— Знаешь, когда я наконец выплатил американские кредиты за учебу? Когда приехал в Иран! Здесь так легко откладывать деньги. Обычно я трачу не больше 500 долларов в месяц. А в США ты и на полторы тысячи долларов не проживешь! — говорил он мне.
Впрочем, при посольстве Бабак проработал меньше двух лет. В 2018 году все закончилось: новый президент США Дональд Трамп вышел из ядерной сделки, вернул все санкции в отношении Ирана и начал вводить новые. Торговля Ирана с Европой практически прекратилась. А если нет торговли, то зачем нужен торговый отдел? Бабак остался без работы. Впрочем, не без дохода: решив вопросы с наследством, он жил в своей квартире, еще две сдавал, пару других объектов продал и вложился в строительство на острове Киш, главном курортном центре Ирана — в общем, неожиданно для себя пошел по пути отца и превратился в типичного иранского рантье. Максимальное давление
45-й президент США Дональд Трамп занял по Ирану максималистскую позицию: все или ничего! Формально он говорил о диалоге: мол, мы не против ядерной сделки, но соглашение нужно перезаключить на новых условиях. Однако на деле все возможности для диалога с Ираном он последовательно уничтожал — Тегерану сложно было даже вести переговоры, когда в 2019 году США вводили прямые санкции против главы МИД, Корпуса стражей исламской революции (то есть фактически против вооруженных сил Ирана) и верховного лидера Али Хаменеи.
Более того, Трампу говорить с Ираном было вовсе не интересно, он просто выдвинул ультиматум. В мае 2018 года Белый дом вышел из ядерной сделки и представил двенадцать требований к Ирану. Они включали полный отказ Тегерана от ядерной и ракетной программ, а также от активной политики на Ближнем Востоке (прекратить поддержку «Хезболлы», ХАМАС, йеменских хуситов, уважать суверенитет Ирака, вывести все иранские силы из Сирии, прекратить «угрожающее поведение» в отношении стран-соседей, включая Израиль, Саудовскую Аравию и ОАЭ). По сути, Трамп предложил Ирану полную капитуляцию и отказ от амбиций в регионе в обмен на снятие санкций (которые сам только что вернул). Понятно, что иранское руководство на такое пойти не могло — это стало бы капитуляцией без проигранной войны.
Подход Трампа мог оказаться успешным лишь в двух случаях: если бы из-за давления ситуация в Иране так ухудшилась, что народ вышел бы на улицу и «сверг режим», или если бы экономическая ситуация настолько обострилась, что элита бы поняла: без отмены санкций не выжить. Ни того, ни другого не произошло. Жизнь стала заметно хуже, протесты действительно участились — но и простой народ, и политический строй смогли адаптироваться. Трамп, со своей стороны, совершенно не собирался отступать или как-то корректировать курс, вводя все новые и новые санкции. Впрочем, ситуацию они меняли не слишком сильно — основной экономический удар был нанесен уже в мае 2018 года, после выхода Вашингтона из ядерной сделки. В результате США в одночасье лишились рычага давления. Бессмысленно грозить санкциями, когда они уже действуют и худший сценарий уже реализован.
Обострение американо-иранских отношений сказалось на ситуации в регионе Ближнего Востока: если в середине 2010-х США и Иран вместе боролись с ИГИЛ, с конца десятилетия началось балансирование на грани прямого столкновения. Проиранские ополчения пытаются выдавить американцев из региона и для этого регулярно запускают примитивные ракеты в сторону объектов США в Ираке и Сирии. Как правило, это не более чем демонстрация угрозы, но иногда такие атаки приводят к жертвам.
В сложившейся ситуации Вашингтону было нечем ответить на провокации, кроме прямого военного удара. Трамп долго тянул с этим шагом, но в итоге решился. После атаки проиранских сил на базу в Киркуке (Ирак), в результате которой погиб американский военнослужащий, президент США отдал приказ о ликвидации командующего иранским спецподразделением «Аль-Кудс» Касема Сулеймани. 3 января 2020 года Сулеймани был убит ударом с американского беспилотника в аэропорту Багдада. В ответ Тегеран нанес ракетный удар по американской базе в Ираке. Иран и США оказались ближе к войне, чем когда-либо ранее. Январская ночь
С убийством генерала Сулеймани у меня связана личная история, к которой косвенное отношение имеет и Бабак. В 2019 году я ухаживал за иранкой двадцати восьми лет, назовем ее М. Если у кого-то и существует стереотип, что иранские девушки, в силу патриархальных обычаев, царящих в стране, обречены быть покорными и пассивными, достаточно провести пару часов с М., чтобы эти представления развеялись. Она энергично жестикулировала, успешно торговалась с любым продавцом, последними словами ругала водителей на шоссе, если им случалось подрезать ее «Рено», и вообще не лезла за словом в карман.
Мы хорошо общались, каждую неделю вместе гуляли по паркам, сидели в ресторанах или кальянных. Потом М. стала приходить ко мне домой. Но ни о какой близости, даже о поцелуях, речи не шло: все мои попытки неизменно натыкались на ее отказ, хотя М. явно принадлежала к той части иранской молодежи, кто знаком с запретными радостями вроде алкоголя, наркотиков и добрачного секса (по крайней мере, мне она постоянно рассказывала о тусовках, где кто-то накурился или напился, — но никогда меня туда не звала). Я обратился за советом к «американцу» Бабаку, человеку с богатым опытом отношений. Тот все разъяснил без обиняков:
— Ну, с тусовками все понятно, она тебя для себя держит. Зачем ей куда-то тебя вести, вдруг ты там другую встретишь? А вообще ты не торопись. Она же не гонит тебя, а просто пока не подпускает ближе.
— Но мы так уже два месяца возимся. Мне уже кажется, не издевается ли она надо мной?
— Слушай, по моему опыту общения с иранками, они сначала долго делают вид, что ты им не интересен. Не один месяц иногда. Но потом вдруг «бах!» — и она в тебя по уши влюблена, силой не оторвать.
«Бах!» так и не происходил. Между тем закончился год, я взял отпуск и уехал на праздники в Россию, в мой родной город Пермь. Со 2 на 3 января 2020-го я проводил время с друзьями и вернулся домой только под утро. Уже ложась спать, я взглянул в телефон и увидел новость: ВС США ракетным ударом убили генерала Касема Сулеймани. «Ничего себе», — подумал я и уснул. Следующим вечером мне позвонили из ТАСС и сообщили, что надо срочно возвращаться в Иран. Американцы испортили мне весь отпуск, и 5 января я уже летел в Тегеран из Москвы.
Мне казалось, что все самое интересное я уже пропустил: разве что посмотрел на толпы, шествующие за гробом Сулеймани в Тегеране. Мгновенного ответа от Ирана я не ожидал и через пару дней после возвращения позвал в гости друзей: Бабака и нашего общего друга, а в последний момент пригласил еще и М.
Сидя за барной стойкой, мы пили арак и обсуждали ситуацию в Иране. М. с самого начала была чуть более веселая, чем обычно, села поближе, а в какой-то момент вытянула ноги и положила мне на колени. Скоро Бабак с другом подозвали меня к себе, сказали: «ладно, оставим вас вдвоем», собрались и ушли. Было уже около трех ночи, и я, и М. были довольно пьяны, так что уже вскоре мы страстно целовались на диване. Все шло к тому, что мы переместимся в спальню, но тут раздался звонок. Какого еще черта?! Но трубку я все-таки поднял.
— Никита, привет, это выпуск ТАСС. Нам срочно нужна твоя помощь, без тебя не справимся.
Я тут же включил телевизор. По иранским телеканалам транслировали, как у могилы Касема Сулеймани верующие бьют себя в грудь в знак траура. Бегущей строкой сообщалось: КСИР нанес ракетный удар по американской базе в Ираке.
— Твою ж мать! — выругался я вслух по-русски. С меня в момент слетел хмель, я схватил ноутбук и начал писать новости. «Молния», «Срочно», «Молния», «Срочно», «Закрывашка» — журналисты-информационщики хорошо знают, что это такое. Следующие два часа я без остановки отписывал все детали об иранском ударе, которые сыпались в информационное поле. М. заснула на диване.
