Гнетущее напряжение собирает надо мной тяжелую тучу размышлений. Первое свидание за столько лет и такой оглушительный провал. Ныряю рукой в сумочку, нащупывая мобильный. Мне срочно нужен взгляд со стороны. Листаю контакты, большой палец замирает над именем бывшего. Если отбросить все, что между нами было, и представить, что я действительно могла бы ему позвонить, то, больше чем уверена, Сережа встал бы на сторону Гриши. Мужская солидарность всегда была для него поводом для гордости, а сколько раз я слышала такие фразы как: «Да она сама виновата! Дала повод! А что она хотела, так вырядившись?! Чтобы ей цветы дарили и комплименты делали?! Вас, баб, не поймешь…». Да уж, Сережа и правда считал всех мужиков несчастными только потому, что им приходится терпеть дурных нас. Но он терпел меня, поэтому я закрывала глаза на его очевидные сексистские замашки. Временами даже соглашалась с ним и верила, что это нормально. Любимых ведь стоит принимать целиком со всеми недостатками. Никто не идеален, это факт. Вопрос лишь в том, как на тебе сказываются эти их недостатки. Не делают ли они тебя самого хуже, чем ты есть?

Нервно отмахиваюсь от мыслей о бывшем и листаю контакты дальше, остановившись на имени сестры. Стоит ли ей вообще рассказывать о свидании? Вдруг разнервничается еще. Нет, не хочу портить ей настроение своим бурчанием. Следующее имя дарит немного воодушевления, потому что Таня наверняка сможет меня понять. Звоню подруге, продолжая прогулку по городу, но она не берет трубку. Правда, стоит вызову завершиться, как Таня перезванивает.

– Привет, дорогая!

– Привет, – отвечаю я, поморщившись от громкого детского плача. – Что у вас там происходит?

– Воспитательный момент. Дэн забрал у Дани пульт от телевизора в качестве наказания за то, что он раскидал макароны по кухне.

– Не издевайтесь над моим любимым мужчиной, – шутливо ругаюсь я. – Скажи Дэну, я ему уши надеру. А Дане передай, что Яся соскучилась.

– Сама передай, – смеется Таня. – Даня! Сыно-о-ок! Яся звонит! Хочешь с ней поговорить?!

Вопли сменяются на топот вперемешку с недовольным хныканьем, а после из динамика звучит тонкий голосок, заставляя меня умиленно расплыться в улыбке:

– Яся-я-я! Когда ты придешь?

– Малы-ы-ыш, – тяну я, не в силах говорить по-взрослому. – Тебе там скучно без меня?

– Да!

Сердце наливается свинцом, глаза застилает пелена. Когда Таня сказала, что беременна, я, конечно, не была рада так же, как она сама, но очень близко. Нам с ней было по двадцать. Я только вышла за Сережу, а они с Денисом обручились. Все это было таким ярким, столько наивных планов. Глядя на беременную подругу, мне тоже хотелось поскорее примерить этот статус, но обстоятельства не позволяли, поэтому я просто была рядом и ловила каждый момент. Иногда они ужасали, иногда восхищали, но никогда не уводили меня от мысли, что однажды я тоже стану матерью. Раньше мы с Даней виделись почти каждую неделю: Таня нередко забрасывала его ко мне, если ей нужно было по делам, а на выходных мы ходили друг к другу в гости по-семейному. Мне всегда нравилось возиться с мелким, кормить из бутылочки, пока он был совсем крохой, а как подрос, покупать ему развивашки, чтобы вместе играть. Я часто шутила, что мы с ним будем в лучших отношениях, чем он с родителями, ведь только мне доверялись детсадовские секреты. А еще говорила о том, что когда у меня самой… Дыра в груди, куда были скинуты мечты из прошлой жизни, вмиг разрастается, и я сипло выдавливаю:

– Я тоже скучаю, дружочек.

– Вы скоро увидитесь! – влезает в разговор Таня. – Ясь, ты же приедешь на его первый полуюбилей? Планируем на выходных, через две недели. Не в следующую субботу, а после.

– Эм-м-м… я постараюсь.

– Здорово. Только…

– Да, я примерно представляю себе список гостей, – обрываю хмуро.

– Ясь, мы ведь взрослые люди, – ласково говорит Таня. – Но я на тебя не давлю, если что. Ты можешь приехать чисто к нам, посидим дома.

Настолько меня уже из компании вычеркнули? То есть теперь Сережа будет ходить на все праздники, а я прятаться по квартирам?

– Нет. Я буду. Где хотите отмечать?

– В «Водопаде», наверное. Дэн всю родню позвал.

– Я не удивлена.

– А ты чего звонишь-то вообще? Что-то случилось?

Вопрос ставит меня в тупик, обвожу взглядом улицу, узнав район. Через дорогу раньше был продуктовый магазин, а теперь мобильная мастерская, пустырь с протоптанной тропинкой превратился в сквер. Кажется, все и все вокруг обновились и только я позорно обнулилась, оставшись ни с чем. Грусть по прошлому когтистой лапой царапает по груди, и я опустошенно отвечаю Тане:

– Ничего. Просто хотела узнать, как у вас дела.

– А-а-а… так все хорошо. Собираемся к свекрам на ужин.

– Передавай им привет.

– Обязательно! А ты там как?

– Хорошо.

– Рада это слышать.

– Ну пока, – прощаюсь я. – Если что, звоните.

– Да. И ты тоже.

Кладу трубку и перехожу дорогу. Иду через сквер и вижу забор, ограждающий школу, в которой я училась. Двор пуст, малышня сейчас на каникулах. И я сама чувствую себя одинокой и покинутой, как это старенькое здание, где когда-то было шумно и весело. Бреду мимо Дворца культуры и университета. Невысказанные слова неприятно урчат в животе. А может, это просто голод, ведь, собираясь на свидание, о еде я не думала.

Вечерний ветер уводит меня все дальше от центра, мысли улетают в небо, окрашенное закатом, телефон молчит. И вот я снова сама с собой. Снова одна, расстроена тем, какую выбрала себе жизнь и кем стала. Касаюсь большим пальцем внутренней стороны безымянного, по привычке собираясь прокрутить кольцо, но даже этого якоря у меня больше нет. На глаза попадается парочка молодых ребят. Девушка что-то бурно доказывает парню, ухватившись за его локоть, а он, снисходительно улыбаясь, слушает ее, а взгляд влюбленный и нежный. Черт возьми, как бы я ни пыталась убедить себя, что могу быть сильной и справлюсь со всем сама, мне до дрожи хочется, чтобы было… вот так. Чтобы рядом был тот, кто сможет просто обнять, выслушать и сказать: «Я рядом. Я с тобой». И я бы неслась к нему со всеми своими глупостями, верила без капли сомнений в него и в нас. Поддерживала его идеи, делилась своими. Просто любила. Это ведь я должна уметь. Ну хоть чуть-чуть.

Глава 12

POV Ярослав

Лезвие ножа разрезает мягкий бисквит, кухня наполнена ароматами сладкого теста и сочной вишни. Из колонки на холодильнике, заменившей пару лет назад старое радио, негромко играет музыка из плейлиста, который мы с ребятами собираем еще со времен школы. Подхватываю лопаткой кусок пирога и кладу его на тарелку, лежащую на протянутой ладони Кирилла.

– Горячий, – предупреждаю строго.

– Угу, – мычит он, отламывая пальцами кусок корочки.

– Смотри рот не сожги, – ухмыляюсь я, снимая прихватки-варежки, и возвращаюсь за кухонный стол, на котором разложены пазлы.

– Ради такого я бы и город сжег, – весело отвечает Кирилл, усаживаясь напротив. – А ты не будешь?

– Пока не хочу.

Упираюсь подбородком в сцепленные в замок руки, разглядывая кусочки головоломки. Рядом лежит мобильный, экран которого почти весь день был траурно-темным, и я вновь бросаю все силы, чтобы отвлечься от мыслей о том, чем сейчас занята одна особенная девушка. Правда, получается из рук вон плохо. Ясмина, должно быть, уже на свидании. Интересно, им весело? Что она ему рассказывает? Удалось ли ему ее рассмешить? Вздохнув, передвигаю указательным пальцем деталь пазла к ряду других с ровным краем и продолжаю поиски. Кир жует молча несколько минут, а после встает, чтобы взять себе еще один кусок пирога. Затем он открывает пошире окно, затянутое москитной сеткой, и запрыгивает на подоконник. За его спиной алеет закат, вечерний воздух сочится в комнату.

– Что за картина на этот раз? – спрашивает друг, кивая на пазлы. – Почему все детали серые?

– Потому что она серая, – говорю я и соединяю несколько пазлов внешней рамки.