На край стола села коричневая птица, затем подпрыгнула ближе; перья в ее хвосте топорщились во все стороны. Уилл поднял палку, намереваясь запустить ею в крылатую нахалку, но та улетела раньше.

Анджелина остановилась рядом с ярким, блестящим красным грузовиком, припаркованным перед трейлером номер один, как раз в тот момент, когда его дверь распахнулась и оттуда вывалился «медведь», зыркнув на нее так, словно видел насквозь. Обычно, когда мужчина так смотрел, Анджелина нервничала и опускала глаза. Но в лице Джона Милтона читалось нечто такое, что отвести взгляд было невозможно. Она заглушила мотор.

Черные волосы у него на голове и руках все так же торчали во все стороны, а футболка по-прежнему не полностью прикрывала брюшко, к которому ей по какой‑то странной, очень странной причине безумно хотелось прикоснуться. Футболка была мятая. Вероятно, этот тип сполз с кровати и подобрал с пола первую попавшуюся. А спал, возможно, голым. Нет, не «возможно». Наверняка.

От этих мыслей краска бросилась Анджелине в лицо, и она вдруг поняла, что все еще сидит в машине. Просто сидит. Она принялась собирать привезенные с собой вещи: лампочку, которую, наконец вспомнив о ней, сунула в свою сумочку, складную стремянку и небесно-голубой зонт, лежавший на полу.

Когда она открыла дверцу машины, красный грузовик с грохотом отъехал: Джон Милтон, не оглянувшись, погнал на шоссе.

«Хорошо, что он убрался отсюда», – подумала Анджелина и всё же ощутила какую‑то опустошенность. Она готовилась к противостоянию – на мысль о нем наводил взгляд Джона Милтона, смотревшего на нее с вызовом. Но что это был за вызов, женщина не поняла.

Ящика с декором и опарышами уже не было. Анджелина постучала. Раздался лай, затем голос хозяйки дома:

– Она привязана, привязана.

Люси, не дав себе труда поздороваться, заковыляла, переваливаясь с ноги на ногу, к своему стулу.

Анджелина вошла и положила сумочку на стул, попутно заметив, что ящик вернулся на свое место в комод, пузырьки с таблетками, рассортированные ею по пакетикам, лежат в фиолетовом ведерке в центре карточного столика, а комната наполнена тем же сладковатым зловонием, что и раньше. Раскладывая стремянку, краем глаза она увидела еще одного опарыша, прилепившегося к канализационной трубе. Она надеялась, что, после того как вычистят ящик, опарыши исчезнут. Джон Милтон, конечно же, привел ящик в порядок.

Поскольку светильник располагался над раковиной, Анджелина не могла поставить стремянку прямо под него, и ей пришлось наклониться вперед, чтобы выкрутить четыре винтика. Теперь пахло чем‑то еще, вроде капусты или печенки, и она покосилась на плиту, но там ничего не готовилось. Колпак светильника чуть сдвинулся, и изнутри посыпалась мелкая пыль. Анджелина зажмурилась и отвернулась.

– Черт, – произнесла Люси, поднимаясь.

– Что?

– Опарыши.

– Да, я заметила одного в раковине, – ответила Анджелина. – Думаю, мы займемся им после того, как я поменяю лампочку. – Она почти сняла колпак, и он неожиданно оказался очень тяжелым.

– Нет, – возразила Люси. – Теперь тут…

А затем из отверстия, которое открылось в потолке, выпало что‑то большое, и обе женщины завизжали. Анджелина спрыгнула с лестницы, держа в руках колпак светильника, который кишел извивающимися опарышами – их было слишком много, не сосчитаешь. Она подбежала к двери и, распахнув ее, отправила мерзких тварей вместе со светильником в полет, после чего захлопнула дверь и привалилась к ней, точно опарыши могли вломиться обратно. До нее донеслись слова: «Боже, помоги нам», которые Люси безостановочно повторяла, уставившись в раковину и зажав обеими руками нос.

Анджелина тоже прикрыла нос рукой и подошла ближе. Опарыши (сотни опарышей!), мухи и – пушистый беличий хвост. Ее вырвало прежде, чем она успела выскочить за дверь – у нее хватило времени лишь на то, чтобы оттянуть перед свитера, подставив его вместо ведра, – а за ее спиной тяжело топала Люси.

Анджелина припала к трейлеру, стараясь держаться под чересчур маленьким свесом крыши с противоположной стороны от того места, куда упал светильник. Завела руки назад, задрала спинку свитера, перетащила ее через голову и сняла свитер. Поискала, куда бы его положить, а потом просто отшвырнула от трейлера. Ей захотелось кока-колы. В детстве, после того как ее рвало, мама всегда давала ей колу.

Она прижалась затылком к стенке трейлера и зажмурилась, но перед глазами маячила дохлая белка, падающая на нее с потолка. Снова открыв глаза, она увидела на телефонных проводах над шоссе стаю ворон.

В любом случае уйти она не может. Ее ключи – в сумочке, которая находится внутри вместе с дохлой белкой и опарышами.

Это напомнило ей о Люси. Та прижала руку к сердцу и побелела. Анджелина подошла и взяла пациентку за запястье, чтобы проверить пульс, который оказался учащенным, но ровным. Анджелина помогла Люси сесть на складной стул с плетеным пластиковым сиденьем, размахрившимся по краям.

– Медленно дышите вместе со мной. Теперь покашляйте.

Жеманный – слово, которое Анджелина не хотела применять к себе и никогда бы не подумала, что его можно применить к Люси. Однако кашель Люси был именно жеманным.

– Кашляйте сильнее, Люси.

– Мне не хочется кашлять.

– Кашель сжимает сердце. Оказывает на него давление. Помогает ему восстановить нормальный ритм.

– Хотите меня уверить, что оказывать давление на сердце – это правильно?

– У вас что‑нибудь болит?

– Раньше я без проблем ходила еще быстрее. – Как эта женщина могла не замечать падающих с потолка опарышей? – Там, наверху, была белка! – проговорила Люси, покачивая ногой длинную травинку.

– Почему вы не попросили Джона Милтона помочь вам выяснить, откуда берутся опарыши?

– У вас есть дети?

– Кто‑то должен там прибраться.

Люси посмотрела на Анджелину.

– Я патронажная сестра, Люси!

Люси отвернулась к улице, Анджелина села на большой ржавый бак из-под краски. Пока Люси смотрела на дорогу, Анджелина наблюдала за воронами. Без свитера ей стало холодно. На Люси был короткий серый свитер, но он едва прикрывал объемистое тело пациентки. Анджелина снова перевела взгляд на ворон. Те расселись по обе стороны двери.

Люси похлопала себя по груди, полезла в карман и вытащила маленькую коробочку «Хот тамалес» [10]. Высыпала себе в ладонь пригоршню драже и, не сводя глаз с дороги, передала коробочку Анджелине над разделявшей их небольшой бетонной плитой. Та взяла коробочку и тоже отсыпала себе горсть красных конфет, после чего вернула ее владелице. Делая это, Анджелина вдруг заметила в Люси нечто напомнившее ей Надин. Люси будто искрилась или сияла. Вид у нее был довольный.

Белые облака в лазурно-голубом небе плыли чуть свободнее, чем обычно, словно некто незримый отпускал их на волю.

Через некоторое время Анджелина встала.

– Люси, у нас там бардак.

– Знаю, – откликнулась Люси.

– А еще внутри остались моя сумочка и ключи, так что мне необходимо туда вернуться. Ваша жизнь тоже там, внутри, так что и вы должны последовать моему примеру.

Люси посмотрела на нее, приоткрыв рот. Анджелина представила, как она произносит: «К черту все это, давайте просто свалим отсюда».

– Чем дольше мы ждем, – продолжала Анджелина, – тем дальше расползутся опарыши. И с чем тогда нам придется иметь дело?

– Кажется, справа в шкафу есть несколько уолмартовских пакетов.

Анджелина протянула пациентке руку, та ухватилась за нее, поднялась. Анджелина отступила, пропуская Люси вперед.

Внутри они держались вплотную к наружной стене и друг к другу. Люси открыла шкаф в прихожей и передала Анджелине два больших серо-голубых уолмартовских пакета, набитые другими пакетами.

– Есть у вас какие‑нибудь тряпки? Или перчатки? – осведомилась Анджелина, стараясь не дышать через нос.