– Ты уволен, – шепчу я.

Ярослав замирает, злобно стискивая мою ягодицу. С трудом разлепляю ресницы, глядя в потемневшую зелень глаз напротив. Таким я его еще не видела: опасно волнующим и заведенным до предела.

– Завтра я возьму тебя обратно. Но сегодня ты… ты…

Он проводит языком по нижней губе, улыбаясь с порочным предвкушением, и меня прошибает горячей волной возбуждения, лишающей голоса и разлетающейся шипящими каплями по коже.

– …возьму тебя? – с вызовом уточняет Ярослав.

Да! Черт возьми, да! Лучше и не скажешь, но я все еще не могу вымолвить и слова, оглушенная его метаморфозой, которая сейчас как никогда кстати. Вибрирующие в мышцах азарт и адреналин, как перед прыжком со скалы в бушующее море, придают сил, и не только мне. Ярослав скидывает кроссовки, поднимает меня на руки, ухватив за бедра, и несет на кухню. Юбка сарафана неприлично задирается. Касаюсь обнаженными ягодицами прохладной столешницы и громко вздыхаю от неожиданности.

– Что такое? – спрашивает Яр таким тоном, что у меня поджимаются пальцы на ногах.

– Ничего, – мотаю я головой.

– Точно? – Он опускает ладони на мои колени, разводит их в стороны и скользит вверх по бедрам, подступая.

Киваю, слегка напрягшись, потому что его пальцы оказываются в опасной близости от тонкого белья.

– Уверена? – Мягкие губы мимолетно касаются моих, обдавая теплым дыханием.

– Угу.

Он проводит носом по моей щеке и шепчет у уха:

– Точно все хорошо?

– Да. Да-да. Все отлично, – бормочу я.

Яр, тихонько усмехнувшись, игриво касается мочки моего уха языком, а затем его губы обрушиваются на шею, размягчая мышцы до состояния плохо застывшего желе. Голова клонится вбок, и я хватаюсь за крепкие плечи, позволяя и принимая все то, что он со мной делает. Ему можно. Сейчас можно. Ярослав задирает сарафан все выше и тянет меня к краю стола. Сжимаю бедра, коротко содрогнувшись от встречи с его возбуждением. Тонкая ткань спортивных штанов и мое невесомое белье позволяют почувствовать всю твердость и жар, рассыпающийся пощипывающими искрами по телу. Кажется, еще пара движений – и я увижу космос.

– Порядок? – снова спрашивает Ярослав, поддев кончиком своего носа мой.

Его лицо в тени, но я вижу все предельно четко. Никакого волнения и смущения во взгляде, только уверенность и замысловатая похоть, скрывающая в себе что-то еще, куда более глубокое. И все-таки он остается собой. Интересуется моим состоянием, не оставляет одну со своими мыслями, не играет в одного. Невозможно. Так не бывает. Будто он… будто мы оба уже… будто между нами куда больше, чем… Открытие по-настоящему пугает. Гоню его, списав все на бред перевозбужденного мозга, и первая бросаюсь на губы, что так очаровательно улыбаются мне.

«Не думать. Не рассуждать. Не жалеть. Потом. Все потом», – уговариваю себя мысленно.

Еще одна череда шумных поцелуев прокатывается шорохом по комнате. Тихие ругательства слетают с языков и растворяются в свистящих вздохах. Бретели сарафана исчезают с моих плеч, пара верхних пуговиц расстегивается ловкими пальцами, а Яр все кружит и кружит возле самых чувствительных мест, изводя то ли только меня, то ли нас обоих, но мне нравится. Нравится купаться в его касаниях, дыхании, ласках. Нравится эта магия, вырвавшая момент из реальности и притупившая память. Мне словно снова восемнадцать, а он первый и единственный, потому что других я не помню и не знаю. Меня до этого кто-то целовал? Обнимал? Трогал? Нет. Так точно нет. И все правда будто впервые, но все-таки кое о чем я не могу забыть.

– Яр, – зову хрипло.

– М-м? – отзывается он, нетерпеливо сжимая мои бедра.

– У тебя есть презервативы?

Молчание затягивается, и Ярослав немного отстраняется, уставившись в пустоту невидящим взглядом.

– Просто у меня… у меня нет, – произношу сбивчиво.

– Я тоже не был готов к такому повороту событий. – Он смотрит на меня, а после на расстегнутые пуговицы сарафана. – Но мы могли бы…

Разочарование плещет в лицо холодной водой, заставляя встрепенуться.

– Да, я тоже знаю много способов, чтобы удовлетворить нас обоих без… – стреляю взглядом вниз. – И все же… я хочу… я… – Дыхание перехватывает, мешая закончить.

– Ну что, Яся? Чего ты хочешь?

– Ты и так понял.

– А вдруг нет? – Его тон все такой же ласковый, но я чую явный подвох.

Ему не идет роль дурачка, но я догадываюсь, зачем иногда он ее примеряет. Прищуриваюсь, а Ярослав приподнимает брови, всем видом показывая, что ждет полный ответ. Он ждет моего подтверждения, чтобы завтра я не смогла спихнуть всю вину на него.

– Я хочу все. Хочу тебя. До конца. И для этого нам нужны презервативы, – говорю смело, а у самой дрожат поджилки, ведь это подпись на доказательстве того, что мы делим ответственность пополам.

– До конца? – выразительно переспрашивает он, и у меня выкручивает ступни. – Надеюсь, мой подойдет.

– Я тоже, – шепчу, оценив каламбур, но смеяться совсем не хочется.

Яр и сам больше не улыбается. Мы на грани, а пути назад нет.

– Здесь м-м-м… – напряженно выдавливает он, будто думать ему сейчас очень сложно. – Здесь есть кругляк неподалеку. Я могу…

– Да! – выпаливаю бездумно.

Он прикрывает глаза, глубоко вдыхая, и делает пару шагов назад: его ладони соскальзывают с моих бедер, и мне приходится отпустить его плечи. И вроде пустяк, но мне отчего-то совсем это не нравится. Что, если он уйдет? Что, если снова включит рыцаря?

– Слезь со стола, пожалуйста, – тихо просит Ярослав. – Лучше мне выйти без стояка, а если ты будешь так сидеть…

Опускаю ноги на пол, поправляю юбку и обеспокоенно покусываю губы. Случившееся становится слишком реальным, под столом сидит неловкость, что хватает меня за ногу и зовет к себе, чтобы спрятаться, но я посылаю ее куда подальше. Не хочу. Не сейчас. Она из прошлого. Оттуда, где я больше не собираюсь оставаться. Мне нужна эта ложка мороженого со вкусом «Секс для удовольствия», а интуиция подсказывает, что топинг под названием «Ярослав» сделает его в несколько раз вкуснее. Недавно в баре он сказал, что его тело свободно, а сердце занято. И все сходится, складывается как нельзя лучше. На его сердце я не претендую, а вот все остальное…

– Ясь, – зовет Ярослав, и я вздрагиваю.

– М-м? – опасливо отзываюсь. Неужели мне придется просить его снова? Совесть меня потом не просто сожрет, она еще переварит.

– Что-то еще взять?

– Нет. Просто не задерживайся.

Его глаза находят мои. Прижимаю колени друг к другу, и влажная ткань белья впивается в чувствительную кожу.

– Боишься передумать? – спрашивает он.

– А ты? – перебиваю его вопрос своим.

Смотрим друг на друга несколько секунд, ответы не звучат, но и без слов все ясно. Никто из нас не собирается менять решение.

– Скоро вернусь, – бросает Ярослав и направляется к двери.

Опускаю голову под глухой хлопок и цепляюсь за край стола, чтобы удержаться на ногах. Медленно выдыхаю и оглядываюсь по сторонам в неясной попытке отыскать что-то, но вокруг нет ничего напоминающего о том, кем я была. Холодок сомнений стекает по позвоночнику, тишина давит на голову. Провожу пальцами по шее, собирая следы недавних поцелуев.

«Мне можно. Я больше ничего и никому не должна. Теперь только я решаю, что для меня правильно. И я заслуживаю… заслуживаю…» – повторяю мысленно.

Встряхиваю волосами, приводя себя в чувство, и шагаю в ванную комнату. Зажигаю свет и ловлю свое отражение в зеркале над раковиной. Рот приоткрывается, и я подхожу ближе, обхватывая керамический край. Лохматая, словно дралась с ураганом, под глазами крошки туши, губы красные и припухшие, но все это такая ерунда по сравнению с тем, какой жизненной силой сияют глаза. И казалось бы, это просто поцелуи, объятия, что-то физическое и химическое, гормональное, инстинктивное, но… это важно. Знать, что тебя хотят. Хотеть кого-то самой. И если любовь – это магия длиною в жизнь, то секс – заклинание на одну ночь, и все-таки оно такое же действенное, просто недолговременное. Стоит отдать должное Ярославу, он действительно умеет дружить по-разному. И я постараюсь отплатить ему тем же. Постараюсь сделать так, чтобы и для него эффект от этого заклинания был приятным. Пусть сегодня это будет бартер, равноценный обмен. Хочу, чтобы и ему было со мной хорошо. Стягиваю сарафан через голову, белье – вниз по ногам. Закалываю волосы и залезаю в ванну, включая лейку для душа. Прохладная вода струями бьет по коже, но нежиться некогда да и ни к чему. Сейчас придет тот, кто этим займется. Займется мной.