее желание.

— Мистер Блэквуд, видимо, лично пришел извиниться за недоразумение? — направляя его к верным действиям, высокомерно сказала француженка.

— Конечно, моя неповторимая Жюстин.

Та растянулась в победоносной улыбке.

— Мисс Брюстер. Я глубоко раздосадован случившимся и приму все меры, чтобы впредь в стенах этого, без преувеличения, прекрасного заведения такого больше не повторилось. Виновные уже наказаны. — Майкл косо посмотрел на Жюстин.

— А тот… — Эмили непроизвольно впилась ногтями в холодные ладони. — Он же живой? — снова вспомнила она про охранника.

— Больше вы его не увидите, мисс Брюстер.

— А что с ним будет?

— Эмили, да что за сантименты? Прекрати, — вмешалась Жюстин.

— Мисс Брюстер, я еще раз искренне прошу прощения, и, чтобы хоть как-то смягчить последствия, загладить вину, так сказать, за столь вопиющий случай… — Майкл сделал паузу и достал красный браслет. — С ним вас никто и никогда не то что не остановит, даже косо не посмотрит и уж тем более не прикоснется без вашего ведома.

— Красивый какой. Я таких не видела тут. — Эмили взяла браслет в руки и, рассматривая, покрутила.

— Единственный экземпляр. Ее. — Майкл резко кивнул в сторону Жюстин.

— Нужно было время, чтобы гости запомнили меня на новой должности. Пришлось месяцок с ним походить, — добавила она.

— Я даже не знаю, — замялась Эмили. — Спасибо большое…

— Отдохните хорошо, мисс Брюстер, и если нужна медицинская помощь, то мы все оплатим. — Майкл подошел к двери.

— Да вроде не нужно.

— Приятно слышать. — Хозяин клуба открыл дверь и глянул на стоящего за ней начальника охраны. — Хуан вас сопроводит.

— Спасибо, мистер Блэквуд. — Эмили благодарно посмотрела на Майкла и подошла к Жюстин. — Не знаю даже, что сказать, — прослезилась журналистка.

— Может, просто обнимашки? — Француженка ласково улыбнулась и по-дружески обнялась с Эмили, а затем проводила ее взглядом до двери.

— Хорошо сработала, — отметил Майкл. — Будем считать, прощена.

«Connard (Мудак)», — раздраженная перекладыванием на нее вины, тут же подумала Жюстин.

— И чем она мой браслет заслужила? — Жюстин вышла из роли заботливой подруги.

— Что-то смущает?

— Твоя беспечность.

— Теперь это твоя работа — прикрывать мою беспечность. Иначе она не вернется.

— Лучше бы не вернулась.

Майкл улыбнулся и, спокойно посмотрев на Жюстин, влепил ей звонкую пощечину.

— Есть еще возражения? — Он приблизил свой взгляд к ее холодным зеленым глазам.

— Виновата, больше не повторится, — сдерживая злость и обиду, ровным голосом сказала Жюстин.

— Это для них ты грозная. А для меня ты все та же нимфа, которой просто дали шанс, не забывай об этом. — Майкл демонстративно плюнул под ноги Жюстин и вышел из комнаты.

Жюстин со злобой всматривалась в закрытую Майклом дверь и лежащую на ней тень, что в свете угасающего пламени свечи будто намертво там застыла. Поправив пиджак и спрятав упавшую на лоб от пощечины прядь, она села на красный диванчик и уставилась на теплый огонек, что так усердно плавил остатки смоляного воска некогда величественной черной свечи. Впервые за долгие годы ее обуяло то самое чувство, что, казалось, было полностью стерто и умерло вместе с той юной и беззащитной нимфой. Нимфой, которая когда-то приехала из Руана в Нью-Йорк за лучшей и полной свободы жизнью. Это чувство постоянной опасности и беспомощности перед хозяином клуба вновь засияло адским пламенем на горизонте триумфа и безжалостно испепеляло гордость, достоинство и честь.