— Так, значит, здесь вы творите свои адвокатские делишки, — Романовский провёл указательным пальцем по рабочему столу и поднял рамку с фотографией. — Мило.

— Присядь, Марк. Я приготовил несколько документов для тебя.

Я потянулся к тумбочке, чтобы достать папку, но сразу услышал его рычание:

— Почему вы считаете, что я интересуюсь вашими документами? Мне насрать, что вы мне покажете.

Он со звуком упал на кожаный диван, стоящий напротив стола, и стащил с тумбочки наше семейное фото. Глядя на фото, он начал рассказывать:

— Глеб Шаталов оставил мою мать без копейки денег благодаря вам. И в то время, как вы с чистой совестью наслаждались полученным гонораром и ростом количества клиентов после этого дела, моя мать умирала от рака. Нам повезло, что тётя потратила огромное состояние на её лечение, и мама прожила ещё четыре года. Но тем не менее, вы позволили отцу вымотать все её нервы и лишить здоровья за время того бракоразводного процесса. Честно говоря, я презираю вас не меньше, чем своего отца.

То, что он говорил, я и так знал. Очевидно, что он меня ненавидел, как и все оппоненты моих клиентов. Однако я встал и, обойдя стол, положил перед ним папку на журнальный столик.

— Я тебя понял. Может быть, эти документы прольют свет на тот развод, решай сам, хочешь ли ты на это смотреть. Не уверен, что ты знал все детали. Но меня интересует не это. Зачем тебе Вика?

Романовский сузил глаза и посмотрел недоверчивым взглядом. К папке он так и не прикоснулся.

— Думаете, что я женюсь на ней, чтобы показать весь ад, который пережила моя мать?

Я непроизвольно сжал челюсть и руки в кулаки. Нас разделял журнальный стол, но я был уверен, что он не помешает мне, когда я буду голыми руками душить этого мерзавца.

— Расслабьтесь, Александр. Она мне нужна не для этого.

Из моих ноздрей едва не начал идти дым, как у огнедышащего дракона. Но убийство мне всё ещё казалось запретным приёмом, и чтобы не пуститься в драку, я убрал руки в карманы брюк.

— Романовский, оставь мою дочь и жену в покое. Все твои претензии ко мне — их не должны касаться, — процедил я сквозь зубы.

Он встал и поставил на место фотографию.

— Не мешайте нам с Викой, и тогда я не трону ни вас, ни Ирину. Это моё последнее предложение. Вы ведь знаете, что мой безумный отец оставил всё мне по завещанию. Так вот, ресурсов вас закопать заживо у меня теперь до дури.

Романовский натянул на лицо наглую ухмылочку, тем самым подчёркивая своё превосходство. Ну хорошо, война так война. В последний момент, перед тем как покинуть кабинет, он наклонился и стащил со стола папку. Вряд ли теперь между нами возможны нормальные взаимоотношения, я ненавижу угрозы. Но ему будет полезно знать правду.

Пока Марк с отцом разговаривали в кабинете, я пыталась выяснить у мамы подробности следствия по делу о незаконном обороте драгоценных камней. Мама уклончиво уходила от ответа, рассказывая, что она понятия не имеет откуда это все добро взялось.

— А почему ты Марка обзывала после допроса?

— Вика! Он, конечно, молодец! Мог бы сказать, что ты с ним была все это время. Я так волновалась, что ты не выходишь на связь!

Это могло быть правдой, надеюсь, что Марк не угрожал маме.

— Что ты знаешь про Глеба Шаталова, отца Марка? Ты сказала, что спросишь у папы?

Мама закатила глаза, как будто я ее достаю несущественными вопросами, однако для меня это было более, чем существенно.

— Я перепутала его с другим мужчиной. О Шаталове я знаю, как и многие другие, информацию из новостей и сплетен. Говорят, был жутким мерзавцем и бабником.

Казалось, что-то мама не договаривала, я это чувствовала каким-то пятым чувством.

— Вик, ты правда хочешь выйти замуж за Марка? Ты говорила, что вы расстались, а теперь эта свадьба.

Нет, это гребанное чудовище шантажирует меня! Аргх! Теперь я закатила глаза, а потом вообще отвела взгляд в окно.

— Конечно. Мы снова вместе. — Я сжала пальцы в кулаках, ногтями больно впиваясь в ладони. — Ты же видишь, как он обо мне заботится.

На мою фразу мама лишь успела фыркнуть, но высказать свое мнение — нет, потому что в комнате появился Марк.

— Вик, если ты не против, я бы хотел уже поехать. У меня завтра рано утром важные встречи.

Он сделал детское лицо, бровки домиком и растянул губы в усталой улыбке. Прям милашка, с темной душой. За Марком в комнату вошел папа и его вид был, действительно, уставший и измотанный.

— Конечно. Пап всё хорошо?

Мне бы хотелось поговорить с ним один на один, рассказать про шантаж Романовского и спросить совета, но, было очевидно, что этот разговор придется отложить из-за присутствия в доме Марка.

— Все в порядке, Викуся. Пригласите нас к себе на выходных? Хотим посмотреть куда ты переехала.

Все это время Марк не отрывал от меня взгляда, с интересом наблюдал как я общалась с отцом. Но после вопроса отца, он медленно перевел на него взгляд, поднимая одну бровь и выражая удивление.

— Безусловно. В субботу Вика после процедур в больнице будет дома к часу, приходите к двум на обед. Адрес я скину.

Как в этом человеке уживалось столько личностей, непонятно. Но это меня жутко бесило, так и хотелось подойти и со всего размаха залепить пощечину.

***

Мы приехали в дом к Марку уже поздним вечером. После встречи с родителями спокойнее мне не стало, наоборот, ненависть к этому мерзавцу только пускала свои корни в моем сознании.

— Какие планы на вечер? — спросил Марк, закрывая за нами дверь в дом.

«Постараться не убить тебя тяжелым предметом.» — мелькнуло в мыслях.

Видимо, по моему взгляду было понятно, что я думаю, потому что Марк рассмеялся, стаскивая с меня пальто.

— Ты, вроде бы, хотел лечь спать пораньше из-за встреч.

— Да нет, я хотел свалить поскорей из дома твоих родителей. — Без зазрения совести ответил мой «жених». — Так, раз у тебя планов нет, может потрахаемся?

Мы стояли в коридоре, точнее стояла я, а этот несносный идиот присел передо мной и стал снимать мою обувь. Как было бы романтично, если бы из его рта вылетало поменьше таких фраз.

Тихо фыркнув, я толкнула его ладонью в плечо.

— Ты забыл, у меня месячные!

— И что? Думаешь я испугаюсь вида твоей крови?

Да что ж такое! Когда мы еще встречались, меня иногда посещала мысль, вот бы его тело и ум передать кому-то более воспитанному, заботливому и нежному. Получился бы идеальный мужчина. А так я имею дело с идеальным дьяволом: красивым, чересчур коварным, с неограниченными ресурсами.

Я тяжело вздохнула, так ничего и не ответив на его фразу.

— Ладно, Вик, можешь взять в рот, я не против.

— Да блин, Марк! Хватит! — вспылила я, не собираясь ему уступать. Он поднялся с коленей и навис надо мной, нагло улыбаясь и заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Какие-то проблемы с этим?

С тобой у меня проблемы! Ненормальный!

— Я не хочу это обсуждать. Отвали, Марк, — я скользнула в бок и оказалась в нескольких шагах от него, а он так и продолжил стоять неподвижно и, казалось, не собирался гнаться за мной. Но мне всегда кажется, что жизнь более позитивная, чем она есть на самом деле.

— Почему? — Марк сложил руки на груди, делая осторожные шаги по направлению ко мне.

Я тут же почувствовала себя маленькой добычей большого хищника, каждый мой шаг ни на сколько не отдалял меня от него, потому что автоматически синхронизировался с его движениями. Вот черт.

— У меня был плохой жизненный опыт. Не ходи за мной!

Марк поднял руки ладонями ко мне, на уровне плеч — такой жест «я сдаюсь, я безоружен», и продолжил наступать.

— Поделишься? Может я помогу исправить?

Ага. Клин клином не вышибается в таком деле. Он, кажется, хочет меня довести сегодня. Скотинка бездушная.

— Не утруждайся. Мои моральные травмы тебя не касаются. У нас с тобой договорные отношения.

Я дошла до гостиной и присела на один из диванов, отводя взгляд в окно. Пытаясь оценить свои эмоции, я сделала вывод, что в настоящую минуту Марка совсем не боялась, напротив, была раздражена его желанием попугать меня.