– Фух! – мигом подхватывает друг. – Теперь можно и пожить немного.

– Это точно. До следующего экзамена.

Кир комично корчится, ероша пальцами тугие завитки волос на макушке, а я кошусь в сторону. На широком подоконнике сидит несколько наших одногруппников, уткнувшись в конспекты лекций, Ира же в упор смотрит на дверь, будто пытается мысленно транслировать свои знания в головы оставшихся в аудитории ребят. Если собрать нас всех вместе и сфотографировать, то это фото легко можно использовать для постера к фильму о зомби-апокалипсисе. И чего только не творит со студентами сессия.

– Поедим где-нибудь? – предлагает Кир.

Достаю мобильный, проверяя время на часах, – почти одиннадцать.

– Только быстро, – отвечаю я, возвращая телефон обратно в карман джинсов.

– Ну коне-е-ечно, – весело тянет он и закидывает руку мне на плечи, уводя к лестнице. – У тебя ведь сегодня свидание с боссиней.

– Прекрати ее так называть. И это не свидание, а деловая встреча. Мое первое серьезное собеседование, между прочим.

– Угу, деловой ты наш. Еще скажи, что ты для Вольфыча так надухарился.

– Я просто хочу произвести хорошее впечатление.

– А то, что ты ее синюю до дома дотащил, не считается?

– Кир…

– Что? Это ведь правда. Но, если что, рубашка тебе действительно идет. Думаю, боссиня оценит. Не то что Вольфыч.

Я уже сто раз пожалел о том, что рассказал Киру подробности вечера пятницы, но он и без того был свидетелем, а потом еще и поймал меня по приходе домой с бутылкой пива, не оставив шанса отложить разговор. И все же кое о чем я умолчал. Вспоминаю поцелуй с Ясминой на прощание и порывисто вдыхаю душный воздух. Этот момент отчего-то продолжает беспрерывно крутиться в мыслях, не давая покоя. Было горячо, в какой-то мере даже запретно и опрометчиво. Ясмина, безусловно, хотела этого сама, но она была пьяна, чего нельзя сказать обо мне. Так ли чисты мои помыслы? Я действительно сделал это для нее, а не для себя? Еще в субботу утром я в это верил, но после сообщения от Карины, прилетевшего вечером, засомневался. Судя по всему, Ясмина и правда забыла о нашей встрече, раз попросила сестру еще раз пригласить меня на стажировку. И если так, то почему же меня это злит, ведь совсем недавно я считал мексиканскую амнезию благом? Неужели пьяная Ясмина была настолько права? Мне действительно нравится не просто играть в героя, а видеть, как кто-то считает меня таковым? Не самое приятное осознание, но довольно любопытное. Больше, чем пытаться понять других, мне нравится ковыряться в себе. Зачем я ее поцеловал? Был ли вообще скрытый мотив? А может, мне просто захотелось поцеловать симпатичную девушку?

– Шавуха или бургеры? – спрашивает Кирилл, толкая парадную дверь, и надевает бежевую докерку^[4].

– Бургеры, – отвечаю я, сощурившись от солнечных лучей, и достаю из переднего кармана рюкзака темные очки.

– Без лука, верно? Ты ведь не хочешь расстроить свою боссиню?

– Ты ревнуешь, что ли? – уточняю я, покосившись на друга.

– До чертиков! – бросает он, надувшись.

– Кир, тебе не о чем переживать. Я никогда тебя не брошу.

– Иди в жопу!

– Я серьезно.

– И я тоже, – произносит он куда тише и спускается по мраморным ступеням широкой нагретой солнцем лестницы.

Догоняю его и опускаю руку на плечо, быстро поняв, в чем именно дело:

– Никто из них ведь не умер, верно?

– Знаю, – грустно кивает он. – И я не хочу быть эгоистом, но… иногда мне просто не хватает наших прежних времен. Когда еще не было ни Стаса, ни Марины… когда нас было только шестеро против всего мира.

– Наша банда растет. Разве это плохо?

– Когда ты в последний раз видел Ришу? – с вызовом спрашивает Кирилл.

– Эм-м-м… вроде на прошлой неделе.

– Нет. Это было на позапрошлой, а Лехи нет дома с четверга. – Кирилл запрокидывает голову и щелкает шеей. – Забудь. Я идиот.

– Нет. Ты просто скучаешь по друзьям, и это нормально…

– Ой, только давай без нравоучений, профессор.

– Как скажешь.

– А прикинь, Коля с Толей себе на морской подработке тоже девчонок найдут, – нервно усмехается Кирилл.

– Тогда нам придется найти дом побольше.

– Или разъехаться.

– Или так.

– Тебя это вообще не волнует?

– Этого я не говорил.

– И что думаешь?

– Думаю, мы в любом случае не перестанем быть друзьями. А еще думаю, тебе стоит опередить Колю и Толю, иначе они возгордятся так, что мы будем еще лет десять слушать шутки о том, что остались последними холостяками.

– Хочешь один нести этот крест?

– Этого я тоже не говорил.

– Ты про свою боссиню?

– Кир, у меня просьба… – серьезно произношу я, быстро прикинув несколько возможных вариантов развития событий.

– Я все равно буду ее так называть, – дерзко заявляет он.

– На здоровье.

– Тогда что за просьба?

– Ты ведь про Ясмину никому из наших еще не успел рассказать?

– Пока нет.

– Вот и не говори про пятницу.

– Почему?

Замечаю голубое пятно среди сочной зелени и присматриваюсь, замедляя шаг. На скамейке под раскидистыми кленами университетского сквера сидит Маша, которая сдала сегодняшний экзамен первой. Кир прав, мою рубашку Вольфыч не оценил, зато ее узкое платье небесного цвета даже очень.

– Потом объясню, – улыбаюсь я, останавливаясь. – Слушай, я что-то не голоден…

– В смысле?

– В прямом, – бросаю выразительный взгляд на скамейку.

Кирилл поворачивает голову, а после смотрит снова на меня, недовольно поджав губы.

– Ты ей нравишься. Хватит строить из себя обиженную целку.

– Я-я-я… – напряженно тянет он.

– Увидимся вечером.

– Ну ты и козлина.

Хлопаю друга по плечу и шагаю дальше по тротуару. Мысли бегут впереди: о последнем экзамене, трех месяцах предстоящего лета, друзьях. Совсем скоро последний учебный год, а за ним множество перемен, большую часть из которых невозможно предсказать или спрогнозировать с достаточной точностью, чтобы избавиться от тревоги. Иногда жизненные изменения не зависят от твоих решений, тебе подвластны только реакции на них: сопротивляться или же… смириться. Надеюсь, наша банда переживет грядущие события без лишней драмы, ведь мы все по-своему понимаем, что нам придется друг от друга отдалиться. И неважно, хотим мы этого или нет.

Через несколько минут оказываюсь у торговой площади. Людей сегодня немного, ведь у рыночных работников выходной, а вот магазины и кафе работают в обычном режиме. Добираюсь до студии, черная вывеска при свете дня уже не кажется такой мрачной, а название легко может перевести даже тот, кто не учил английский. «Ты хочешь быть собой?» Броско, для имиджевой студии самое то, но если задуматься в глобальном плане, то немногие из людей по-настоящему знают себя. Большинство живут чужими сценариями и ожиданиями, выбирают примеры для подражания, создают кумиров. Кто-то ищет одобрения и похвалы, а кто-то, наоборот, ограждается от общества, страшась боли и разочарований. «Просто прими себя, и все наладится», – звучит сейчас из каждого утюга, только простого в этом нет ровно ничего. Ты можешь оказаться совсем не тем человеком, которым хотел быть. Можешь оказаться куда хуже, чем тебя видят близкие. И что тогда? Как принять того, кто не особенно тебе нравится? Как вообще узнать, что будучи отличным лжецом, ты не лжешь еще и себе?

Волнительное предвкушение сковывает грудь. Я уже давно пытаюсь отыскать новую точку опоры, что-то важное и понятное только для меня. Свое дело, свой маяк. Себя. Интуиция тонкой иглой пронзает район солнечного сплетения, подсказывая, что место нужное и верное. Еще с момента, как я набил шестую татуировку, меня не покидает ощущение, что это оно, то самое… мое. Хватаюсь за ручку двери и вхожу в студию. Знакомая обстановка щекочет нервы вместе с неопределенностью. Что сейчас будет? Неловкая встреча или второй шанс на знакомство? Меня в целом устраивают оба варианта, ведь результат не изменится. Я буду здесь работать. На крайний случай, у меня есть видео с приглашением.