Он порывисто огляделся, но так и не увидел ее. Один лишь Скелет продолжал тянуться к нему.

И в то же мгновение его осенила страшная чудовищная догадка: крик этот был лишь эхом восклицания его матери, которое вырвалось из ее груди еще днем, когда они осматривали собор. Все это время звук ее голоса продолжал медленно кружить под сводами купола. Мальчика охватило чувство безграничного разочарования.

В следующую секунду костлявые руки схватили его за щиколотки, дернули на себя, и он всем телом завалился вперед. Едва ли это был прыжок во имя Веры — скорее, это был прыжок во спасение от Смерти.

Так и не избавившись от охватившего его замешательства и досады, он пролетел мимо ангелов и рухнул в темноту. С каждым мгновением его падения свет канделябров становился все ярче, пронзительно отражаясь от какого-то предмета, находившегося прямо под ними.

Золотой диск.

В падении тело Фредерика слабо поворачивалось вокруг своей оси, и потому он мог разглядеть лишь отдельные проблески этого предмета, не ухватывая взглядом картину в целом, и потому не понимал, куда именно он летит.

Могло ли быть такое, чтобы каким-то образом — каким, он сам этого не понимал, — но он все же добился своего? Что он все-таки добрался до…

Золотой диск брызнул яркой вспышкой и ослепил мальчика.

В этот самый момент церковный служитель, находившийся в соборе на дежурстве, случайно поднял взгляд и увидел нечто, показавшееся ему крошечной фигуркой, отчаянно балансирующей на перилах, окаймляющих Галерею шепота. Он попытался заслонить глаза от света канделябров и разглядеть, что именно маячило в вышине на фоне ярко светившегося в лучах лунного света купола.

Это действительно была человеческая фигура, и пока он смотрел на нее, она прыгнула в бездну.

— Боже мой! — прошептал он и бросился вперед.

Тоненький, совсем слабый крик донесся до него сверху:

«Сюда!»

Он в нерешительности замер на месте.

Фигура летела вниз, проносясь мимо мозаичных изображений ангелов, мимо золоченых органных труб, мимо нависавшего над высокой кафедрой красного балдахина, устремляясь прямо к центру пола под громадой купола.

Служитель увидел, как она рухнула на большую круглую бронзовую плиту, установленную непосредственно над могилой Нельсона и прямо под шаром и крестом, зависавшим в более, чем сотне метров у него над головой. Он закрыл глаза.

Когда он открыл их снова, то увидел лишь веер красных ручейков, растекавшихся от бесформенной маленькой фигурки, которая лежала почти по центру бронзовой плиты: сейчас она чем-то напоминала собой звезду с черными и местами бледно-розовыми лучами, а чудовищные, завораживающие взгляд струйки крови кощунственно гармонировали с пурпуром ширмы алтаря.

Это был маленький мальчик. Разумеется, мертвый.

Он поискал взглядом своего напарника, также церковного служителя, позвал его, а когда тот не откликнулся, нашел его в одном из соседних помещений собора. К месту трагедии они вернулись вместе. Однако там уже кое-что изменилось.

Бронзовый круг сиял, словно светился изнутри — чистый и яркий. И совершенно пустой. Тело исчезло. Крови также не было.

Второй служитель обнял за плечи неожиданно сильно задрожавшего товарища и медленно повел его к веренице стульев, стоявших у аналоя.

— Присядь, Алекс, — сказал он. — Не волнуйся, все в порядке. Со мной такое уже случалось.

Алекс поднял на него непонимающий взгляд, его нижняя губа чуть подрагивала, а руки тряслись, как у дряхлого старика.

— И мы не единственные, кто видел то же самое. Это уже случалось — причем довольно часто.

— А когда это было… когда все случилось по-настоящему? Только не говори, что мне это привиделось.

— Лет двадцать назад. Это был мальчик по фамилии Стэгг. Он был американец. Он тайком сбежал из своей гостиницы, каким-то образом пробрался сюда и поднялся — вон туда. Его мать была чем-то занята, но потом все же заметила отсутствие сына. Днем они приходили сюда на экскурсию и ему, наверное, почему-то очень захотелось сюда вернуться. А на следующий день они должны были возвращаться домой в Бостон. В общем, она как-то догадалась, что он может прийти именно сюда. Но женщина опоздала — он уже успел забраться на перила и стоял так же, как ты его видел. Она прокричала его имя, но он все же упал.

— Ты думаешь, она его напугала? Он что, просто вздумал по дурости баловаться на перилах и… ты в самом деле так считаешь?

Алекс устремил невидящий взор на аналой, украшенный большим золотым орлом с Библией на спине — крылья птицы были широко распахнуты, а глаза пронзительно смотрели вверх в сторону купола.

— Он прыгнул, — проговорил священник низким голосом.

— Но никто не знает, почему.

— Но он видел меня, — проговорил Алекс. — Не мог не видеть, потому что крикнул — наверное, подумал, что может упасть прямо на меня и захотел предупредить, — он крикнул: «Сюда!». Я, наверное, не расслышал, скорее всего, он крикнул мне: «Отсюда!» — чтобы я отскочил в сторону.

— Кричал кто-то другой!, — проговорил второй служитель. И крикнул он именно «Сюда!». Когда все это случилось со мной, я тоже слышал крик, но это не было криком ребенка. Не забывай, ему ведь было только пять лет.

— Но если не он, так кто же?

Второй служитель пожал плечами; казалось, все его внимание сейчас было сосредоточено на волосках, которые он аккуратно снимал со своей черной рясы. Не поднимая взгляда, он проговорил:

— Это не первый храм, который стоит на этом месте. Прежде здесь располагался старый храм Святого Павла, а до него здесь стояла саксонская церковь — она простояла здесь примерно пятьсот лет. А задолго до нее у римлян здесь был храм в 1830 году на этом месте раскопали остатки римского каменного алтаря.

— Помню, читал об этом в хрониках. На нем еще было резное изображение Дианы, так ведь?

— Да, Дианы — богини охоты.

Алекс резко взглянул на своего товарища. — Это был что, жертвенный храм?

Второй служитель поджал губы, снял с плеча длинный коричневый волос, держа его за кончики, поднес к пламени свечи и, не говоря ни слова, принялся внимательно рассматривать.

— Как, ты сказал, звали того мальчика? — повторил Алекс.

— Стэгг, — ответил напарник, разжимая пальцы — волос медленно полетел на пол. Затем он посмотрел на Алекса и твердым тоном добавил: — Может, это всего лишь совпадение, а может, и нет… Наверное, нам этого никогда не узнать. Однако есть в этой истории одна деталь, которая продолжает буквально ужасать меня, и мне хотелось бы навсегда избавиться от воспоминания о ней. Неужели несчастное дитя обречено снова и снова, из раза в раз переживать одну и ту же безумную муку, жестокое испытание? Неужели он оказался запертым в некоем злобном, порочном круге времени, вырваться из которого он не в состоянии?

— Не думаю, — покачал головой Алекс. — Прошлое есть прошлое. И нам по какой-то прихоти судьбы и того же времени было дано лишь увидеть крохотный проблеск этого прошлого. Знаешь, это вроде того, как смотришь старые кинофильмы, в которых персонажи как бы живут на экране, хотя на самом деле являются лишь бесчувственными тенями.

— Ради спасения наших душ, — со вздохом проговорил его напарник мрачным тоном, — приходится в это верить.

Они сели, погруженные каждый в свои мысли, — две крохотные фигурки под громадой нависавшего над ними купола, чуть освещенные мерцанием свечей в канделябрах, каждый был благодарен судьбе за то, что ему не пришлось в одиночестве вынести это испытание, потому как сейчас пространство вокруг них было заполнено лишь громадными арками, молчаливыми часовнями и длинными пустыми проходами. Под их ногами, под толстым монолитом тяжелых каменных плит лежали, вытянувшись в ряды и уходя в ночь на территорию церковного кладбища, кости бесчисленных мертвецов. Великих и незначительных. Известных и всеми забытых. Людей и… возможно, нелюдей.

Прямо перед ними золотой орел аналоя застыл в напряженном полете, распростерши крылья и устремив взгляд суровых глаз в сторону Галереи шепотов, словно наблюдая разыгрывавшуюся там жестокую и нескончаемую драму…