Я снова опустилась на подушку, считая, что заболела, но заставила себя налить кофе из автоматической кофеварки.

Пока я пила кофе, мне на глаза попался пузырек со снотворным. Может, я, не замечая того, приняла немного… Эта привычка выработалась у меня перед разводом, когда Тэд уже уехал, и я все еще отказывалась лететь в Мехико. Тогда я принимала снотворное каждый вечер.

Я взяла пузырек и попыталась определить уменьшилось ли количество таблеток. Мне показалось, что их стало меньше, хотя прошло довольно много времени с тех пор, когда я пользовалась ими, и я вряд ли могла доверять этому впечатлению. Я поставила его обратно. Затем, чтобы избавиться от привычки принимать на ночь барбитураты, я решила убрать таблетки в тумбочку.

Затем возникла некая ассоциация — возможно, вкус вчерашнего кофе… Я быстро встала и надела халат. Стараясь не шуметь, я повязала пояс и босиком тихонько направилась в гостиную, чтобы взглянуть на Джоэла. Он крепко спал на кушетке в кабинете. Успокоившись, я сходила в ванную, а затем вернулась в свою комнату.

Не надо психовать, сказала я себе. Металлический вкус во рту уже исчез и сменился вкусом зубной пасты. Зрение стало яснее. Скоро Джоэл переедет на новую квартиру, и в мой дом вернется порядок. Повеселев, я налила себе еще одну чашку кофе и включила транзистор:

«Прогноз погоды для Нью-Йорка. В Манхеттене ясно. Температура — двадцать девять градусов.[3] Ветер западный, восемь миль в час. Влажность восемьдесят три процента».

Я взяла блокнот и ручку и начала составлять план покупок на сегодня. Мясо, апельсины, консервы для собаки, печень для кота Джоэла.

«Общенациональные исследования показывают, что двигатели, выпущенные после шестьдесят пятого года, можно считать самыми безопасными двигателями в Соединенных Штатах. Результаты исследований опубликованы Национальным Комитетом по Безопасности…»

Я решила зайти в банк, поэтому записала: «банк». Стоило также зайти в химчистку. Под аккомпанемент сообщений о вчерашних баскетбольных играх я записала: «химчистка».

Но тут блокнот и ручка были забыты, и я протянула руку, чтобы увеличить громкость транзистора:

«Дочь сенатора Кенета Тэлбота из Комитета по Международным делам была убита ранним утром в своей квартире в Ист-Сайде. Жертва, Шерри Тэлбот, двадцати двух лет, была обнаружена своим отцом зарезанной и расчлененной после его неожиданного возвращения из Вашингтона. Не дозвонившись по телефону, он поехал к ней, и, поскольку дверь была заперта, он вызвал управляющего…»

Время стало бесконечным. Голос комментатора, казалось, заполнил собой весь мир.

«…войдя в квартиру, они обнаружили, что ее голова висит, привязанная волосами к декоративной подставке для цветов, стоящей возле окна… Полиция заявила, что следов взлома не обнаружено… Ограбление не было мотивом преступления… Мисс Тэлбот работала для общенациональной газеты…»

Затем я услышала шаги внизу. Барон залаял. Когда я открыла дверь, то обнаружила полицию.

Это были двое переодетых в штатское полицейских из Четвертого подразделения, один был угрюм, другой — добродушен.

Угрюмого звали Брейди, он показал мне значок. На негнущихся ногах я отвела их в гостиную. В этот момент я пребывала в состоянии некоторого шока. Я чувствовала только одно: то, что со мной происходит, просто не может быть.

— Я слышала только что по радио, — начала я. — Я не могу в это поверить.

Брейди безучастно оглядел меня.

— Вчера вечером у вас была вечеринка.

Интересно, как они узнали об этом. Может, Шерри вела какие-то дневники и они сопоставили их с записной книжкой? Я почувствовала, что мою жизнь изучают, как под микроскопом.

— Вчера у моего брата был день рождения, — сказала я.

— А где он? — спросил Брейди.

— Наверху. Еще спит. Если только Барон… — кличка собаки казалась не к месту, как анекдот во время трагедии. Я запнулась.

— Если наша собака не разбудила его.

Брейди кивнул.

— Мисс Тэлбот была у вас в гостях? — спросил он.

— Да.

— Она была обручена с вашим братом?

Я покраснела, но ответила:

— Не столь серьезно. Они были всего лишь хорошими друзьями.

Звучало это как абсолютная ложь.

Брейди не обратил на это внимание.

— Мы хотели бы, чтобы вы проехали с нами в участок, — сказал он. — У инспектора есть к вам несколько вопросов.

В этот момент шок начал проходить. Внезапно я представила себе зарезанную Шерри. Кровь на ее кровати. Потом это расчленение… Я представила ужасный цветок, свисающий с подставки возле окна. Эмоции потоком хлынули на меня. Я почувствовала, что в любой момент мне может стать дурно.

— Мне надо переодеться, — сказала я, чтобы остановить свое воображение.

— Вы можете переодеться, пока мы будем говорить с вашим братом.

Без сомнения, они пришли за Джоэлом. Я вспомнила его спящим на кушетке. В кабинете был полумрак, и если там была кровь, я ее не заметила.

Я сказала себе, что не должна думать об этом.

Но они оба были уже на пути в кабинет.

— Мы все расскажем ему сами.

Проводив их наверх, я указала на дверь кабинета. Они постучали, зашли и закрыли за собой дверь. Я стояла в холле, пока голос Питера не привел меня в чувство.

— Это парни из полиции?

Я повернулась. В коридоре в пижамах стояли Питер и Кэрри.

— Они ищут у дяди Джоэла наркотики? — спросила Кэрри.

— Не говори глупости, — сказала я.

— Какие же это глупости? — спросила она с обидой. — Они могли справиться об этом в Бельвью.

О Боже! Я вспомнила о ЛСД.

— Прошу вас, — взмолилась я. — Говорите потише.

Я поняла, что мне придется им все рассказать. Они вскоре услышат об этом по радио. Я стала искать путь, как открыть им все это.

— С Шерри случилось несчастье.

Они не мигая посмотрели на меня.

— Кто-то ворвался к ней в квартиру и убил ее.

— Убил ее — переспросила Кэрри. — Как? Кто?

— Они не знают. — Мне не хотелось говорить про подставку для цветов. Вдруг вся ситуация стала невыносимой — полисмены набросились на спящего Джоэла, а мы, все трое, забились в угол коридора. Из кабинета послышались голоса.

— Это сделал дядя Джоэл? — спросила Кэрри.

— Боже, Кэрри, нет, — воскликнула я.

— А что? Вчера он столько натворил…

— Осторожно, дура, — сказал Питер, показывая в сторону кабинета.

С лица Кэрри исчезли все эмоции.

— Поймите, я же не прошу вас лгать о чем-либо, — запротестовала я.

Две маленькие маски совершенно пустыми глазами смотрели на меня.

— Не беспокойся за нас, — сказал Питер.

Когда нас привезли в участок, то в кабинет главного инспектора Джоэл зашел раньше меня. Со своего стула я видела дверь, за которой решалась его судьба, но разобрать, что там говорили, мне было не по силам. Я поглядела на присутствующих в комнате детективов, мне хотелось узнать, кого они подозревают, но они все разговаривали по телефонам, а Брейди и его партнер среди прочих. Короче, это был обычный полицейский участок. На стенах были развешаны фотографии преступников, находящихся в розыске, по углам стояла обшарпанная мебель, возле столов стояли корзинки для бумаг, а на столах остывал кофе. Сегодня у них был тяжелый день: убийства дочерей сенаторов происходят не часто.

Поездка на автомобиле до участка не прояснила ничего. Лицо Джоэла было серым, но пятен крови не было.

Они не взяли с собой ничего из его одежды, хотя, полагаю, тщательно обыскали весь его гардероб, пока он одевался. Они не только не надели на него наручники, но обращались с ним вежливо и деликатно, хотя это тоже могло быть плохим знаком.

Я посчитала разумным не беспокоить пока своего адвоката. Я долго сидела в своей спальне над телефонной книгой, думая над этим вопросом. Если они выдвинули против него обвинение, ему потребуется консультация. Но если обвинение не предъявлено, я не хотела вести себя так, как-будто считала его виновным. Впрочем, адвокат вряд ли что-нибудь изменил, он занимался в основном недвижимостью, попечительством и другими подобными делами. Даже в деле развода он консультировался со своими коллегами. Пока он найдет судебного адвоката, пройдет некоторое время. Потом, было только семь тридцать утра, и у меня не было его номера в Скарсдейле. Поэтому я решила воспринять слова Брейди буквально, мол, инспектор хочет задать пару вопросов. Закалывая волосы и крася губы, я репетировала поведение домохозяйки, уверенной в том, что дело полиции — защищать ее интересы.