– Сильнее.

– Еще раз. Да.

– Тише.

– Приподнимись.

– Быстрее. Вот здесь.

– Устала.

– Давай поменяемся.

– Стоп-стоп. Помедленнее.

Каждая мышца в теле звенит. Кожа мокрая, а ритм сердца зашкаливает. Не знаю, который час и какой сейчас год. Не помню, что было сегодня днем, не беспокоюсь о том, что случится завтра. Упираюсь локтями в матрас, Яр лежит подо мной, крепко ухватив за бедра, помогая мне подниматься и опускаться. Каждый толчок – маленький взрыв все ближе и ближе к горе динамита. Чувствительность на максимум, и это безумие. Прекрасное безумие.

– Я сейчас… я… – бормочу рвано.

– Я тоже, – отзывается он.

Его пальцы впиваются в мою кожу, заставляя опускаться с большим усердием. Еще несколько рывков, поясницу пронзает точно молнией. Спина выгибается, и я отправляюсь за край реальности. Ярослав обнимает меня, переворачиваясь и меняя нас местами. Контроль потерян, и я исступленно мотаю головой, стараясь сдержать крики удовольствия. Ноги и руки выкручивает, и без того сильные толчки становятся почти невыносимыми, но такими желанными, а после все исчезает. Вообще все. Мысли, чувства, звуки и свет. Я становлюсь бесконечностью, любовью, счастьем, всем сразу. Растворяюсь, оставшись никем, и медленно возвращаюсь в тело, реакции которого возобновляются.

Ярослав прижимается своей щекой к моей, его грудное дыхание щекочет ухо, а дрожь смешивается с моей, чувственно объединяя нас во что-то цельное на эти несколько секунд. С трудом поднимаю руки и касаюсь пальцами коротких волос на его затылке. Мягкие солоноватые губы находят мои, и я слабо отвечаю на поцелуй, напрочь лишившись сил. Как бы там ни было, все это определенно стоило того, что было до и будет после. О чем угодно, но об этом я точно жалеть не буду. Из уголков глаз вдруг катятся слезы, и я улыбаюсь так широко, что сводит мышцы лица. Тупая боль расплывается по груди, подбородок начинает трястись.

– Ясь, – настороженно зовет Ярослав, приподнимаясь.

– Все отлично, – тяжело дышу я. – Просто прекрасно. Можешь подкурить мне сигарету?

– Да. Конечно.

Он слезает с постели, а я смотрю в потолок, пытаясь восстановить дыхание. Слезы все льются, и я тихонько смеюсь в легком истерическом припадке. Чувства слеплены в комок, будто какой-то несносный малыш перемешал весь пластилин из одной коробки. Облегчение и боль, радость и скорбь. Любовь и ненависть. Удовлетворение и разочарование.

– Будешь курить в постели? – спрашивает Ярослав, усаживаясь рядом.

– Могу себе позволить.

Подтягиваюсь на руках и сажусь у изголовья кровати. Набрасываю край покрывала на грудь и бедра, а после смахиваю слезы с щек. Ярослав достает сигарету из пачки, подносит к моим губам, и я послушно ее сжимаю. Щелкает зажигалка, дым расползается по комнате, но мне все равно. Он выветрится, как и воспоминания о том, как я жила раньше.

– Больно? – тихо спрашивает Ярослав.

Делаю еще одну затяжку, глядя сквозь дым в уже совсем не чужое лицо. Он ведь говорит не о физической боли, и я снова восхищаюсь его проницательностью.

– Так и должно быть, когда лишаешься девственности. Но это хорошая боль. Честно, – протягиваю сигарету ему и улыбаюсь. – Докуришь?

Яр, усмехнувшись, качает головой и забирает сигарету из моих пальцев. Встает, отходит к окну, отбрасывая занавеску, и распахивает одну из створок. Смотрю ему в спину, благодарность и нежность вдруг разжижают мозг. Интересно, о чем он думает? Может, о ней? О той, в которую влюблен?

– Кто она? – спрашиваю я.

Яр оглядывается, нахмурившись, поэтому приходится уточнить.

– Та, в кого ты влюблен.

– А тебе прям не терпится обесценить все то, что сейчас случилось между нами. Да?

– Нет. Мне просто… я… – Пытаюсь собраться с мыслями, но это непросто. – Просто я тоже хочу понять тебя. Поддержать, если нужно. Почему вы… почему вы не вместе?

– Она в отношениях, – отвечает он спокойно. – Там без вариантов.

– О-о-о, – расстроенно тяну я, медленно моргая.

– Ясь, ты уже засыпаешь. Я пойду. Закрой за мной дверь.

– Нет! – выпаливаю, мигом взбодрившись.

Ярослав непонимающе замирает, а я отрываю спину от подушки, прижимая покрывало к груди.

– Тебе необязательно… ты… ты можешь остаться.

– Да-а-а? – подозрительно тянет он.

– А что? Дружеская ночевка.

– Дружеская ночевка? – Он упирается рукой в подоконник и смеется. – Ты, похоже, не в себе.

– Это еще почему? Уже поздно, ты устал. Я вообще-то забочусь о тебе. Или в дружбу с привилегиями такое не входит?

Сердце взволнованно стучит, но сейчас меня почти ничего не смущает, ведь определение, что мы дали нашим отношениям, расширяет границы дозволенного. Я не хочу, чтобы он уходил. И я могу без зазрения совести предложить ему остаться. Яр в последний раз крепко затягивается и стреляет окурком в окно. Нужно будет завтра заказать ему пепельницу.

– То есть ты хочешь, чтобы я остался? – Ярослав шагает к кровати, спрятав руки в карманы.

– Если ты сам не…

– Ладно. Ночевка так ночевка, – перебивает он.

Обмениваемся взглядами и улыбками. Эйфория от случившегося окутывает легкой вуалью приятной неги.

– Ты не голоден? – спрашиваю я и поджимаю губы.

– Хочешь поесть?

– Угу. У меня в холодильнике десяток йогуртов и пачка сосисок. Еще есть говяжий бульон, яйца, помидоры и огурцы.

– О’кей, – непринужденно отвечает он. – Я за.

– Подай мне халат.

– Зачем? – лукаво щурится он.

– Подай халат… дружище.

– Зануда, – цокает языком Яр и обходит кровать.

Глава 14

POV Ярослав

Солнечный свет пробивается даже сквозь закрытые веки, мягкая дымка сна неторопливо выпускает из объятий, и я открываю глаза. Правой руки касается ровное теплое дыхание, улыбка сама собой расплывается на губах. Даже если бы вчерашняя ночь была всего лишь плодом моего воображения, я чувствовал бы себя таким же счастливым, но… Поворачиваю голову, рядом лежит Яся, спрятав руки под подушкой и уткнувшись лбом в мое плечо. Все это реальность, сбывшаяся мечта. Правда, кто знает, как долго еще я смогу радоваться?

Осторожно, чтобы не разбудить Ясмину, встаю с кровати и ухожу на кухню, прикрыв за собой дверь. Беру с подоконника пачку сигарет, зажигалку и распахиваю окно, глядя во двор, по которому гуляет утренний летний ветерок. Дружба с привилегиями – полнейшая чушь. Я уже не раз убеждался, что подобный формат ни черта не работает. Это ловушка, определение для отношений, в которых якобы никому не должно быть больно, только больно все равно будет. Тому, чьи чувства выходят за пределы дружбы, и в нашем случае это, конечно же, я.

«Мне с тобой легко. Не всегда, но… сейчас только с тобой я могу быть честной. Могу быть просто собой», – всплывают в памяти слова Ясмины.

Мурашки бегут по рукам, приподнимая волоски, и я погружаюсь все глубже.

«Моя очередь о тебе позаботиться».

«Я тоже хочу понять тебя. Поддержать, если нужно».

Она такая милая. Все пытается чем-то мне отплатить за внимание, придумать правила, которые обезопасят нас обоих. А как она меняется, выходя из роли взрослой, повидавшей жизнь женщины и оставаясь просто девушкой, которой нужна забота, принятие и много-много поцелуев. Яся может быть импульсивной, немного капризной, иногда даже наивной. А еще настойчивой и страстной, увлеченной и доброй. Она так быстро включилась в нашу игру с дружбой и привилегиями, что я поначалу даже растерялся, ведь ее суть, похоже, Ясмине совсем незнакома. Вместо того чтобы выставить, она попросила меня остаться, накормила и уложила спать. А ее последний поцелуй со вкусом зубной пасты, сладкая улыбка и нежное мурчание в полудреме… Прикрываю глаза, поежившись от призрачной щекотки в ухе. Черт возьми, даже если все это смертельный капкан для моего сердца, эго и разума, я бы не хотел ничего менять.

– Доброе утро, – слышится за спиной сонный голос, возвращая меня в реальность.