Вопрос детских браков регулярно обсуждается в прессе и даже выносится на рассмотрение в Меджлисе: говорят о возможном увеличении минимального возраста вступления в брак для девушек. Однако пока норма закона остается неизменной. Чаще всего девочек так рано выдают замуж (по договоренности семей) в бедной сельской местности. Власти опасаются, что запрет детских браков сократит и без того низкую рождаемость.

Впрочем, в Иране существуют еще более «специфичные» практики, о масштабах которых мы можем знать лишь приблизительно. Так, в конце 2019 года государственное агентство ИСНА писало, что в стране ежегодно происходит от 375 до 450 убийств чести[87]. В абсолютном большинстве случаев жертвами становятся женщины, которые по мнению их родственников совершили что-то неподобающее — отказались выйти замуж по принуждению, изменили мужу, вступили в интимную связь до свадьбы, сбежали из дома. Чаще всего такое происходит в не самых благополучных районах страны, и снова — как и с самосожжениями — в сельской местности, в провинциях Хузестан, Курдистан, Илам, Систан и Белуджистан.

Отдельные истории об убийствах чести регулярно попадают в иранскую прессу, и всякий раз их встречает волна негодования и возмущения. Так, в 2020 году в Иране активно обсуждалась история 14-летней Рамины Ашрафи. Она жила в провинции Гилян и сбежала из дома с 28-летним мужчиной, но полиция нашла девочку и насильно вернула в семью. На следующий день отец Рамины убил ее серпом, пока она спала. На фоне общественного резонанса дело дошло до суда, и убийца получил девять лет тюрьмы. Но, несмотря на порицание, практика никуда не уходит. И очевидно, об истинных масштабах этой кровавой традиции мы можем только догадываться. Вопросы идентичности

Парадокс внутри парадокса — отношение Исламской республики к гомосексуалам и трансперсонам. Сексуальные связи между людьми одного пола запрещены под страхом уголовного преследования и караются вплоть до смертной казни. Но одновременно с этим в стране разрешен гендерный переход — операции по смене биологического пола проводятся достаточно регулярно, более того, считается, что Иран находится на втором месте в мире по распространенности подобных операций после Таиланда. И если нетерпимость к гомосексуалам — к сожалению, вполне обычное дело для страны с консервативными порядками, где ислам инкорпорирован в государственную систему, то столь большое число операций по транспереходу вызывает удивление.

Такому положению вещей дал старт основатель Исламской республики Рухолла Хомейни — в 1987 году первый верховный лидер страны изучил Коран, сунну и другие источники мусульманского права, не нашел противоречий для помощи людям, чья душа заперта в чужом теле, и издал фетву (решение), официально разрешающую проводить соответствующие операции. Перед этим к рахбару обратилась трансгендерная женщина Марьям Хатунпур Молкара, верующая мусульманка, которую из-за ее идентичности после Исламской революции уволили с работы, подвергли гонениям и на какое-то время даже поместили в психиатрическую больницу. Молкара добилась встречи с верховным лидером и объяснила ему всю ситуацию — в итоге Хомейни постановил, что у нее и подобных ей людей есть право на «смену пола» (транспереход).

В итоге в сегодняшнем Иране совершить транспереход относительно просто. Гендерная дисфория, когда мужчина чувствует себя женщиной или наоборот, в Иране считается психическим заболеванием — это не соответствует Международной классификации болезней МКБ-11[88], зато дает возможность «лечиться» и совершить трансгендерный переход по медицинской страховке, частично за государственный счет. За 2012–2017 годы (наиболее свежие данные) было подано не менее 839 заявлений на соответствующие хирургические операции[89]. Тем, кто успешно прошел процедуры гендерной коррекции, выдают новые документы.

Впрочем, относительная легкость совершения трансперехода по сравнению с другими консервативными странами совсем не превращает Иран в рай для транслюдей. Они сталкиваются с осуждением и травлей, а перед операцией им необходимо пройти множество бюрократических процедур и получить одобрение суда по семейным делам. К тому же Исламская республика придерживается позиции «есть два гендера»: человек может быть только мужчиной или женщиной. Любая небинарность или гомосексуальность находятся под запретом.

Более того, иногда возможность гендерной коррекции используется как инструмент давления на гомосексуалов: им намекают, что это единственная для них возможность открыто существовать в легальном поле. Естественно, транспереход — не лучший вариант для тех, кто испытывает влечение к людям своего пола, но власти Исламской республики в такие подробности не вдаются. Альтернатива — скрывать свою идентичность. Как правило, за теми, кто «не высовывается», иранские силовики не охотятся. Проблемы начинаются, когда человек публично, например, в социальных сетях называет себя геем или лесбиянкой. Те же, кто не бросает вызов системе, могут себя чувствовать в относительной безопасности — так, Парк-е Данешджу у метро «Театр-е Шахр», парк в центре Тегерана, хорошо известен как место социализации представителей ЛГБТ+. Здесь они — прежде всего геи и трансперсоны — каждый вечер собираются, знакомятся и общаются каждый вечер без каких-либо проблем. Но быть открытым квиром в Иране практически невозможно. Контрасты

Фраза «Иранское общество — очень и очень разнообразное» звучит как клише. А какое общество не разнообразное? Однако даже беглое изучение вопросов семьи и личной жизни показывает, насколько глубока культурная пропасть между жителями этой страны. Иран — государство, где с условно «европейским» отношением к семье в городах соседствуют детские браки в деревнях, а в паре десятков километров от супермаркета, где легко купить презервативы или препараты гормональной контрацепции, могут происходить убийства чести. Сменить биологический пол в стране проще, чем заявить о том, что тебе нравятся люди своего пола. В среднем классе женщина часто выступает в роли главы семьи, зато в деревнях молодые девушки поджигают себя, не выдержав давления мужа и травли родственников.

Конечно, есть общие тренды и большие данные, которые скорее говорят о том, что Иран, согласно законам демографического перехода, в вопросе семьи идет в ногу с остальным миром. Хорошо это или плохо — вопрос другой. В то же время традиции и патриархальность тоже остаются частью местной культуры. И достаточно уехать из Тегерана на пару сотен километров, чтобы увидеть на улице женщину, которую муж только что ударил по лицу.

Агентство ИСНА, 17 мая در // 2023 » همسریابی « وجود ۳۳ مرکز قانونی کشور/ نحوه در یافت مجوز مرکز همسریابی

https://www.isna.ir/news/ وجود- ۳۳ -مرکز-قانونی-/ 1402022415613 همسریابی-در-کشور-نحوه-در یافت-مجوز-مرکز

Подробнее об этом — в главе «Социальное государство во имя угнетенных».

Данные были взяты с сайта статистического отдела Организации Объединенных Наций United Nations Statistics Division

https://www.unstats.un.org

Процент занятых в сельском хозяйстве в наши дни (для России и для Ира-на) приведен по данным Всемирного банка. По историческим данным, см: Петриков А., Галас М. Сельское хозяйство России в XX веке. Россия в окружающем мире: 2001 (Аналитический ежегодник). Москва: Изд-во МНЭПУ. 2001. С. 1 Nouri Naini, Mohammad-Said. Farming in Persia. Encyclop.dia Iranica, online edi-tion

https://iranicaonline.org/articles/farming#article-tags-overlay

Агентство ИСНА, 5 ноября 2019 года / ثبت ۱۰۰۰ ازدواج دوم در سال ۱۳۹۷

https://www.isna.ir/news/ ثبت- ۱۰۰۰ -ازدواج-دوم-/ 98081307938 - در-سال ۱۳۹

Формально в последние годы появилось одно исключение — Израиль, где рождаемость пошла вверх за счет наиболее традиционных и религиозных слоев населения. Однако этот пример зиждется на очень специфичных условиях и еще нуждается в верификации на более длительном промежутке времени.