Выдохнуть удалось ближе к шести утра: вал первичной информации чуть спал. Я перенес М. на кровать, а сам пошел дописывать новости. В седьмом часу решил все-таки поспать. Лег, но заснуть не успел — примерно через десять минут зазвонил телефон:

— Никита, привет, это выпуск. У тебя там самолет упал.

В телеграме я увидел: Boeing 737 потерпел катастрофу над Тегераном, выживших нет (тот самый трагичный случай, когда иранская ПВО по ошибке сбила самолет украинских авиалиний). И снова «Молния», «Срочно», «Молния», «Срочно», «Закрывашка»… Основной вал новостей спал к десяти утра. С глазами зомби я встал из-за компьютера, и увидел, что М. проснулась, собралась и уже стоит в дверях.

— Ну вот, ты приехал, а тут война началась, — сказала она, слегка улыбаясь, и вышла из квартиры.

Она ошиблась, но вряд ли ее можно в этом винить. В начале января 2020 года многие рассуждали о перспективах едва ли не Третьей мировой войны. В тупике

Ситуацию тогда спасла иранская «креативность»: Тегеран поначалу заявил, что в ходе ракетного удара погибли 80 американских солдат, но быстро выяснилось, что на деле убитых нет. Более того, иранцы за несколько часов до атаки предупредили о ней власти Ирака. Очевидно, они не могли не понимать, что иракцы передадут информацию США, и все американцы успевают укрыться в убежищах. Иными словами, Тегеран нанес удар по военной базе США, потому что не мог оставить безнаказанной гибель высокопоставленного военачальника, но предварительно предупредил врага о готовящейся атаке (все-таки начинать войну со Штатами, мягко говоря, не хотелось). В итоге более сотни американских солдат получили контузии, но никто не погиб. Трамп оценил иранский подход и от дальнейшей эскалации воздержался.

К концу президентского срока Трампа его политика «максимального давления» в отношении Ирана полностью провалилась: Тегеран вел себя агрессивнее, чем когда-либо, а рычагов для давления на него, кроме прямой военной угрозы, у Вашингтона не осталось. Впрочем, ошибочным свой курс Трамп явно не считал. Более того, уже после проигрыша на выборах 2020 года все последние месяцы до окончания полномочий администрация 45-го президента США судорожно вводила по несколько пакетов санкций против Ирана ежемесячно. Единственной задачей Трампа на иранском направлении оставалось гарантировать, что никакой следующий президент США не сможет возродить ядерную сделку, и с этой задачей он справился.

Впрочем, нельзя сказать, что попыток в этом направлении сделано не было — в 2021 году в полномочия президента США вступил Джо Байден. Он прямо заявил, что собирается вернуться к ядерной сделке. Начались долгие переговоры через посредников, споры относительно категорий санкций, которые надо отменить, методов верификации такой отмены и исключения КСИР из списков террористических организаций. Договориться, несмотря на все усилия, не получилось. В 2022 году Иран начал поставлять беспилотники России для применения в украинском конфликте, хотя официально стороны это не признают. На этом фоне в США ширятся призывы не вести никакие переговоры с «преступным иранским режимом». Можно констатировать смерть ядерной сделки — вместе с любыми надеждами на нормализацию ирано-американских отношений в обозримом будущем. Возвращение из Тегерана

— Венесуэла — вот что ждет эту страну, — говорил мне Бабак осенью 2022 года, когда страну сотрясали протесты после гибели Махсы Амини.

Он и до этого уже года два как любил поминать богатое нефтью латиноамериканское государство с авторитарным режимом и нищим населением. Но во время протестов 2022 года в его словах появилась полная обреченность. Как и у многих в Иране, сначала он отнесся к выступлениям против режима с воодушевлением, потом, когда протестующих принялись арестовывать, пришла тревога, а через два месяца, когда стало ясно, что властям удалось подавить протесты, наступила апатия. Помню, что еще в начале осенних событий мы с ним обсуждали матерные речевки, которые используют протестующие.

— А эту ты слышал? «Туп, танк, нафарбар — хамаш ту куне рахбар!»[44], — рассказывал Бабак. — Персидский — язык поэзии. Поэтому иранцы даже в лозунгах проявляют свои таланты!

В некоторых протестных лозунгах упоминались и США. Правда, совсем не так, как хотелось бы властям Ирана. «Дошман-е ма хамин джаст, дуруг мигян амрикаст» — «Наши враги прямо здесь, но они лгут, что наш враг — Америка». В моменты протестов популярность США вообще скорее растет (конечно, среди тех, кто поддерживает протесты). Помню, что еще во время «бензиновых» выступлений ноября 2019 года я встречал иранцев, которые с восторгом отзывались даже о Трампе. «Правильно, что санкции вводит! А КСИР — убийцы. Трамп молодец, что внес их в список террористов», — говорил мне один молодой житель Тегерана. Впрочем, такие взгляды скорее можно назвать маргинальными.

Бабак не любит Хаменеи и его режим, но и Трампа откровенно ненавидит. Во время выборов 2020 года он специально ездил в США, чтобы проголосовать за Байдена. Хотя и над последним тоже посмеивается.

— Ты знаешь, временами Ирана становится слишком много в моей жизни. Примерно раз в два года я устаю от бесконечной неопределенности здесь, и мне надо уезжать, — сообщил он в декабре 2022 года. На тот момент он уже купил билет в США.

— Как долго планируешь там пробыть?

— Думаю, до середины весны. А там будет видно, стоит возвращаться или лучше еще подождать.

За следующие два года Бабак успел вернуться в Исламскую республику, немного пожить там и уехать в Штаты уже окончательно. Мне он рассказывал, что после подавления протестов 2022 года в стране царит мрачная атмосфера, люди подавлены и даже не надеются на лучшее будущее, слишком сильно ощущение полного тупика. В этих условиях Бабак выбрал США, несмотря на то, что его иранская жизнь была куда комфортнее с точки зрения трат и положения в обществе: в Штатах он не может жить как рантье, приходится впахивать. Но материальный фактор в конечном счете оказался менее значимым. В Иране стало слишком грустно.

Перс. «Пушка, танк, бронетраспортер — все в жопу рахбару»

3.5 Million Reported Middle Eastern and North African Descent in 2020 / Бюро переписи населения США (United States Census Bureau).

https://www.census.gov/library/stories/2023/09/2020-census-dhc-a-mena-population.html

Kamarck, Elaine. The Iranian hostage crisis and its effect on American politics. The Brookings Institution, November 4, 2019

Парадокс седьмой «Смерть Израилю!»

Борьба с Израилем, «сионистским проектом», который своим существованием отравляет регион Ближнего Востока (по версии иранских властей) — одна из ключевых задач, которую ставит перед собой Исламская республика. При этом шансы на победу в этом противостоянии невелики, никакой материальной пользы оно не приносит, а прямое военное столкновение с Израилем обернулось бы для Ирана катастрофой. Но отказаться от конфронтации невозможно — за десятилетия она стала экзистенциальной основой иранской политики, даже если на самом деле никому не выгодна.

В центре Тегерана на площади Палестины стоит большое электронное табло с обратным отсчетом: сколько осталось дней до исчезновения Израиля? В 2015 году верховный лидер Ирана Али Хаменеи заявил: «Если палестинцы и другие мусульмане продолжат борьбу с сионизмом, то через 25 лет сионистский режим прекратит существование». С тех пор цифры на табло неспешно сменяют друг друга — до 2040 года еще далеко.

На протяжении всех сорока с лишним лет существования Исламской республики Израиль сохраняет за собой почетное место главного идеологического врага Ирана. Тегеран не признает существование этой страны, а школьники на линейках скандируют: «Смерть Израилю!». Существует даже специальная дата для особо ярого выражения ненависти к Израилю — День Иерусалима. Формально в этот день люди выражают поддержку правам палестинцев, но куда больше он ассоциируется с антисионистскими шествиями, сжиганием израильских флагов на митингах и все теми же неизменными лозунгами, призывающими к уничтожению ненавистного государства.